БРАТСТВО КРЕСТА - Виталий СЕРТАКОВ

И началась бешеная ночная скачка, поскольку охотник хотел затемно добраться до деревни, где обитали его родственники. По прикидкам Артура, за три часа непрерывной скачки отмахали километров сто пятьдесят. Походный строй теперь выглядел иначе. Впереди, на одном коне, тряслись вместе с котами Клаус и Фердинанд, Борка взял к себе в седло Качальщик. У пивовара, к неудовольствию ксендза, еще за ужином нашлись с Семеном Вторым общие темы. Они долго обсуждали, сколько понадобится Хранителей меток, чтобы очистить посевные угодья вокруг города. Борк спрашивал, чем можно заманить в гости русских волшебников, а Семен дознавался, где растет травка, которую пивовары добавляют в свой напиток. Глядя на них, Коваль пришел к выводу, что только шесть кружек пива могут устранить языковые барьеры…

Стоило тронуться с места, как охотник развернулся задом наперед, поднял очки и упер в колени два заряженных обреза. Семен пристегнул коротышку к своей портупее и получил инструктаж по выполнению простейших команд.

Оказалось, что пивовары Кайзерслаутерна, когда выезжают верхом пострелять, именно так и поступают, хотя их лошади в два раза меньше. Один рулит, а другой отстреливается.

Иначе догонят и съедят…

Семен теперь ехал в арьергарде, на некотором удалении от отряда, чем очень нервировал Христофора. Сын Красной луны необычайно разговорился. Он не уставал повторять на скаку Ковалю, что совсем недалеко прыгает что-то живое, большое и злое. Затем он обнаружил, как что-то большое, не злое, но любопытное ползет справа. Артур до рези в глазах вглядывался в темноту, но не видел ничего, кроме бесконечного засилья кукурузы. Что-то там несомненно передвигалось. Порой очень даже шустро, но Артур не успевал замечать.

Несмотря на мрачные прогнозы ксендза, восход наступил и застал путешественников на самой границе травы и леса. Пивовары на ходу натянули маски из плотной ткани. В который раз Артур поразился феноменальному зрению чудесных лошадок. Всадникам казалось, что три с лишним часа они мчатся по ровному шоссе, но на самом деле "шоссе" оказалось довольно узкой тропой в ямах и рытвинах, утыканной по обочинам железными костылями…

– За деревней тропа кончается, - предупредил Клаус. - Поедем по насыпи, там, где ходили машины на стальных колесах…

Первый луч солнца пробил мрак. Сзади, из узкого коридора сиреневой кукурузы, не торопясь, подъехал Семен. Ноздри Артура издалека уловили пороховую гарь. Выходит, что Борк стрелял в кого-то, но на такой скорости, да еще при сильном боковом ветре, звук отнесло в сторону…

– Кабаны, - успокаивающе сказал охотник. - Голодные, шли по следу.

Деревня состояла из двух десятков разбитых в хлам особнячков середины и конца двадцатого века. Пивовары жили в двух старинных зданиях: кирхе и кирпичном владении бывшего суда. Еще там сохранилась сносная конюшня какого-то спортклуба и совсем уж дряхлая постройка с горделивой надписью "Полиция". У входа в "полицию" был врыт камень, на котором готическим шрифтом значилось, что принц такой-то изволил остановиться в данном населенном пункте на ночлег и даже толкнул речь перед обывателями. Эти немаловажные события произошли на рубеже восемнадцатого столетия.

В середине двадцать второго столетия на памятной плите грелась колоссальная улитка размером с болонку, а напротив, в пыли, оранжевые лопухи приманивали мух запахом тухлятины.

Борк быстренько пошептался со своими и, забрав сыновей, отправился на боковую. Он заранее предупредил Артура, что час для сна придется выкроить.

Неулыбчивые, бледные дети - точные копии взрослых - таращились из подвальных окошек на лоснящихся гигантов, отказываясь признавать в них лошадей. Трава вокруг поселения давно догорела, а посреди широкого поля золы возвышались столбы с колючей проволокой. Там, где проскакал отряд, имелись ворота, которые Борк старательно затворил за собой. До проволоки поле было распахано на огороды. Зеленели верхушки корнеплодов, наливались мякотью тыквы, в теплицах прели помидоры. Коваль подумал, что после местных дождей, не стал бы употреблять эти овощи в пищу…

Зато за проволокой пространство шириной в сотню метров изобиловало обломками техники, кусками рельсов, битым кирпичом и многочисленными кротовыми норами.

