Полдень: Дело о демонстрации 25 августа 1968 года на Красной площади - Наталья Горбаневская

Бабицкий: Это такой же вопрос.

Судья: Кто изготовил этот плакат?

Бабицкий: Я отказываюсь отвечать.

Судья: Дома вы изготавливали какой-либо лозунг?

Бабицкий: Да, но он не фигурировал на Красной площади.

Судья: Какого содержания лозунг вы изготовили дома?

Бабицкий: Текст известен, поэтому мне ничего не остается, как ответить: «Долой интервенцию из ЧССР!»

Судья: Вы изготовили его с помощью оргалитовой доски, которую у вас нашли при обыске?

Бабицкий: Да.

Судья: Вы договаривались с кем-нибудь из подсудимых?

Бабицкий: Нет, я пришел на Красную площадь по собственному почину. Договоренности не было.

Народный заседатель: Как вы оцениваете, что ваше сборище так быстро, так оперативно разогнали?

Бабицкий: Нас, очевидно, ждали.

Народный заседатель: А с кем вы договаривались идти на Красную площадь?

Бабицкий: Я отказываюсь отвечать.

Прокурор: Когда вы изготовили тот лозунг, который остался у вас дома?

Бабицкий: Отказываюсь отвечать.

Прокурор: Для чего вы его изготовили?

Бабицкий: Чтобы принести на площадь. У меня возникло минутное колебание, и я этот плакат с собой не взял.

Прокурор: Где он?

Бабицкий: Я полагаю, уничтожен. Большего я говорить не желаю.

Прокурор: Был ли у вас с собой лозунг, когда вы пришли на Красную площадь?

Бабицкий: Отказываюсь отвечать.

Прокурор: Почему?

Бабицкий: Потому что этот вопрос не относится к сути дела. Была демонстрация, и был разгон демонстрации, а все остальное не имеет значения.

Прокурор: В какое время и в каком месте вы встретились с Богораз и Литвиновым?

Бабицкий: У Лобного места, времени точно не помню.

Прокурор: Знали ли вы заранее, что на Красной площади будут Богораз и Литвинов?

Бабицкий: Я отказываюсь отвечать. Я уже один раз мотивировал, почему, – считаю, что это не имеет отношения к существу дела.

Судья: Вам предъявлено обвинение в предварительном сговоре, и это вопросы по существу предъявленного обвинения, а не праздное любопытство. Поэтому вы обязаны отвечать на эти вопросы.

Прокурор: Кто-нибудь из других лиц, кроме подсудимых, знал, что вы собираетесь идти на Красную площадь?

Бабицкий: Отказываюсь отвечать.

Прокурор: Понимали ли вы, что вы своими действиями собираетесь нарушить общественный порядок?

Бабицкий: Я не только не предполагал нарушить общественный порядок, но принял все меры, чтобы он не был нарушен.

Прокурор: Какое у вас образование?

Бабицкий: В 1953 году я окончил институт инженеров связи, в 1960 году закончил филологический факультет МГУ.

Адвокат Поздеев: В чем вы были одеты?

Бабицкий: Как сейчас, за исключением пиджака.

Судья: «Как сейчас» в протокол не запишешь. Скажите точнее.

Бабицкий: Белая рубашка, серые брюки.

Поздеев: За время вашей научной деятельности были ли у вас опубликованы научные работы и сколько?

Бабицкий: Двенадцать вышли, три находятся в печати.

Поздеев: Вы видели тексты лозунгов? Знаете их текст?

Бабицкий: Не могу сказать, что видел их все, они стали мне известны из материалов следствия.

Поздеев: Переведите текст своего лозунга.

Бабицкий: «Да здравствует свободная и независимая Чехословакия».

Поздеев: Вы искренне были убеждены в своей правоте? Или у вас были другие цели?

Бабицкий: Я не побоюсь сказать, что цели были… ( поколебавшись ) высокие. Разве пойдешь в тюрьму из-за того, в чем искренне не убежден?

