Презумпция любви - Наташа Колесникова

В работе Малышева все было отлажено до мелочей, он привык систематизировать свои действия. Норму почти выполнял за час до сирены, оповещающей о конце рабочего дня, а оставшиеся детали вырубал в замедленном темпе. Ходить и говорить с друзьями по несчастью не поощрялось, а вот думать и вспоминать никто не мог запретить.

Магазин располагался на тихой арбатской улочке Журенко, неподалеку от шумных и людных даже поздним вечером Нового и Старого Арбата, но не на виду. Собственно, это был не магазин, а дорогой меховой салон, не случайно его охране хозяин Полевик уделял особое внимание. Днем нужно было дежурить у входа и приглядывать за торговым залом, вечером проще — закрылся и можешь подремать до утра. Следующий день и ночь дома, потом дневная смена, потом заступаешь на следующую ночь. В общем-то нормально.

Светка частенько прибегала его встречать, но в салон не заходила, дабы понапрасну не расстраиваться от вида красивых шуб и накидок из дорогого меха. Ждала его у двери. Что он думал, увидев ее на асфальте возле магазина? Конечно, радовался, но больше всего досадовал из-за того, что не может подарить своей девчонке шубу, которая ей понравится, а лучше — весь этот магазин. Это ведь было бы справедливо!

Друзей у него не было здесь, правда, Гена Петрицкий, генеральный менеджер, уважал его, когда заходил — здоровался за руку и дурашливо подмигивал: мол, помню, как ты меня чуть не покалечил. Девчонки-продавщицы заигрывали, но после того, как поняли, что его встречает красивая блондинка, лишь вздыхали, глядя ему вслед.

В тот вечер в магазин приехал сам Полевик, его офис находился на Новом Арбате, магазинов-то, помимо этого, у Полевика было до черта. Высокий, с узким, щучьим лицом и близко посаженными черными глазами, он казался вполне крутым бизнесменом. Вышел из магазина без пяти восемь, когда магазин уже закрывался, а сам он передавал дежурство ночному сменщику.

Вскоре вышел на улицу и с удивлением увидел, что хозяин все еще не уехал, стоит у своего «мерседеса», о чем-то разговаривает со Светланой.

— Всех ваших мехов не хватит на это, — услышал он слова Светланы.

Она обернулась, заметила его и побежала навстречу, крепко обняла, поцеловала в губы. Полевик не растерялся, шагнул вперед, сказал с усмешкой:

— У тебя очень красивая девушка, Александр. И очень стойкая, в наши дни это большая редкость. Приятно было познакомиться, Света, извините.

«Мерседес» с хозяином рванул по тихой улочке, а он со Светкой пошел к метро.

— Что он говорил тебе, Света?

— Дурак, такой же, как и все они. Думает, за деньги можно, купить абсолютно все.

— А конкретно?

— Не бери дурного в голову, Саня. Это не продается, потому что принадлежит тебе, и только тебе.

— Но все же?

— Саня! Он ведь не знал, что я твоя девушка. И потом извинился, значит, уважает тебя. А остальное не важно. Представляешь, у него даже тон изменился, когда понял, что я с тобой. Слушай, ты у меня прямо-таки супермен!

— Не нравится мне это.

— Ну, Саня! Мне такое говорят примерно раз в неделю. Да плюнь ты на всех этих идиотиков! Я не продаюсь. Поехали скорее домой, посмотрим, что там приготовил сегодня Владимир Сергеевич. По-моему, он обещал испанское блюдо. Только, пожалуйста, скажи ему, пусть много не пьет.

— Может, мне поговорить с этим Полевиком? Я другую работу себе найти могу.

— Ох, перестань, пожалуйста, Саня. Не дури, понял? Он извинился, а это дорогого стоит. Такой крутой босс, а тут же притих и даже извинился. Значит, все нормально, слушай, мне и вправду это жутко приятно, Санька!

— А мне нет.

— Ну перестань дуться, прошу тебя!

Почему он тогда разозлился? Понял вдруг, что не сможет удержать Светку. Все у них хорошо, но что будет, когда он пойдет в армию? Весной светит повестка, это уж точно. Два года… вытерпит ли она, при таком внимании, при такой мамаше? Это было как снежная лавина — пронеслась, сметая все прежние романтические настроения. Мир жесток, твою красивую женщину хотят сильные этого мира, а если ты простой охранник с зарплатой в восемь тысяч рублей — как удержать любимую?

Первый шок он испытал именно в тот вечер.

«Мне такое говорят примерно раз в неделю… раз в неделю…» Сколько же недель они жили врозь? Девять месяцев… Сколько же мужиков за это время предлагало ей продаться? И не все тупые дебилы, лысые старикашки, наверное, были и красавцы, уверенные в себе. А его рядом нет, помочь ей никак не может. Да вот же, сама сказала — какой-то сын колбасного короля достает ее. Был бы рядом — сказал бы этому сыну пару ласковых слов, он бы и думать забыл о Светке. Но его нет рядом с ней, нет и еще долго не будет!

Сука она, эта прокурорша! Отсекла его, устранила! И что же, ничего нельзя поправить? Против лома нет приема… Стену лбом не прошибешь… Но какой-то выход должен же быть?

До сирены оставалось пять минут. К его станку подошел Диван, остановился рядом.

— Еще удар, еще — и… план выполнен! — прокомментировал он действия Малышева. — Молоток, кореш! Холодно, может, побегаем на спортплощадке? А то мне одному в лом…

— Не знаю… — сказал Малышев.

— Ты о своей телке размечтался? Извини-извини, девушке. Я ж тебе сказал — плюнь, на хрен. «Откинешься» — все твои будут, а эту припрягут крутые мэны, на то они и бабки шальные зашибали.

— Заткнись, Диван!

— Да чё — заткнись? Ты не первый и не последний. К Баде телка уже не приезжает, а попервах такая любовь была, на хрен! Я ж тебе, как другу — забудь, она уже не твоя, точняк.

Раз в неделю… сын колбасного короля…

Он резким движением схватил руку Дивана, сунул ладонь под пресс.

— Я тебе говорил, козел, чтоб не вякал мне про чернуху! — заорал Малышев. — А теперь, падла, я тебе сделаю фигурный вырез на лапе, понял? Ща нажму на педаль, и…

— Ой! Гражданин начальник, помоги, убивают! — завопил Диван.

— Малышев, освободи Иванова! — крикнул автоматчик, метнувшись к его прессу.

Весь цех встал на ноги, наблюдая за происходящим. Не каждый день такое представление случается.

— Ты понял, падла? — кричал Малышев. — Или не понял?

— Малышев, я буду стрелять! — заорал охранник. — Не двигаться!

В цех ворвались другие охранники, Малышев отпустил руку Дивана. Его тут же скрутили и вывели из цеха.

— Дурак, — сказал, оправдываясь, Диван. — Я же помочь ему хотел, чтобы потом не…