Его сладкая девочка (СИ) - Драгам Аля

Ну вот, разговор не мужчины, а мальчика. Первый уровень, не иначе. Хорошо еще смог связать слова по смыслу.

Ребенок. Мой и Ксюшин сын.

А если? Да нет. Не могла она. Антон признался, что не тронул ее. Она бы не…

— Молодой человек, как Вас…?

— А? А. Егор Александрович.

— Егор Александрович, езжайте-ка домой. Поспите, придите в себя и завтра поговорим.

Врач мягко улыбается, намекая на мою невменяемость. Но я же нормальный. Обалдевший от свалившихся новостей, но нормальный.

— В какой палате Оксана? Можно устроить ее в самую комфортную? Чтобы…

— У нас все палаты лучшие, Егор Александрович. Не переживайте. Мы обеспечим круглосуточный уход. А Вы приезжайте завтра. Не надо здесь оставаться в таком состоянии.

— К ней можно? Заглянуть?

— Пять минут. Она спит, ей капают поддерживающие препараты.

Маленькая. По сравнению с огромной палатой незаметная. Только светлая макушка торчит на подушке.

Подхожу ближе, провожу пальцем по руке. Любимая моя девочка…

Снова охватывает чувство стыда. Не накрой меня, ничего бы могло не быть. Проявил слабость, когда ушел. Не досмотрел, не был рядом с самого начала. Если она когда-нибудь сможет простить, то я себе нет. Не смогу забыть низкого поступка.

— Егор?

Ресницы дрогнули. Спит? Опять говорит во сне?

— Егор, это ты?

Наклоняюсь, чтобы Ксюша могла видеть меня. Смотрю в сонные глаза. Как в дымке. Ресницы смыкаются, словно ей тяжело держать глаза открытыми.

— Это я, Ксюш. Я. — Прикасаюсь к сухим губам. — И я… я люблю тебя.

Слушаю размеренное дыхание и выхожу, тихо прикрыв дверь.

Глава 18

Ксюша.

Тупая боль простреливает внутри, заставляя открыть глаза. Вижу мутно. Все плывет и только холодная вода немного притупляет то, что разрывает изнутри. Ужас и страх скрутили внутренности. Но сейчас помимо них что—то другое. Физическое.

Он… он бил меня? Получил, что хотел?

Пытаюсь рассмотреть лицо мужчины, склонившегося надо мной. Антон. Урод и мразь. Других определений нет. Разве можно так играть людьми, их желаниями и жизнью в целом? А то, что это какая—то дикая игра с его стороны, я уже догадалась. Пока сознание медленно угасало, успела ухватить картинки всех дней нашего знакомства.

Пересиливаю себя и пытаюсь рассмотреть тело. Я на его руках, в душе. В брюках.

Сейчас ничего не понимаю. У него не получилось?

Перевожу взгляд на лицо. Ловлю его панику. Значит, не только мне сейчас страшно.

Что же случилось?

Додумать не дает новая вспышка, разрезая низ живота словно раскаленным лезвием. Никогда такого не было. Боль такой силы, что не могу вдохнуть и выдохнуть.

— Антон, — пытаюсь сложить звуки в слова. — Мне плохо. Сок… сок, Антон…

Надо донести до него мысль, что в соке что—то было. Сейчас я уже не уверена в том, что он виноват. Не стал бы возиться со мной, а просто бросил. Или…?

Начинает трясти. Стены, кафель, потолок — все мелькает, будто кубарем лечу с горы. Вспышки перед глазами. Последнее, что успеваю уловить, перед тем, как вновь вернуться в спасительную темноту:

— Тош, у нее… тут кровь… — Нининым голосом. Её я уже не вижу.

В глаза бьет свет. Не яркий, но давит на сетчатку, отчего выступают слезы. Промаргиваюсь, пытаясь понять, где я. Место незнакомое. Пахнет… пахнет так, что не спутаешь. Больница. Значит, Антон привез меня сюда?

— Пришла в себя.

Голос слышу сбоку. Пытаюсь привстать, но жжение в руке не дает пошевелиться. С трудом поворачиваю голову: от сгиба локтя тянется капельница. В детстве я болела воспалением легких и мне также вливали лекарства. Ощущения забытые, но знакомые.

— Говорить можете?

Рядом оказывается приятная женщина с очень добрыми глазами. Повторяет свой вопрос.

Облизываю губы, киваю. Наверное, могу. Я еще не пробовала. Такие привычные действия приходится сначала проговорить про себя, прежде чем исполнить. Это так странно.

