Гангстер - Лоренцо Каркатерра

— Спасибо, — негромко сказал он.

— За что? — спросила Ида, пожав плечами и печально улыбнувшись. — За то, что я помогла тебе превратиться в гангстера? Если ты действительно так умен, как я о тебе думаю, когда-нибудь ты возненавидишь меня за это.

— Такого никогда не будет, — отозвался Анджело, повернулся и вышел из кафе. Ида Гусыня проводила его взглядом и налила себе еще скотча.

Анджело сидел за маленьким кухонным столом, на котором стояла миска с чечевицей и сосисками и лежал толстый ломоть итальянского хлеба. Локтем он почти задевал жестяную флягу, доверху наполненную красным вином, которое делал живущий по соседству священник. Он поднял голову, когда в комнату вошел его отец, державший в правой руке потертый коричневый чемодан и на левой, согнутой в локте, тонкую синюю куртку. Паолино поставил чемодан на выщербленный дощатый пол.

— Я ухожу, — сказал он сыну. — Навсегда. Нет никакого смысла нам продолжать жить так, как мы живем.

— Это, наверно, в воздухе что-то, — сказал Анджело. — Все думают о том, как бы уехать из города.

— Это не шутка. Я ухожу и никогда не вернусь.

Анджело сделал большой глоток вина и кивнул.

— Ты хочешь, чтобы я отговорил тебя или уехал вместе с тобой? — спросил он.

— Ни то и ни другое, — ответил Паолино. — Ты больше не часть меня. Ты теперь принадлежишь им. Тем, кто так хорошо научил тебя ненавидеть.

— Они научили меня тому, что я должен был уметь, — сказал Анджело.

— Тебе не было нужды учиться воровать, — сказал Паолино, — или отбирать у других заработанные деньги, заставляя их отдавать то, чего у них и так нет. Ты теперь в одной компании с преступниками, и там отныне твое место.

— А где ты хотел бы видеть мое место, папа? — спросил Анджело, отодвигаясь вместе со стулом от стола. — Рядом с тобой?

— Когда-то это было самым большим моим желанием, — сказал Паолино. — Но оно погибло, как и все остальные мои мечты.

— И что же осталось, папа?

— Только то, что ты видишь перед собой, — ответил Паолино. — А это не то место, где следует находиться моему сыну, будь он гангстер или нет.

Паолино окинул своего сына грустным взглядом, поднял чемодан, повернулся и открыл дверь квартиры. Анджело поднялся из-за стола и, держа флягу с вином в руке, смотрел, как отец уходит из его жизни. Потом Анджело отошел в сторону и прислонился к откосу открытого кухонного окна. Его глаза пробежали по переулкам за домом, по залитым гудроном крышам, по бельевым веревкам, на которых висели свежестираные простыни. Он закрыл лицо рукой и почувствовал, как по пальцам побежали слезы, его тело напряглось от боли, которую он к тому времени так хорошо научился скрывать.

— Addio[11], папа, — прошептал Анджело. — Addio.

Глава 5

Анджело Вестьери переключил передачу своего новенького «Крайслера» и с удовольствием послушал мощный, отрегулированный на заводе мотор. Пуддж Николз сидел рядом с ним на пассажирском месте, просматривая заголовки в утренней газете.

— Представляешь, что затеял этот парень? — спросил Пуддж, свернув газету и с отвращением на лице зашвырнув ее на заднее сиденье.

— О ком ты говоришь? — Анджело уверенно направил машину в крутой поворот с 23-й улицы на Бродвей, его левая нога покоилась рядом с совсем недавно появившейся в автомобилях педалью гидравлического привода тормоза на четыре колеса.

— О Маркусе Гарвее, — ответил Пуддж. — Он хочет, чтобы все цветные свалили из Америки!

— И куда свалили? — спросил Анджело, повернувшись к Пудджу.

— В Ливию… или в Либерию, — Пуддж пожал плечами. — Черт знает.

— Это в Африке, — сказал Анджело, снова сосредоточившись на медленно ползущем городском движении. — Он хочет сделать так, чтобы эти люди вернулись в Африку.

— И что они будут там делать? Они что думают: там для этих парней будет больше работы, чем здесь? Нужно напрочь мозги пропить, чтобы такое придумать.

— По мне, это не такая уж безумная идея, — сказал Анджело. — Цветным здесь приходится нелегко, так что, может быть, если у них появится шанс, они смогут выкарабкаться.

— Ангусу понравились бы такие новости, — рассмеялся Пуддж. — Он сделал богатство на черномазых, и если этот колодец иссякнет, ему останется только локти кусать до крови.

— Он просто найдет способ делать деньги на ком-нибудь еще. Еще большие деньги, — ответил Анджело. — Так уж он устроен.

