Не все НПС попадают-3 - Владимир Олегович Войлошников

иные господа прибегают к помощи заговоров и колдунов, но стоит помнить, что сей путь чреват общением со святейшей инквизицией.

Однако.

Мастер Доминико подошёл и присел на скамью напротив.

— Великолепный уровень, молодой человек — и похвальная скромность! Однако, я вынужден спросить: вы действительно считаете, что вам необходимы уроки фехтования?

Петька попытался сесть прямее и поморщился от саднящей боли.

— Да, и сейчас я ещё более утвердился в своём намерении, чем прежде.

Ну, что ж, давайте назначим дату следующего занятия…

Андреа явно был не прочь прогуляться с Петькой лифтовой кабинки, однако на верхней галерейке уже толпилась группа учеников, которая пришла к нему как к младшему наставнику.

— Если тебя не затруднит подождать, пока закончится мой урок, мы могли бы прогуляться вдвоём, — предложил он. — Через час я освобожусь. Я бы показал тебе пару достопримечательностей.

— Возможно, в другой раз, — вежливо откланялся Петька. — Полученная рана всё-таки доставляет мне определённые неудобства. Да и к свои обязанностям пора возвращаться.

— Я велю слуге сопроводить вас, — предложил Доминико.

— Не стоит, я прекрасно помню путь, и здесь совсем рядом.

К тому же, он вовсе не собирался идти пешком. Петька спустился по лестнице, вышел в дверь, заботливо распахнутую одним из слуг — и тут же воспользовался этой же дверной створкой, шагнув к Яге в избушку.

— Ну что за мужик пошёл! — всплеснула руками та. — Только отвернись — а он уж вона чё! Всё тело располосовано!

— Ну, ты уж совсем-то не причитай, — усмехнулся Петька. — Давай, чё там у тебя: живая, мёртвая вода…

— Сперва мёртвая, — деловито поправила его Ягуся и достала с полочки пузырёк.

Андреа завершил занятие и подошёл к отцу, сидевшему за столом в кабинете верхней галереи, в который не было доступа обычным игрокам. Оценил едва отпитый бокал вина…

Доминико был серьёзен и задумчив.

— Как давно ты знаком с этим молодым человеком, сын?

— Около месяца, — Андреа присел напротив. — А в чём дело? Если необходимо, я припомню точнее. В тот день произошёл скандальный случай в зомби-локации, мне как раз пересылали видео — и, между прочим, тоже с участием Петруччо. Можно посмотреть дату получения.

Отец пожевал губами.

— Показывай.

— Видео? — удивился Андреа.

— Да.

Отец пересмотрел фрагменты очень внимательно, некоторые по два-три раза.

— Что случилось? — Андреа начал тревожиться.

— Возможно, что и ничего… И всё же… — отец нажал паузу. — Вот здесь. Ничего не видишь?

Андреа с сомнением промотал видео на десять секунд назад.

— Кажется…

— Абсолютно точно. У этого мальчика и близко нет той подготовки, что мы наблюдали сегодня. Видна хорошая спортшкола, но это было что-то связанное с мячом и бегом.

— Он говорил — регби, — растерянно вставил Андреа.

— Вот. В регби могу поверить. Но фехтовальщик он… Начального базового уровня. Посмотри, как он молотки держит.

— А ведь верно.

— И, тем не менее, это именно тот Пётр, которого мы имели счастье лицезреть сегодня. По совокупности остальных движений видно. Но, — отец прямо посмотрел сыну в глаза, — если бы меня спросили, я бы предположил, что между этой записью и сегодняшним днём — лет двадцать работы над собой.

Андреа присвистнул.

— А до этого события, — Доминико кивнул на монитор, — ты с ним знаком не был?

— Да нет же, пап! Он и появился тогда в первый раз. Сказал, что его сразу с выпускного забрали.

— По ускоренной?

— Да.

— И сразу в зомбятню?..

— Он сказал, напросился с куратором. Да ещё и болевой забыл переключить, как с детской локации прибыл, так на сотке и зашёл.

— Однако! Понятно, почему у него кровь из ушей шла.

— Ага! — Андреа снова живился. — Видел бы ты, как Лёха стонал!

— Застонешь тут… — Отец покачал бокал. — Знаешь, сын, если бы я не знал, что в учебке могут находиться исключительно наши, НПС, я бы подумал, что это моб. Скорость, допустим… Но в совокупности? К размышлению: ты знаешь, что твой приятель Петруччо не пересекал двор и не выходил из наших ворот?

— Как это? — удивился Андреа.

— Очень просто, — Доминико оценил густые потёки вина, медленно стекающие по стенке бокала и наконец отпил, — Вышел из наших парадных дверей. И исчез. Ещё и шпага эта…

— А что с ней не так? — Андреа был совершенно обескуражен. — По виду похожа на хороший толедский клинок.

