Бородавки святого Джона - Инна Бачинская

День был несуразный. Люди бросали работу, собирались кучками и шептались. Ромашку не любили, и вердикт общественности был – вот, мол, доигралась. Пьянки и гулянки до добра не доводят.

Андрей был уверен, что смерть Ромашки и происшествие с Леркой непременно свяжут, не могут не связать. Он просидел в кабинете до вечера, дожидаясь, пока все уйдут, и около восьми отправился в бар по соседству, где они часто сиживали вчетвером: он сам, Дядя Бен, Тепа и Савелий Зотов. Четыре мушкетера. Триумвират плюс. Ни Дяди Бена, ни Тепы в баре не оказалось. Зато был Савелий. Не один, а в компании лощеного красавчика в черном костюме и при галстуке-бабочке.

– Андрюша! – радостно закричал Савелий. – Давай к нам! Это мой друг Федор Алексеев, – гордо представил он красавчика, когда Андрей уселся рядом с ними. – Я говорил тебе, помнишь?

Они обменялись рукопожатием.

– А мы тут рассуждаем о всякой всячине… о тестах на сообразительность… Федор читает философию в педагогическом. Тесты принесли его студенты. Хочешь послушать? – Не дождавшись ответа, он спросил, радостно сияя глазами: – Что нужно делать, если видишь зеленого человечка?

Андрей ошалело уставился на простодушного Савелия – какие еще зеленые человечки? Савелий ответил ему любящим взглядом. У Андрея сжалось сердце – Зотов, такой некрасивый, уже пьяненький, с яркими пятнами румянца на щеках, жидкими косицами пегих волос, соскользнувших с блестящей лысины, безмерно одинокий, бросал ему спасательный круг. Пытался развлечь и отвлечь.

– Перейти улицу, я думаю, – пробормотал Андрей, отводя глаза от Савелия.

Наткнулся на понимающий взгляд лощеного красавчика, словно говоривший снисходительно: да, простоват наш Савелий, но человек он неплохой… Красавчик Андрею не нравился. Он чувствовал в нем существо чуждой породы. Высокомерен, ироничен, самоуверен. Что связывает этих двоих, интересно?

– Молодец, Андрюша! – обрадовался Савелий. – У тебя нестандартный образ мышления. Все остальные отвечают: обратиться к психиатру или бросить пить.

Красавчик смотрел загадочно, улыбался. Савелий затянулся сигаретой – он не курил, но сейчас закурил для кайфа – и закашлялся. Красавчик снисходительно похлопал его по спине, вынул сигарету из его пальцев, потыкал ею, гася, в пепельницу. Савелий с выражением простодушной радости на раскрасневшемся лице, растрепанный, с распущенным узлом галстука, смотрел на друзей. Он наслаждался общением.

– А вот еще один… – вспомнил он. – Как там… Вы сидите в самолете, впереди вас лошадь, сзади автомобиль. Где вы находитесь? А?

– Не знаю, – ответил Андрей.

Он чувствовал, как отпускает напряжение. У Савелия внешность клоуна и золотое сердце, как говорит его, Андрея, секретарша. А также доброта, порядочность и страстное желание быть полезным друзьям, это от одиночества и широты натуры. Он опрокинул в рот коньяк, закрыл глаза.

– Сейчас, – пробормотал. – Не подсказывай. Я сам. Карусель! – сказал Андрей через минуту. – Я нахожусь на карусели.

– Андрюша, ты гигант мысли. Как догадался? – Савелий заливался радостным смехом. – Я ни один тест не прошел, представляешь?

– Эти тесты входят в программу по философии? – Андрей посмотрел на красавчика. Вопрос прозвучал вызывающе.

– Нет, – ответил тот. – Я просто пытаюсь подтолкнуть их мыслительный процесс. Они соображают в лучшем случае, но думать пока не умеют.

– Какая разница?

– Соображать нужно в прикладных дисциплинах – математике, финансах, маркетинге. Думать – в абстрактных, вроде философии. Думать и рассуждать.

– А где нужнее творческое начало?

– Везде. Даже преступнику необходимо творческое начало.

– Преступнику?

– Федор – сыщик в прошлом, – встрял Савелий. – Говорит, богатая милицейская практика помогает ему в работе.

– В преподавании философии?

– Философ должен знать все стороны жизни, – назидательно произнес Савелий, бросаясь защищать друга. – Федор исключительно для приобретения нового жизненного опыта каждое лето на каникулах работает то дворником, то сплавщиком леса, то воспитателем в детском саду.

– В детском саду? – не поверил Андрей. – Зачем?

– Для воспитания выдержки. В малышовой группе. А кроме того, Федор считает, что креативное мышление закладывается именно в нежном возрасте. Иногда оно развивается, а иногда гибнет на корню от неумелой руки воспитателя. У него даже возник принципиальный конфликт с заведующей.

– На почве?.. – спросил Андрей, неожиданно для себя заинтересовавшись.

