(Не)любовь (СИ) - Ти Эллин

В первый день без Даши я поехал на тренировку, вернулся домой, пожрал, посмотрел фильм, послушал книгу на ночь и уснул.

Во второй я подумал, что отец Рапунцель оказал мне услугу. Мне не надо никого спасать, возить, забирать, волноваться. Я отлично потренировался, заехал пожрать в кафе, не оценил суп, покатался по ночному городу, приехал домой, послушал книгу и уснул прямо в наушниках.

Но вчера что-то пошло не так. Спокойная жизнь без рыжей дала сбой. Потому что я встретил её в аптеке утром. Так тупо. Я заехал за мазью для спины, потому что потянул поясницу на тренировке, а она стояла в очереди передо мной и покупала леденцы от кашля. Заболела. А амбал этот придурошный не мог сходить в магазин сам, потому что «нельзя оставлять пост». И она потащилась с температурой в аптеку с ним, чтобы скупиться лекарствами. Ну не пиздец? Какой толк от этой охраны? Короче, день пошел по одному месту. Тренировка не задалась, жрать хотелось сильнее обычного, как назло заказ привезли с опозданием в сорок минут, а ещё какого-то черта я перед сном написал Рапунцель. Просто спросил, как она себя чувствует. Рыжая сказала, что от нервов всегда пару дней болеет и всё скоро пройдет. Пожелал сладких снов. Уснул на второй главе новой книги. Скука смертная.

И сегодня четвертый день. Я приехал с утренней тренировки и сижу в машине под подъездом рыжей. На соседнем сиденьи пакет с фруктами и лекарствами, а в голове мысли, что я идиот. Но у меня внутри абсолютно идиотское чувство нехватки чего-то ненормального. Короче, когда я бегал за Дашей, чтобы спасать ее от маньяка, мне было гораздо проще, чем сейчас, когда всё это закончилось. Так долго был один, что очень быстро привык к какому-то движу, пусть даже не самому весёлому. И что делать теперь — понятия не имею.

Завтра командой уезжаем на пару дней в соседний город на игры, и мне очень хочется знать, что Даша будет в порядке. И я понимаю, что я ей не нужен больше, что и без меня защиты хватает, но как-то проще, когда я тут, рядом, в соседнем доме.

Меня почти порывает бросить все и уехать, не страдать хернёй, но я замечаю, что этот Володя из «Сокола» выходит из подъезда и идёт в сторону магазинов. Хер знает, что мной руководит, но я вылетаю из машины и по ступенькам на седьмой этаж забегаю в три раза быстрее, чем едет лифт.

Стучу в дверь, слышу как Вольт лает, а потом голос:

— Кто там? — говорит чуть хрипло, видимо болеет до сих пор. — Владимир, вы не могли вернуться так быстро.

— Открывай, рыжая, а то вернётся и пристрелит меня твой Владимир, — смеюсь, представляю в своей голове, как мешкает Даша, а потом как идиот улыбаюсь, когда открывается дверь.

— Лёша?! — удивляется искренне, но улыбается. Тоже искренне. Хватает меня за футболку, затаскивает в квартиру, закрывается на два замка и совершенно неожиданно оборачивается и бросается мне на шею. Я чуть пакет на пол не роняю, но успеваю удержать, другой рукой Рапунцель за талию придерживая. — Боже, как хорошо, что ты пришёл, я с ума тут уже схожу! — бормочет, не отлипая, и у меня вдруг флешбеки на те объятия в машине, вслед за которыми…

Не очень вовремя приходят мысли и воспоминания, пытаюсь заткнуть их куда подальше, потому что на такие картинки, что мелькают в голове, организм действует очень стремительно. А это сейчас вообще не нужно.

— Эй, дружище, не кусай, — шиплю, когда Вольт кусает за ноги, и замечаю, что настроение сразу вверх бежит. Кажется, к своим почти двадцати восьми я заебался быть один… — Рыжик, у тебя есть чё пожрать?

— Скажи честно, ты только для этого пришел? — смеётся Даша и отлипает от меня. Протягиваю ей пакет, забирает, смущается, открывает, смотрит содержимое. А потом обнимает ещё раз коротко и шепчет: — Спасибо.

— Естественно. Ты думаешь, волновался о тебе? Как ты тут одна с непонятным мужиком? Не надейся, рыжая, я с тобой исключительно ради еды.

— Так и думала. Поэтому совершенно случайно от скуки сделала отбивные и испекла маффины. Будешь? — издевается коза, проходя на кухню. Заболевшей, кстати, не выглядит. Голос только немного хриплый, в остальном она огурцом.