— Да. — Получилось. Заторможено шевелю пальцами на руке. Тоже откликаются. Не знаю, почему это так важно сейчас.

— Ваше имя и возраст? Можете назвать?

Отвечаю на все вопросы. Половину не понимаю. Зачем женщина интересуется моими женскими делами? Разве к отравлению это имеет какое—то отношение?

— Оксана Игоревна, — врач кладет свою руку поверх моей, а я прикрываю глаза. Жду, что сейчас она скажет то, что перевернет мою жизнь. В этом я уверена. — Сейчас у Вас наблюдается угроза выкидыша. На ранних сроках…

— Что?

— На ранних сроках, — она терпеливо повторяет последние слова, а я лихорадочно пытаюсь осознать сказанное. Какая угроза?

— Угроза… чего?

— Выкидыша. Оксана Игоревна, Вы не знали?

Как я могла знать? Значит, Антон все—таки успел? Но… не понимаю, разве так скоро все происходит?

— Сколько времени я здесь? — Последнюю мысль озвучиваю вслух.

— Почти два часа. Нам понадобилось…

— Подождите, — сейчас на второй план уходит вежливость и моя слабость, — разве может беременность наступить так быстро?

— Деточка, для зачатия достаточно одного раза. Современные методы позволяют определить беременность на седьмой день после зачатия. Есть возможности и…

— Как седьмой?

Вот сейчас точно ничего не понимаю. И, кажется, не только я. Врач смотрит на меня как на умалишенную. Еще бы: мало того, что я здесь выгляжу инородным предметом, еще и вопросы задаю тупые. Это пока меня осознанием не накрыло. А ведь уже близко, истерика подступает.

— Ваш срок три—четыре недели. Точнее обычно не говорится, так как проведены были первичные ис…

— Но я не могу! Не могу быть… беременной. Я же… У меня первый… — краснею до корней волос, но продолжаю — … раз… был… месяц назад. Я делала тест и…

— Вы сдавали кровь? — Отрицательно машу головой. Я отчетливо помню одну полоску на пластинке. Через день повторяла, и снова одна полоска. Оба же теста не могли врать?

— Я делала два теста в разные дни. Понимаете… — обрываю себя, вспоминая. — Где моя сумка, здесь? Можете мне ее передать?

Бедная женщина. Как ей тяжело с такой овцой, как я. Но надо исключить ошибки. Может, они тут анализы перепутали?

— Вот. Вытаскиваю из кармашка оба теста. — Спрятала, чтобы выбросить без лишних вопросов, и забыла. — Вот. Оба отрицательные.

Врач берет упаковку, рассматривает и улыбается. Весело так.

— Оксаночка, это тесты на овуляцию. Упаковки похожи, да. А текст обычно никто не читает.

Откидываюсь на подушки. Дура… только мне могло так «повезти»… Учеба, Маруська с Дашкой и… это…

— Судя по Вашей реакции, Вы не ожидали подобного. Не могу не задать вопрос, Оксана Игоревна. — Я вся подбираюсь от серьезного тона, а женщина смотрит в упор. — Вы хотите сохранить плод или же планируете прервать беременность? В последнем случае должна Вас предупредить о негатив…

— Я подумаю. — Пусть думает, что я наглая нахалка, раз в очередной раз перебиваю. — Мне надо подумать.

Она согласно наклоняет голову и больше ничего не говорит. Дает указание медсестре вколоть какое—то лекарство и от двери прощается до утра. Я же упорно рассматриваю стену.

Что мне делать? Что?

Глава 19

Мне снится сон. Снова во сне приходит Егор. Мерещится мне. Не вижу четко его лицо даже за гранью сознания, но ощущаю его присутствие и его запах.

Навязчивая идея.

Образ будет еще долго преследовать, учитывая, в какое положение я попала.

Первым делом, проснувшись, тянусь к телефону. Кто-то заботливо оставил сумку на тумбочке у головы. Хочется думать, что медсестра, а не Антон. Хотя ему я обязана пребыванием здесь.

Набираю подругу и прошу приехать. Знаю, что злоупотребляю её добротой, но сейчас мне совершенно не к кому обратиться. В той, прошлой жизни, я часто выручала ее. Теперь, как она шутит, её очередь.

— Рассказывай, ромашка, как докатилась?

Довольная подруженция устраивается в ногах кровати и готовится слушать. В общих чертах она в курсе обо всем. Кроме той ночи. Пересилив стеснительность выкладываю, как на духу. Потому что не знаю, что делать. Потому что одна сейчас не справлюсь.