Убийственный призрак счастья - Даниэль Клугер

– А теперь уже и не сможет, – добавил Саша. – Может, любовная история? Завел роман, и не хотел компрометировать женщину. А что? Влюбился в замужнюю даму, имел с ней свидание как раз в момент убийства рабби Элиэзера. И теперь не хочет ее компрометировать. А? Шерше ля фам!

– Пеле в роли рыцаря, берегущего честь дамы? – с сомнением произнес Розовски. – Прямо как в кино: «Я был у дамы, но ее имя назвать не могу. Надеюсь, вы меня понимаете, господин следователь?» Кстати говоря, он запросто мог бы именно так и сказать в полиции. Но он ведь и этого не сказал!

Маркин пожал плечами, осторожно положил трубку на журнальный столик, так, что она удерживалась в нужном положении с одной стороны пепельницей, а с другой – пустой чашкой.

– Ничего-то мы о нем не знаем… – Розовски произнес это чуть усталым тоном, заложив руки за голову и глядя чуть вверх.

Маркин усмотрел в сказанном упрек в свой адрес и счел нужным защититься:

– А о нем никто ничего толком и сказать не может. Я все, что можно было, собрал. И потом: мы же не героическую биографию пишем. Мы пытаемся определить вполне конкретную вещь: где находился господин Цедек двадцать третьего февраля сего года с двадцати одного до двадцати двух часов. Так?

– Так, – согласился Натаниэль. – Но что-то у нас с тобой плохо получается это определение… Сплошная психология. Почему Пеле не мог убить раввина? Потому что раввин был его благодетелем и вообще – господин Цедек с уважением относился к религии и ее служителям. Почему он отказывался сообщить о своем местонахождении в момент случившегося? Боялся навредить своими показаниями кому-то, скорее всего, женщине. Все это малоубедительно. Впрочем, и полицейские резоны – тоже.

– По крайней мере, у них есть одна реальная улика – украденный свиток, – возразил Маркин. – Который наш рыцарственый и религиозный подопечный, по его собственным словам, собирался кому-нибудь толкнуть. Ох, – спохватился Маркин, – прости, господи, что так о покойнике… В общем, нужны безупречные доказательства его невиновности, каковыми могут быть либо показания свидетелей, видевших Пеле в момент убийства за тридевять земель от Кфар-Барух, либо его собственные показания, которые можно проверить… Зря ты вновь взялся за это дело, – убежденно заявил Маркин. – Формально-то мы могли закончить. Помер объект, извините, господин Каплан.

Натаниэль поставил чашку на стол и внимательно посмотрел на помощника. Пожал плечами.

– Рабби Элиэзер когда-то был нашим соседом. Если я откажусь, что я скажу маме? Нет, уж лучше работать бесплатно, чем с ней ругаться. Ты же мою маму знаешь. Типичный пример еврейской мамочки, которая страшнее арабского террориста: с ней нельзя договориться…

– Но ведь она в Москве, – заметил Маркин.

– Это ровным счетом ничего не значит, – безнадежным тоном ответил Розовски. – Моя мама вездесуща. Она будет незримо присутствовать в этой комнате и в моем служебном кабинете, она будет преследовать меня до тех пор, пока я не сделаю все, что должен сделать – с ее точки зрения.

Маркин проворчал:

– По-моему, для того чтобы втянуть тебя в авантюру, много усилий не требуется… Ладно, мне-то что. Ты приказываешь, я исполняю… А что у тебя? Каплан-младший что-нибудь рассказал?

– Он рассказал мне много интересного, – ответил Розовски. – Вот, например, известно ли тебе, Саша, что максимальный срок пребывания грешной души в аду, согласно еврейским представлениям, не может превышать двенадцати месяцев?

– Здорово, – восхитился Маркин. – Всего год? Вполне можно вытерпеть! После такой-то жизни!

– Рано радуешься, – зловеще произнес Розовски. – Знаешь ли ты, что такое диббук?

Маркин помотал головой.

– Ага, – удовлетворенно протянул Натаниэль. – Так вот, Саша, поскольку, как ты правильно заметил, такой ад нашему брату не страшен, его надо еще заслужить. Есть категории грешников, чьи души даже черти принимать не желают. Вот эти особо грешные души болтаются себе между адом и землей и испытывают, говорят, мучения куда более страшные, нежели грешники в самом аду. И для того, чтобы прекратилась эта пытка неизвестностью, грешной душе надобно исправить хотя бы часть своих прежних малопочтенных деяний. Для этого-то она и вселяется в чье-то подходящее тело и начинает им распоряжаться по собственному усмотрению. Вот такое явление – а заодно и эта грешная душа – называется диббук. Читай пьесу классика еврейской литературы Анского «Диббук» или смотри американский фильм «Стигмата» – очень похоже… Вот, кстати, – Натаниэль оживился, – ты, например, типичный образчик великого грешника. Столько крови у меня попил за годы совместной работы, что я наверняка вселюсь в тебя после смерти. Тут-то ты у меня получишь. На всю катушку, – пообещал Розовски и зловеще ухмыльнулся. – Уж я тебя заставлю подергаться!