— М-гм. Я надеюсь, ты хорошо его запомнил? Хотя, он может обмануть тебя, изменив свой вес и габариты, подстраиваясь под хозяина.

— Это какое-то легендарное оружие?

— Нет, не легендарное. Индивидуальное. Шпага тёмного властелина.

СРЫВ

На обсыпанном сахарной пудрой столе виднелись следы крошечных туфелек. Значит, она здесь, в какой-то малой форме! Фея, вроде того. По столу шарится, гадина…

Всю ночь Каларниф просидел, запершись во тьме кладовки, уговаривая себя, что кицунэ не должна суметь пробраться внутрь. Наверное. Всю ночь ему чудился шёпот, шорохи и тихий неприятный скрежет, как будто кто-то пытается проверять прочность замка и дверных петель прочными как сталь когтями.

Мысли путались, и иногда он проваливался в сон, чтобы вскоре тревожно вскинуться от очередного подозрительного звука.

Он ждал, когда в тоненькую щель под дверью начнёт пробиваться серый свет утра — но ночь всё не кончалась и не кончалась, растягиваясь, как карамель. Наконец он решил размяться, поднялся и сделал несколько шагов… влипнув у самой двери во что-то клейкое! Ругаясь, он начал проворачивать в замке ключ. Дело шло с трудом — в скважину тоже была залита какая-то гадость! Он шипел сквозь зубы, отдирая дверь от щедро разлитой под ней субстанции — миллиметр за миллиметром. Ночь давно ушла, и дом, его разгромленный дом, был наполнен светом. Лучше бы не видеть этого всего!

В арке, ведущей в кухню, мелькнула тень, и Каларниф устремился за ней, прилипая на каждом шагу и отдурая ботинки с характерным треском — чтобы увидеть эти следы в пудре. Или в муке. Уточнять и нюхать рассыпанное не хотелось, не то что пробовать.

Тварь!!!

Память услужливо выбросила картинку с нижней полкой кладовки, в которой он только что сидел. Бывший хозяин дома был поклонником натуралистичности. От него и остались тазы эти, тряпки, швабры. А кроме того — несколько жутковатого вида крысоловок.

Каларниф вернулся в каморку с инвентарём и сгрёб с полки несколько устройств, напоминающих гибрид дыбы с гильотиной в миниатюре. Почти не спавшему трое суток мозгу идея показалась замечательной.

* * *

Помощник капитана явился вместе с посыльным из городского управления. Пришли они ближе к обеду, когда Каларниф пытался подкараулить кицуне, издалека наблюдая за крысоловкой, установленной на кухонном столе. Замаскироваться среди плащей, накинутых на стойку в прихожей, было гениальной идеей. К тому же, так он находился совсем рядом с дверью, и когда раздался звон дверного колокольчика, рванулся к ней со скоростью молнии.

ПОМОЩНИК КАПИТАНА

Нол распахнул низенькую калитку и пошёл по посыпанной мрамором дорожке к дому проводника. Курьер семенил рядом, подозрительно поводя носом.

— Какой-то странный запах, — пробормотал он как бы себе под нос и тут же спросил Нола: — Вам не кажется?..

— Разберёмся, — сурово ответил Нол и позвонил в дверной колокольчик.

За дверью загрохотало, и на пороге предстал хозяин дома.

— О, боже! — воскликнул курьер.

Нол, до перехода в вирт поработавший в розыске и успевший повидать всякого, испытал острый приступ дежа-вю. Хотя до сих пор с психами и нариками в вирте ему сталкиваться не приходилось. Каларниф был вывалян… в нескольких разных субстанциях. Одежда его была частично раскрашена, а частично изрезана. Красные глаза свидетельствовали о дичайшем недосыпе.

В глубине дома раздался щелчок.

— Она попалась! — выкрикнул проводник и устремился внутрь.

Нол обменялся взглядом с курьером.

— Кажется, этот тип не в себе. Пошли, свидетелем будешь.

Коридор впечатлил.

— Это чего он тут наворотил? — поёжился курьер, разглядывая надписи на стенах и выпачканный чем-то странным пол.

Взгляд Нола зацепился за крупную надпись «Каларниф — дурак!» Помощник капитана подумал, что авторство, кажется, принадлежит иному лицу, но распространяться о своих подозрениях не стал.

Они направились вглубь особняка, следуя за невнятными звуками. Каларниф блевал на кухне. Он, правда, не ел три дня, поэтому исторгать из себя ему было особо нечего, но желудок продолжало выворачивать.

На столе, перебитая ровно посередине туловища,