Романов. Том 11 - Владимир Кощеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После долгого заточения смотреть в открытое небо стало для Герберта фон Бисмарка одним из обязательных обрядов. Принц понимал, что у него развивалась клаустрофобия, но у кого, в сущности, нет психических проблем? Разве что у черни и мертвецов. Одним некогда страдать от расстройств, а вторым на них уже плевать.
Любуясь закатом, его высочество обратил внимание на экран телефона. Уведомление с одним единственным словом он смахнул, а само сообщение удалил. Ни к чему оставлять лишние следы.
Дед был совершенно прав. Герберту предстояло возглавить страну, и избавляться от внутренних угроз стоило уже сейчас, пока Вильгельм еще правит Германским рейхом. Это позволит новому кайзеру, Герберту фон Бисмарку, взять в руки не только более чистую от оппозиции власть. Но и остаться при этом чистым самому, ведь никаких репрессий и преследований он творить не станет. Путь будет расчищен заранее.
Судьба Вольфганга Зальм-Кирбургского, так скоропостижно скончавшегося от нарушений работы мозга, это только начало. У русских можно было многому поучиться, и главное — это кровавый путь к абсолютной власти. Михаил II избавился от всех, кто мог претендовать на его трон. Теперь его примеру последует и Вильгельм фон Бисмарк.
Его высочество любовался закатом в окне и вращал в руке телефон.
Вечер был прекрасен.
* * *
Римская империя, личные покои деспота .
Агриппа IV смотрел в окно, поджав губы. За его спиной, стараясь не шуметь, наводили порядок слуги — правитель был в таком гневе, что крушил все, что под руку попадалось.
Владыка Римской империи только-только заключил союз с одним из сильнейших государств Евразии, тем самым обезопасив свою страну от участия Русского царства в конфликте с Османской империей. А теперь, из-за проклятых предателей в сенате, не просто этот союз потерял, но и оказался в сложнейшей ситуации.
Либо он, деспот, сейчас начнет унижаться, лишь бы русские аристократы не пошли на помощь султану, либо, стиснув зубы, будет ждать восстания собственных благородных семей, которые решат отдать нищую Грецию, лишь бы прекратить войну.
Агриппа IV смотрел в окно и думал о том, как повезло Михаилу II, когда его родня подняла мятеж. Государь Русского царства вычистил свою страну от предателей одним махом, и теперь стал абсолютным монархом. Деспоту, несмотря на многообещающее наименование, приходилось играть на интересах сенаторов, чтобы усидеть на троне.
И ни на кого уже не спихнешь вину за случившееся. Лояльные Агриппе IV сенаторы делали все, что было в их силах. Просто этого оказалось недостаточно, чтобы не только предотвратить чудовищные нападения, но и хотя бы достойно выступить на стороне русских.
С презрением смотрел деспот в тексты докладов о том, как князь и сержант — всего лишь сержант! — вдвоем разметали несколько сотен немецких солдат в боевой броне. В то время, как римский спецназ получил такой жестокий отпор, что его офицеры теперь всерьез подумывают о прекращении карьеры. Ведь они не хотели оказаться на реальной войне, когда шли служить.
В кармане пискнул телефон, и деспот вытащил аппарат. Все еще хмуря брови, Агриппа IV приказал громко и грозно:
— Пошли вон все!
Не прошло и минуты, как он остался один посреди своих личных покоев. Впрочем, ненадолго.
— Кажется, сегодня не твой день, — произнес мужчина, появившись прямо посреди помещения, казалось, из воздуха. — Переживаешь за Грецию?
Деспот обернулся к своему гостю и стиснул кулаки.
— Чего тебе нужно, Людвиг?
Тот улыбнулся, умудрившись одним положением губы выдать свое превосходство над правителем Римской империи. Впрочем, когда он заговорил, его голос звучал спокойно и ровно.
— Мне нужен мир во всем мире, как и всему нашему обществу, а вы намереваетесь развязать мировую войну, — ответил он. — Но для тебя у меня есть предложение куда как проще: я скажу тебе, где должны быть твои войска, кого искать и что изъять. Взамен я берусь наладить твои отношения с Русским царством через известного тебе князя Романова.
Агриппа IV нахмурил брови.
— Допустим, я тебе поверю. Опять. Как в тот раз, когда ты подговорил меня объявить войну Британской империи, — произнес деспот. — Но пока что твоя помощь выходит для меня поражениями.
— Разве? — вскинул бровь Людвиг. — Ты объявил войну Лондону и победил в ней. Установил союз с Москвой, заключил выгодные контракты с Русским царством. А что все пошло прахом, так кто из нас двоих деспот? Я принес тебе благополучие Римской империи на блюде, но ты сам не смог его удержать. Однако общество не хочет сменять династию в твоей стране, и я предлагаю тебе снова попробовать. Надеюсь, в этот раз ты нас не подведешь.
Агриппа IV глядел на собеседника с плохо скрываемым гневом. Очень немногие люди могли себе позволить общаться с правителем Римской империи таким тоном. Но и терять позиции, с таким трудом полученные, деспоту не хотелось.
— Что конкретно ты хочешь от меня? — спросил он.
Людвиг улыбнулся.
— Я пришлю тебе координаты вечером. Твои войска должны захватить лаборатории корпорации «Армтек», — объявил он. — Изъять все документы, а что невозможно быстро вытащить — уничтожить.
— Почему вы сами так не поступите? — спросил деспот.
— Это информация только для избранных членов общества, Агриппа, — покачал головой Людвиг. — Помни, мы поддерживаем тебя не потому, что ты наш собрат, а потому, что ты для нас выгодная фигура.
Ключник исчез, будто его и не было. Деспот же еще несколько секунд стоял, глядя на то место, где только что находился Людвиг.
Агриппа IV поднял голову через минуту. И снова вспомнил Михаила II. Нет, ну как же ему повезло с этим мятежом. Никто теперь не смеет указывать русскому царю, как вести дела.
Повернувшись к окну, деспот окинул Рим взглядом. И подумал, что раз мятежа нет, так, может быть, стоит его создать самому?
* * *
Москва. Князь Романов Дмитрий Алексеевич .
Самолет прибыл вовремя, никаких проблем и атак, спокойно сели, перелетели, и вот мы уже в столице Русского царства сходим по трапу.
Приветствовали нас без помпы, но двадцать машин, забитых опричниками, выделили. И это кроме автомобилей сразу двух родов, прибывших лично ко мне.
Гербы Демидовых и Романовых сияли на солнце. Дед и отец вышли встретить меня, когда я показался из салона самолета.
—