– Во-первых, кто у кого попил кровь – это вопрос, – огрызнулся Маркин. – А во-вторых, не радуйся, может, я умру раньше и сам в тебя вселюсь.

– Раньше умру я, – убежденно сказал Натаниэль. – Вы с Офрой совместными усилиями скоро сведете меня в могилу… Так вот, представь себе, шамес Дарницки и еще два свидетеля убеждены в том, что убийцей раввина синагоги «Ор-Хумаш» является диббук.

Маркин внимательно посмотрел на своего начальника и с беспокойством отметил появившийся в глазах лихорадочный блеск. «Вот только свихнувшегося шефа мне и не хватало», – подумал он.

– Ага, – удовлетворенно сказал Натаниэль. – Ты уже решил, что твой начальник рехнулся. Но они действительно считают, что виновником стала душа умершего, вселявшаяся в чужое тело по причине прижизненной греховности. И связывают они свое утверждение с очень странным событием. В начале января сего года с некоей дамой по имени Юдит Хаскин, живущей в том же районе, случилось несчастье. В нее вселился дух покойного мужа.

Фраза прозвучала по-идиотски. Маркин прыснул.

– Смейся, смейся, – проворчал детектив. – Я тоже смеялся… Так вот, сей дух впервые проявил свое присутствие однажды в полночь…

– …Когда дамочка искала утешения в объятиях соседа, – подхватил Маркин. Он явно не желал настраиваться на серьезный лад. – Правильно, я бы тоже явился. Я бы такое устроил – пусть бы мне дали второй срок в аду…

Натаниэль невозмутимо продолжал:

– А соседом у дамочки как раз и является шамес синагоги «Ор Хумаш» Иосиф Дарницки. Он предложил вдове обратиться к раввину Каплану. Старший сын несчастной вдовы послушался и обратился к раввину Элиэзеру Каплану с просьбой угомонить неистового папашу. При жизни тот, кстати говоря, тоже отличался склочным характером. Раввин совершил процедуру изгнания неприкаянной души при большом скоплении верующих, по всем правилам, предписанным Каббалой. Процедура была заснята на видео и о ней даже сообщали по телевидению. Только не помню, по какому каналу.

– Боже мой, – в сердцах сказал Маркин. – Неужели в наше время кто-нибудь верит в эту чертовщину?

Натаниэль ответил не сразу.

– Наш Израиль – страна своеобразная, – задумчиво заметил он. – Вспомни: по-моему, только у нас могли арестовать человека за то, что он участвовал в процедуре наложения смертного заклятия на политического противника. Весьма любопытная процедура, я тебе как-нибудь в другой раз расскажу… Что же до истории с изгнанием диббука, так я всего лишь изложил содержание статьи из газеты «Шаар» месячной давности. Статью дал почитать господин Каплан-младший. Он же дополнил все это весьма неожиданным объяснением, – далее Натаниэль пересказал Маркину то, что услышал от рабби Давида относительно случаю Юдит Хаскин.

– Ф-фу-у… – облегченно вздохнул Маркин. – Прямо, камень с души. Значит, у дамочки просто тараканы в голове. Я всегда надеялся на то, что среди раввинов достаточно здравомыслящих людей. И надежды мои оправдались, – торжественным тоном добавил он. – Слава Богу.

– Да, – согласился Натаниэль. – Заниматься поисками материального преступника несравненно проще, чем потустороннее существо. Только вот одна странность: кроме процедуры так называемого изгнания диббука рабби Элиэзер, да будет благословенна его память, провел с госпожой Хаскин два сеанса гипноза. Сеансы, с ее согласия, были засняты на видео, так же, как и церемония в синагоге. Но, понимаешь ли, обе кассеты загадочным образом исчезли. Так что наш клиент теряется в догадках, кому и зачем они могли понадобиться… – Розовски посмотрел на часы. – Ладно, пора по домам, – он вернул Маркину ключи от машины. – Попробуй завтра покопать еще немного. И вот еще что… – Натаниэль немного помолчал. – Поробуй в дорожной полиции раздобыть копию протокола об одном дорожном происшествии. Оно имело место в мае прошлого года. Жертвой стал некий господин Йоэль Хаскин.

– Тот самый? – Маркин вертел на пальце ключи. – И как же я раздобуду протокол?

– Откуда я знаю? – недовольно проворчал Розовски. – Позвони, представься страховым агентом, скажи: вдова подала иск на дополнительную компенсацию, нужна проверка… Господи, Саша, тебя что, учить надо? * * *

Утром следующего дня Натаниэль позвонил Арье Фельдману и сообщил, что нужно встретиться и поговорить. Тот сразу же предложил детективу вместе пообедать, не спрашивая подробностей. Словно просто соскучился по старому другу и рад был поводу встретиться и поболтать. Если считать старой дружбой попытки трех арестов (неудачные, как уже говорилось – Фельдмана ни разу не смогли ни арестовать, ни предъявить обвинение), то Розовски мог считать своими друзьями добрую треть почтенных граждан, имена которых украшали полицейскую картотеку – и не только израильскую.