— Как ты мог согласиться на встречу с Джеком Веллсом? — спросил Пуддж. — Он знает, что мы работаем на Маккуина, и мы ни разу не заикались о том, чтобы перейти к кому-нибудь другому.

— Он толковый бизнесмен и терпеливый человек, — объяснил Анджело. — Он знает, что рано или поздно мы оба станем искать возможность подняться. Может, он думает, что нам уже не терпится?

— Я не вижу, каким образом мы, занимаясь бутлегерством для Веллса, сможем положить себе в карман больше, чем получаем от Ангуса за то же самое. К тому же мы знаем, что мы можем доверять Ангусу.

— Давай послушаем, что он нам скажет, — ответил Анджело. — Скорее всего, он намеревается расширить свой бизнес за счет Ангуса и считает, что это не удастся, если он не переманит нас двоих на свою сторону.

— Кто будет вместе с ним на встрече?

Анджело полез в карман жилета и достал маленький блокнотик. Он вручил его Пудджу, который, щелкнув обложкой, открыл его. Они проехали три квартала, каждый раз останавливаясь на светофорах; все это время Пуддж перечитывал записи и в конце концов посмотрел на своего спутника.

— Ну и как? — спросил Анджело.

— Ничего страшного, — ответил Пуддж. — Лэрри Карни малость психованный, но серьезный стрелок. А второй парень — Маккэйн, его работа — всегда охранять Веллса, даже, если придется получить за него пулю, только бы сохранить босса живым и невредимым.

— Что насчет Попке? — спросил Анджело. — Насколько он хорош?

— Попке любит, чтобы его звали Большой Джон-Поляк, — сказал Пуддж. — Этот один на один может долго толковать тебе, что у него все ящики в столе забиты деньгами. Но никто из них нам слова не скажет, пока не запахнет керосином. Разговаривать — это не их работа.

— И мы будем разговаривать только с Веллсом, — подхватил Анджело. — Значит, делаем так, как нас учил Ангус. По крайней мере, пока нет сомнений, что он единственный пахан на этой сходке.

— Ида всегда говорит, что все видно по глазам, — заметил Пуддж. — По движениям его глаз мы узнаем, что он думает и куда клонит.

— А что, если он не собирается уговаривать нас пойти к нему в партнеры? — предположил Анджело, остановив машину и повернувшись к Пудджу. — Что, если он собирается просто шлепнуть нас? Что тогда будем делать?

Пуддж указал поверх плеча Анджело на здание ресторана и улыбнулся:

— Поздновато меня об этом спрашивать, Анж, — сказал он, — мы уже на месте.

Гангстеры живут для действия. Чем ближе к смерти, чем выше накал событий, тем сильнее в них ощущение жизни. Для них куда лучше рухнуть под градом пуль в комнате, полной заклятых врагов, чем дожить до старческой слабости и умереть немощными. Гангстерами становятся те, кого привлекают острые ощущения, связанные со сражениями, чреватыми смертью, что делает приманку еще вкуснее. В жизни гангстер постоянно ходит рядом со смертью. Самые удачливые гангстеры не прячутся от нее, а скорее наслаждаются ее близостью.

«Такие, как мы, с самого рождения ожидают своей пули, — говаривал Пуддж. — Так что, когда доходит до дела, ее удар не окажется для тебя неожиданным. Ты не сможешь выжить, и я уже не говорю о том, чтобы преуспеть в рэкете, если тебя будет постоянно преследовать страх возможной в любую минуту смерти. Иной раз для того, чтобы войти в комнату, требуется особый кураж. Те, кто ждет тебя со стволами за дверью, будут высматривать в тебе признаки этого страха. Если они не найдут их, то у них возникнет неуверенность, и это даст тебе пару секунд, за которые ты сможешь убраться оттуда живым. Говорю тебе, малыш, если ты хочешь делать бизнес на убийствах, то никогда не должен бояться смерти».

Анджело и Пуддж шли к ресторану, подняв головы, расслабленной походкой. Больше всего они сейчас походили на богатых бездельников. Эти двое молодых мужчин были слаженной командой. Они учились черпать силу друг у друга и прятать свои слабости от посторонних глаз. Сила Анджело была тихой и глубоко скрытой, тогда как Пуддж был взрывчатым, как динамит. Пуддж был нападающим, в любой ситуации он был готов к стычке и перестрелке. Анджело мог бы скомпенсировать горячность друга вдумчивостью и дипломатией, выискивая способ привлечь еще одного сторонника. Их уникальный стиль привлек к ним внимание конкурирующих банд и снискал им славу среди множества боссов преступного мира. В любой корпоративной структуре, даже в такой примитивной, какой была организованная преступность двадцатых годов, молодой талант пользуется спросом.