— Рапунцель, выходи за меня, — смеюсь, усаживаясь за стол. Пахнет просто отвал башки. Я не знаю, она колдует над едой, что ли? Ни в одном ресторане не делают так вкусно, и не пахнет так, как у рыжей. У меня слюни до пола, это невыносимо.

— Тогда в машине ты сказал, что не зовёшь меня замуж, — хихикает, а сама краснеет, вспоминая.

— Там не шло речи про отбивные! Отбивные это почти любовь!

— Ешь молча, Алексей, — опять краснеет, выставляя передо мной еду. Вольт прибегает на запах, начиная выпрашивать вкусняшку, а я понимаю, что за такую еду реально жениться можно. Это же рай. Каждый день разное…

Мы молчим пару минут, Даша возится с псом, а я счастливый абсолютно ем, не хочу разговаривать.

Но вдруг в дверь стучат. И мы переглядываемся. Потому что, мать вашу, а как мне выйти отсюда?

— Тихо сиди, — шипит Дашка, топая к выходу.

Слышу щелчок дверного замка, негромкие голоса, не могу разобрать слов, и снова щелчок. Идёт назад, в руках арбуз. Больше, чем Даша. Еле тащит его.

— Не смотри так на меня, я хотела, чтобы он просто свалил подальше хотя бы минут на десять, его присутствие за дверью меня нервирует, — тараторит, когда забираю арбуз и кладу его в раковину.

— Я думал, вы уже подружились. Пускаешь спать его на свой диван.

— Это диван Вольта, — фыркает, и смотрит на меня так, как будто я ерунду сморозил. — И не собираюсь я ни с кем дружить. Он меня не отвез на прогулку с Сашей, потому что запрещено, не выпускает почти никуда, сам не уходит. Один раз в аптеку вышли и сейчас еле уговорила сходить за арбузом, пообещала ему сидеть дома и никуда не уйти, пока он сбегает в соседние дворы за ним. Короче, он меня бесит! — это видно. Она руками так размахивает, рассказывая, что кажется, попадись ей этот телохранитель сейчас, она его с лёгкостью прибьет.

— Не помирились с отцом?

— Хотела. Поссорились ещё больше. Вы с ним виделись? Что не поделили? Почему он так взъелся на тебя? — вдруг спрашивает Дашка, а я молчу.

А что говорить? Я не скажу ей, что её отец предлагал мне деньги за то, чтобы я гулял с ней и проводил много времени. Это не будет звучать в контексте охраны. Это будет звучать слишком дерьмово.

Поэтому я молчу. У нее и так с отцом отношения в одно место укатились, делать ещё хуже не буду. Легче от этого никому не станет, а вот плохо — точно да.

— Я думаю, ему просто мое присутствие в твоей жизни не нравится как отцу, он волнуется, — увожу тему в другое русло. Так будет правильно. Я не собираюсь сталкивать ее лбами с отцом. Папа — это святое. Особенно хороший папа. Мой погиб много лет назад, я знаю, каково это — терять отца. — Не злись на него, рыжая, он тебя любит.

— Я знаю, просто… — вдруг затихает Даша. Она такая разная. Всегда разная, но каждый раз настоящая. Грустная, когда вспоминает что-то, сосредоточенная, когда занята делом. Чуть стервозная, когда мы кусаемся словесно, раскованная и горячая в сексе, а потом краснеющая от пошлых шуток в разговоре. — Ладно, неважно. Скажи, а как ты выйдешь теперь?

— Просто выйду, — пожимаю плечами. — Ногами, если тебе угодно.

— Там Владимир.

— Не повезло ему, значит, — хмыкаю, но сам прекрасно понимаю, о чем идёт речь. На самом деле мне глубоко насрать, что там Владимир. Впустить бы он меня не посмел, конечно. Но выпустить-то должен?

— Я не шучу, Лёша! — злится, ногой топает, но говорит тихо, чтобы за дверью слышно не было.

— Рапунцель, ну не застрелит же он меня в конце концов. Выйду и пойду. Поймет, что обосрался и проворонил меня.

— Ага, конечно! — Даша на эмоциях начинает ходить по кухне туда-сюда, даже бесит немного. Хватаю её за кисть и усаживаю на стуле прямо напротив, и держу за руки, чтобы не пришибла меня в разговоре. А то машет тут ими, как ветками. — Ты не понимаешь, да? Во-первых, я не удивлюсь, если он реально тебя застрелит! А во-вторых, даже если нет, то представь, что будет, когда ты выйдешь отсюда. Он позвонит отцу, отец позвонит мне, мы поссоримся, он усилит контроль, и тогда я никогда не смогу отправить его за арбузом, чтобы ты прибежал ко мне есть отбивные. Не будет больше вкусной еды, Чудовище!