Блондинка в Париже - Наталия Станиславовна Левитина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я с трудом удерживалась от искушения заглянуть в конец книги, чтобы узнать, получит ли Элизабет по заслугам. А тётка, тем временем, продолжала мучить племянницу…
С мексиканцем у Энни случилась грандиозная любовь. Я искренне радовалась за бедную девушку. Наконец-то! Неизвестно, присутствовала ли в ухаживаниях нищего Луиса корысть или же его просто влекло к аппетитным белым девицам. В любом случае, Энни свою порцию комплиментов, поцелуев и секса получила. Да, симпатичный механик с заправки стал её первым мужчиной, он зажёг звезды на её небосводе. Не важно, насколько искренен был Луис, не важно, каков был его социальный статус, важно, что благодаря этому парню Энни наконец-то почувствовала себя счастливой.
Тётка неистовствовала, требовала покончить с грязными межнациональными шашнями, вопила, что её добрая репутация погублена! Её репутацию трудно было загубить, даже если очень постараться. Она меняла мужей чаще, чем меняют простыни в пятизвёздочном отеле, и постоянно впутывалась в сомнительные финансовые авантюры.
После очередного домашнего скандала Энни, наконец-то, принялась собирать чемодан. Она решила уволиться по собственному желанию, перестать исполнять роль служанки-повара-маникюрши и начать новую жизнь на съемной квартире в объятиях Луиса. Они бы справились — в крайнем случае, поселились бы в каком-нибудь трейлере, в Америке такое практикуется. Энни даже не испугалась, что за учёбу в университете ей придётся платить самой. Она чувствовала в себе силы, она изменилась. Новая дорога, полная надежд и счастья, открывалась перед ней. За три недели упоительного общения с Луисом Энни даже похудела на пятнадцать фунтов! Семь килограммов по-нашему. Она вдруг утратила интерес к еде. Она думала только о любимом, он занимал все её мысли…
Всё закончилось быстро. Луис исчез. Соседи сказали, что за ним приехали из иммиграционной службы. Очевидно, кто-то настучал на любвеобильного мексиканского паренька. Его отправили в родную страну, полную кактусов, сомбреро и депортированных мучачос. С тех пор Энни о друге не слышала.
Свои страдания из-за утраты возлюбленного она описывала на двадцати страницах, пропитанных солёными слезами. Бедняжка! И в то же время — дурында! Разве мужчина стоит таких слёз? Да и потом, кто знает, возможно, коварная тётка ещё и приплатила мексиканцу, чтобы он навечно растворился в прериях, подальше от Энни. Подумаешь — депортировали. А по интернету никак нельзя было связаться с любимой девушкой? Если он действительно её любил? Уж мог бы найти способ!
Но глупую Энни поддержать было некому. Зато она черпала силы в своей ненависти. Она не сомневалась, что депортацию Луиса организовала Элизабет. Энни распаковала чемоданы, сложила в шкаф свитера и кофточки и надела привычную маску заторможенной учтивости. Она якобы не догадывалась, что её счастье сломала именно Элизабет.
На самом деле, Энни теперь уже окончательно утвердилась в желании убить проклятую родственницу.
«…Я долго размышляла, как это сделать. Мне вовсе не хотелось отправляться в тюрьму за убийство. Но в то же время, нужно было обязательно причинить ей боль. Она доставила мне ужасные нравственные мучения, а сама пусть помучается хотя бы физически. Подмешать яд? А где его взять в маленьком городке? Сразу же вычислят. Да и потом, убийство в доме исключалось. Обязательно бы нашёлся кто-нибудь, кто указал бы на меня. Хоть Элизабет на людях всячески маскировала своё отношение, изображала добрую тётушку, но всё-таки иногда давала осечку, и её искренние чувства становились известны окружающим. И если бы Элизабет вдруг нашли отравленной в её доме, кто-нибудь точно бы заподозрил, что я в этом замешана.
Я придумала — это должно выглядеть несчастным случаем. Значит, Элизабет собьёт машина. Надо только придумать, как выманить тётю из дома на безлюдную улицу поздно вечером. Пусть стоит и дожидается кого-нибудь на обочине. И тут из-за угла вылетит автомобиль и размажет её по асфальту. Потом придётся где-нибудь спрятать машину, ведь на ней останутся следы. А если кто-то спросит, где мой тарантас, скажу, что его угнали, и поэтому мне пришлось потратиться на покупку другого автомобиля. Найду недорогой, долларов за пятьсот.
Итак, она будет стоять на обочине… А я не промахнусь. В последнее мгновение мы будем смотреть прямо в глаза друг другу. И в глазах Элизабет вспыхнет ужас, а в моих — торжество. Ей хватит одного мига, чтобы заново прожить всю свою жизнь и понять, как же сильно я её ненавидела все эти годы…
Водить машину я научилась даже лучше, чем делать маникюр. Луис восторгался моим мастерством, да и я сама за рулём испытывала невероятное чувство всемогущества и собственной значимости.
Воспользуюсь своим умением, чтобы отомстить Элизабет. Её изящное скульптурное тело, её красивое — да, всё ещё невероятно красивое — лицо будут раздавлены, изуродованы полуторатонной махиной. А я с наслаждением порыдаю у закрытого гроба. Буду выть белугой, оплакивая любимую тётушку…»
— Давай же, — подбодрила я Энни. — Решайся! А то самолёт скоро приземлится.
Но девушка всё тянула — вот же рохля! Я на её месте давно бы прикончила подлую Элизабет. И дело с концом. Если поставила цель — иди к ней, не оглядываясь и не размышляя. Но Энни была ужасно неорганизованной, она постоянно на что-то отвлекалась.
…Новым препятствием на этом пути стала беременность. Как выяснилось, мексиканец перед депортацией успел отличиться. Вскоре Энни с радостью и ужасом осознала, что станет мамой. Волнующая новость заслонила другие переживания. Энни твёрдо решила сохранить ребёнка, хоть он и должен был родиться без отца, а сама Энни ещё не закончила учёбу…
— Дамы и господа, мы начинаем снижение, — прозвучал в динамике мелодичный голос бортпроводницы. — Пожалуйста, пристегните ремни и приведите спинки кресел в вертикальное положение.
— Похоже, опять не успею дочитать, — сказала я себе. — Надеюсь, родит без проблем. Если только гадкая Элизабет не подстроит какую-нибудь подлость.
Я подумала о Натке. Она меня заставила поволноваться, заведя в четырнадцать лет великовозрастного бойфренда Мишу. В одно лето мы с ней синхронно обзавелись мужчинами спортивного телосложения — бицепсы, трицепсы. Ягодицы — просто каменные (Мишкины ягодицы, конечно же, не проверяла — неприлично. Я же вроде как тёща. А у Володьки — да, каменные).
Так вот, с той поры, с того восхитительного лета, когда я познакомилась с Константиновым, а дочь — с Мишкой, стоило Натке на секунду застыть в задумчивости, я сразу теряла покой: ну, всё, доча залетела.
А мою образованную дочь хлебом не корми, дай посидеть с сосредоточенным взглядом. И