Только крот при таком диаметре норы, подумал Артур, должен быть величиной с лисицу…

– Ахары, - небрежно кивнул вернувшийся Борк. - Здесь они мелкие, трусливые…

Полувзвод выстроился в походный порядок. За крайним домиком дорожная перспектива разительно поменялась. Теперь губернатор не сомневался, что они приближаются к эпицентру Вечного пожарища. Правда, оно здорово отличалось от того, где он дрался с пиявками. Очевидно, когда-то поселок играл роль узловой железнодорожной станции; за домиками виднелись останки вокзального здания. Двухэтажные стены сложились, как карточный домик, а рядом кое-как держался длинный пакгауз, весь проросший таким же вьюном-камнеломкой, что встретил Артур вчерашним вечером в городе. Только этот вьюн был в десятки раз мощнее и пережевывал толстую кладку в крошево, как алмазное сверло.

– Когда я был тут последний раз, эти растения еще не добрались до вокзала, - сказал Станислав.

Конь Клауса первым взобрался на насыпь. По широкой дуге убегали две полосы просевших рельсов; телеграфные столбы частично попадали, бетонные шпалы утонули в глубоком мху. Слева и справа от насыпи, замыкая оборонительную линию вокруг деревни, торчала колючая проволока, а дальше, кроме размытого следа железной дороги, не было ничего.

Абсолютно ничего - ни травы, ни деревьев. Бесконечный высохший плац, словно поверхность гигантского подгоревшего пудинга. Словно кто-то устроил гигантскую вертолетную площадку посреди Сахары, облив песок напалмом. Идеально ровная коричневая корка, тянущаяся до самого горизонта, и холмики щебенки вдоль железной дороги, точно подтаявшее мороженое над кофейной чашкой.

– О, господи! - прошептала мама Рона, принимая из рук Фердинанда бурдюк с пивом. - Я не могу больше вливать в себя эту дрянь.

Коваля тоже слегка мутило от пряного травяного настоя, но он задержал дыхание и послушно опрокинул в себя очередные пол-литра.

– Солнце опять барахлит, - заметил книжник.

Но он ошибался. Светило перемещалось с положенной скоростью, просто на его пути разлилось яркое, пульсирующее сияние. Точно растекались по небу жирные комки сахарной ваты. Они возникали из знойного воздуха и плыли вдоль горизонта, пересекаясь, слоясь, наползая друг на друга…

– Это не облака, - сказал Семен

– То, о чем я предупреждал, - обернулся Станислав к невыспавшимся товарищам. - Желтые туманы, пролететь невозможно.

За несколько минут туман захватил половину голубого небосклона, и лица людей приобрели нездоровый желтушный цвет. Колонну догнал Клаус, который привез полотняные маски, пропитанные всё тем же пивом. Скрепя сердце, путникам пришлось натянуть их под бдительным присмотром Борка. Коваль с ужасом представил себе, каково приходится охотникам круглый год щеголять в плотных балахонах, да еще с намордниками на лицах…

Солнце безжалостно раскаляло землю. Поселок растаял позади, точно от жарких лучей размазались неокрепшие краски на холсте, и теперь вокруг горстки всадников расстилалась безжизненная степь. Если бы не нитка железнодорожного полотна, вокруг не осталось бы ни единого ориентира…

Коваль поравнялся с Семеном.

– Это хорошо, что сегодня туман так близко, - неожиданно обрадовал охотник. - Под отравой нет живности.

– А как же мы?

– Мы не умрем, если будем пить пиво и смачивать повязки… Если, конечно, туман не затянется на два дня, - беспечно добавил Борк.

– А если затянется?

– Тогда умрем.

– О чем это он? - поинтересовался Семен, заправляя под ремешок пыльные косички.

– Он говорит, что в туманах нет комаров, - успокоил Коваль.

– Зато есть кое-кто покрупнее, - Качальщик указал в сторону, где на мертвой земле, припорошенной пылью, отпечатались чьи-то следы.

Впереди свистнул Фердинанд. Колонна остановилась. Фердинанд подождал отца и тут же принялся горячо перешептываться с ним. Клаус спешился и сделал странную вещь: обойдя всех лошадей, он посыпал им ноги мелким порошком.

– Кабаны прошли недавно, - озабоченно обратился к Ковалю Борк. - Скажите своим людям, чтобы стреляли во всё, что движется.

В ватном покрывале белесого мха, которым неровно заросла насыпь, зияли глубокие дыры. Можно было различить четыре цепочки следов, уходящих в пустыню: одна большого размера и три помельче.

– Мать и три подсвинка, - констатировал поляк.

– Здесь свиньи так опасны? - рассмеялся Карапуз.

Коваль знал, что в бытность лесным разбойником Митя один на один ходил на матерого секача.

– Это не кабаньи следы, - помотал головой Семен. - О таких зверюгах я никогда и не слыхивал.