Тень Белого Тигра - Ксения Хан

– Ты вся обратилась змеем, Сон Йонг. Твоё тело покрылось чешуёй, у тебя хвост вырос! И ты… Зачем ты поддалась его влиянию? Знаешь же, что имуги опасен для тебя и для окружающих!

Йонг лежала на полу, кажется. Под спиной было тонкое покрывало и шершавые деревянные доски, высоко над головой – худая крыша, поддерживаемая пыльными балками. Точно ли храм Воды? Йонг помнила его по прошлому визиту, теперь обстановка казалась еще мрачнее. Почему они здесь?

– Поешь и выходи, – сдавшись, вздохнул сонбэ. – Твои иноземцы состряпали какую-то похлёбку, который день ею животы заливаем. Пресно, но сытно.

Её иноземцы?

Рэвон встал с пола и пошагал к выходу – сквозь дверь дома проскальзывали внутрь яркие лучи белого зимнего дня, в полосах света танцевала пыль. Было холодно. Йонг прислушалась к себе: она не мёрзла, хотя её тело облепляли остатки тёплой ханьфу и порванный широкий платок. Значит, Ци имуги осталась при ней.

– Мы задерживаемся на несколько дней, – подал голос Рэвон от двери, которую уже приоткрыл, впуская в дом шум с территории храма: звонкие голоса, скрип снега под ногами, ржание лошадей. – Если сможешь идти сама, ускоримся. Не сможешь – посадим тебя в телегу и повезём с вещами, как груз.

Он хмыкнул, окинул Йонг усталым взглядом и вышел, оставляя её наедине с вопросами без ответов. Как долго она спала? Как далеко они продвинулись на юг – и едут ли они на юг, в столицу?

Йонг тихо выругалась и села, едва не задев ногой миску с похлёбкой. Кто додумался положить её прямо на пол в этом духами забытом месте? Есть не хотелось, но она заставила себя выпить половину порции. И правда, пресно.

Тело было ватным, руки и ноги – тяжёлыми. Йонг с трудом встала и осмотрелась. Старое заброшенное строение словно еще больше осунулось, жилой храмовый дом, в котором она не побывала в прошлый свой визит, судя по прохудившейся крыше и рассохшимся доскам, никто не посещал ещё с периода царствования короля Седжона. Йонг невольно сравнила своё положение с тем, в котором оказалась, когда впервые попала в не-Чосон. Тогда она тоже не осознавала, что находится в храме стихий, не понимала слов, которыми перебрасываются люди снаружи, и думала о доме.

Проскользнула в сознании мысль о западном крыле дворца в Хансоне, о комнатах генерала драконьего войска и о тепле его рук. Проклятье, прошло чуть больше недели с того дня, когда они виделись в последний раз, а Йонг уже чувствует тоску такой силы, что хочется выть и лезть на стены.

Из подсознания выплыл неожиданный образ: Йонг ползёт к арке надвратной башни – длинный змеиный хвост помогает ей карабкаться вверх, цепляясь за каменные выступы в стене, – падает всем тяжёлым телом в комнату, которую делила с Харин, а после… Ощущение заливающей рот крови было таким реальным, что Йонг закашлялась, прижимая руки к дрожащим губам. Снова заныли зубы.

Она в самом деле загрызла людей? Она помнила, как плоть рвётся под острыми змеиными клыками, как от убитого пахнет потом, болью и страхом – и осознанием скорой мучительной смерти, что вливается в горло змеи-Йонг вместе с кровью.

Великий Лазурный Дракон, скольких людей она убила подобным образом? Как много погибло от когтей и зубов имуги? Если бы тот мог говорить в Йонг сейчас, он бы заметил, что погибли они из-за своей глупости. «Они заслужили». «Они предали нас». Но Йонг была человеком и не позволяла себе так думать. Раньше не позволяла.

Отсутствие змея чувствовалось так остро, тишина сдавливала каждую мысль, прессовала её под тревогой, так что на поверхности оставались только самые яркие эмоции: страх от незнания и чувство опустошения.

– Хватит бояться, Сон Йонг, – отругала Йонг себя и вскинула голову. Тошнота, последовавшая за её воспоминаниями в настоящее, подступила к горлу, пришлось замереть и ждать, когда бахвальство победит страх. Ты сама всё сотворила. Тебе и расхлебывать.

Она поджала губы, глубоко вздохнула и вышла из заброшенного дома на улицу, под яркий солнечный свет. Сквозь белый снег перед глазами проступили силуэты людей: Рэвон отдавал приказы нескольким иноземцам, одетым в зимние плащи воинов Империи, Хаджун осматривал лошадей, где-то недалеко ходила Харин, кажется. Посреди широкого двора храма Воды Йонг окружали гружёные телеги с припасами и запряжённые кони. Откуда это всё?..

– Где вы достали лошадей и еду? – первым делом спросила Йонг. – И, святые духи, оружие?

В телегах были ржавые мечи и кольчуги, вилы, кочерги, какие-то тряпки, мешки с рисом. Команда, выросшая для Йонг в одно мгновение из трех человек до небольшого отряда, способного стать новой Чешуёй [30] драконьего войска, грузила провизию, перебрасывалась фразами на ёнглинъ, смешанном с португальским… Вела себя так, словно работает в таком составе не первый день.

Иноземцы, бывшие узники безымянной тюрьмы, вскинули головы. Кто-то смотрел на Йонг равнодушно, кто-то, чьё лицо она смутно помнила по ночи, проведённой в стенах крепости, радушно ей закивал, даже поклонился. Что происходит?..

– Сыта-голь! – позвал Хаджун радостным голосом и в два шага оказался рядом с растерянной Йонг. – Вы долго спали.

– Как долго?

– Пять дней, – ответил неожиданно возникший за спиной Рэвон. Он махнул рукой на воина, и тот, стушевавшись, отошёл в сторону. Ему тут же нашли работу: кто-то из иноземцев протянул Хаджуну обломок копья, который он понёс к другим пожиткам в одной из трёх телег.

– Ты приказываешь моему человеку? – нахмурилась Йонг. Рэвон смотрел на неё сверху вниз и кривил губы в недовольной, почти злой гримасе. – Как ты можешь, Хаджун тебе не подчиняется, он…

– Делает, что я говорю, уже пятые сутки, – оборвал сонбэ. – С тех пор, как одна упрямая госпожа из Священного Города уснула после разрушения целой крепости, мне пришлось в одиночку решать, что делать с твоим человеком и всеми этими, – он махнул рукой в сторону иноземцев, – людьми. И знаешь что? Если бы не твои выходки, мы бы не попали в такую ситуацию.

Йонг вскинула голову, впиваясь в сонбэ такими глазами, что, будь она Драконом, смогла бы сжечь его на месте.

– Не надо давить на совесть, Рэвон-сонбэ, – прошипела она. – Я знаю, что натворила, и признаю, как была опрометчива, но вешать на себя все беды не позволю. Ни тебе, ни другим.

– Неужели? – выдохнул Рэвон в ответ. – Все эти люди, – он снова кивнул на португальцев, – пошли за тобой, потому что ты пообещала им горы золота, голову короля над вратами Хансона и духи знают что ещё! И ты убила всю тюремную стражу!

– Не тебе обвинять меня, сонбэ! – вспыхнула Йонг. – Ты убивал виновных и невинных, на своей и чужой стороне, а те люди, что сторожили безымянную тюрьму, предали нас, сдали