– Он дал задание детям раскрасить друг друга на уроке рисования и принес картинки индейцев с боевыми и ритуальными узорами на лице. То-то радости было! Да, Федор? Дети его обожали. А эта дура уволила. Такие, как она, приучают детей ходить строем. Причем родители были против его увольнения. То есть сначала были «за», а потом «против». Федор прочитал им лекцию о маленьких гениях, которых взрослые душат своими руками. Фигурально выражаясь, разумеется. Да, Федя?

Тот молчал, только улыбался. Савелия распирало от гордости. Ему страшно хотелось, чтобы Андрей и Федор понравились друг другу. Андрей рассмеялся невольно и взглянул на красавчика внимательнее.

– Савелий еще и не то обо мне расскажет, – махнул рукой Федор. – Наша беда – стандартное мышление. А потому неглупому человеку, мошеннику, скажем, извините за «преступные» примеры – милицейское прошлое сказывается, – ничего не стоит просчитать чужие мысли и поведение. В современной криминалистике принят термин «рефлексия», владение ее приемами весьма желательно для следователя. Суть рефлексии в проникновении в замыслы оппонента, предвидение его решений или побуждение принять решение, желательное вам. Так вот, большинство людей в стрессовых ситуациях действуют практически одинаково. – Он снисходительно усмехнулся. – Почему-то человек, увидевший труп и окровавленный нож рядом, хватает этот нож. Это не досужая выдумка режиссера мыльной оперы, люди действительно такое проделывают. Даже очень умные, как ни странно. Поступки большинства прогнозируемы, если вы умеете думать и анализировать. Большинства, но не всех. Вы, Андрей, я уверен, в стрессовой ситуации действуете нестандартно, и просчитать ваши действия достаточно трудно или даже невозможно.

Федор, улыбаясь, смотрел на него. Окаменевший Андрей изо всех сил старался не выдать себя мимикой или взглядом. Больше всего ему хотелось убраться подальше от этой парочки – простодушного Савелия и иезуита Федора. Почему «иезуита»? Слово всплыло из глубин сознания самостоятельно – слова Алексеева родили ассоциацию: хитрость, коварство, глубинный смысл в словах… По определению великого магистра Федора у него, Андрея, нестандартное мышление. Если бы только знал этот философ, до чего же он прав! Мышление нестандартное и принимаемые решения тоже нестандартные.

– Интересно, – выдавил он из себя наконец. – Это ваши постоянные занятия… – он запнулся, не умея выразить мысль. Голова кружилась от алкоголя и услышанного, в ушах стоял противный звон.

Федор понял.

– Как правило, – ответил он с готовностью. – Сегодня мы, например, рассуждали об идеальном убийстве. Интерес человечества к идеальному убийству можно сравнить по популярности с интересом к правилу рулетки. И то и другое из области фантастики, но порассуждать забавно.

– А разве не бывает идеального убийства? – спросил Савелий.

– А что такое «идеальное убийство»? – спросил в свою очередь Федор.

– Когда нет следов, то есть улик.

– Следы всегда есть, – назидательно сказал Федор. – Всегда. Нужно только оглянуться вокруг. Нет другого: терпения, осторожности, опыта, чтобы не принять очевидные факты за истину. Возможно, времени. Вы согласны, Андрей?

Он смотрел на него выжидающе, без улыбки, внимательными темными глазами. Со значением смотрел, как показалось Андрею.

«Прекрати истерику! – приказал он себе, сжимая кулаки, пытаясь унять нараставшие беспокойство и растерянность. – Он ничего о тебе не знает!»

– Честной компании! – раздался резкий пьяный голос у него над ухом, и он вздрогнул. Успел поймать испуганный взгляд Савелия. Обернулся – за его спиной, ернически кланяясь, стоял крутой мэн Речицкий, завсегдатай ресторанов и ночных клубов, тот самый, с кем видели Лерку.

– Здрасьте, – ответил Савелий. Федор промолчал.

– Как жена? – продолжал Речицкий. – Я слышал, у нее проблемы со здоровьем? – Он, стоял, покачиваясь, опирался на спинку стула Андрея, и тот чувствовал его жаркое дыхание у себя на затылке. – Что-нибудь серьезное? Нужна помощь? Мы завсегда-с… готовы! – Он бессмысленно хихикнул.

Андрей, слепой от ярости и стыда – ему казалось, что все знают о романе его жены с этим ничтожеством и пьяницей, не отдавая себе отчета в том, что делает, сгреб рукой ярко-красный галстук бизнесмена и резко дернул вниз. Речицкий, не ожидавший нападения, сложился, как перочинный нож, рухнул физиономией в стол и глухо вскрикнул. Савелий вскочил. Речицкий, поднявшись, утирал окровавленное лицо рукавом пиджака. К их столику уже спешили дружбаны бизнесмена. И завязалась бы драка, и отметелили бы Андрея за милую душу, но Речицкий остановил своих мановением руки.