Поздеев: Считаете ли вы, что лозунги содержали лживые измышления и клевету на наш общественный строй?

Бабицкий: Никоим образом. Я решительно отрицаю, что содержание лозунгов порочит общественный и государственный строй. Ни один лозунг не содержит ни клеветы, ни измышлений. Ни один человек в СССР не стал бы спорить с требованием свободы и независимости Чехословакии. Против текста этого лозунга, я думаю, не станет возражать ни один здравомыслящий человек. Об остальных лозунгах могу сказать то же самое.

Поздеев: Кто вас сажал в машину: лица в гражданском или работники милиции?

Бабицкий: К машине меня подвели лица в гражданском, внутри был милиционер, он открыл дверцы.

Поздеев: Пытались ли вы оказать сопротивление?

Бабицкий: Нет, никакого сопротивления я не оказывал: ни милиции, ни гражданским лицам, совершавшим хулиганские действия, – даже тому мерзавцу, который выбил зубы Файнбергу.

Судья: Подсудимый, я вас предупреждала.

Бабицкий: Извините.

Поздеев: Кроме фразы о «тяжелой ошибке», вы ничего не говорили?

Бабицкий: Не помню других фраз. Кажется, я больше ничего не говорил.

Поздеев: Слышали ли вы выкрики?

Бабицкий: Никаких выкриков я не слышал, а содержание разговора других трудно было услышать.

Адвокат Монахов: Сходили ли вы с тротуара на проезжую часть до момента задержания?

Бабицкий: Я не поднимался. Даже при задержании я не сам поднялся, а меня подняли.

Монахов: Почему вы продолжали сидеть на тротуаре?

Бабицкий: Я не поднялся, и никто не поднялся. Мы сидели, чтобы ни малейшим движением не нарушить порядка.

Адвокат Каминская: За то время, что вы сидели, проезжала ли хоть одна машина?

Бабицкий: Я никогда не видел, чтобы там проезжали машины, потому и выбрал это место.

Каминская: Оказывал ли сопротивление хоть кто-нибудь из ваших товарищей?

Бабицкий: Никто не оказывал никакого сопротивления, даже Файнберг.

Судья: Суду уже совершенно ясно, что никто из подсудимых сопротивления не оказывал.

Адвокат Калистратова: Узнаете ли вы кого-нибудь из тех, кто вас задерживал и отнимал плакаты?

Бабицкий: Я наверняка узнаю в лицо человека, ударившего Файнберга и вырвавшего плакат у меня, и еще одного, ругавшегося.

Допрос подсудимого Делоне Вадима Николаевича

Делоне: Прежде всего хочу сказать, что я не признаю себя виновным. Обвинение должно быть объективным и базироваться на фактах. Я считаю предъявленное мне обвинение несостоятельным, юридически безграмотным и недоказанным. На предварительном следствии я заявил, что я, будучи не согласен с действиями правительства, участвовал в выражении протеста против ввода войск в Чехословакию и держал один из плакатов. Все остальное в обвинительном заключении не соответствует действительности.

Во-первых, я протестовал не против братской помощи, а против ввода войск в Чехословакию. В обвинительном заключении сказано, что для предания своих преступных замыслов огласке я вступил в преступный сговор. Ни в какой преступный сговор я не вступал, да и не было преступного сговора, так как нет состава преступления. О возможности демонстрации или митинга я узнал только 25-го, и никакими материалами дела это не опровергнуто. У следствия есть точные данные, что 24-го я вообще не был в Москве.

Действительно, я участвовал в протесте и развернул один из плакатов. Я не считаю, что тексты плакатов содержат заведомо ложные измышления, порочащие действия советского правительства. Мы в текстах плакатов не сообщали никаких фактов, а лишь наше отношение к ним, следовательно, ложными, тем более заведомо ложными, они быть не могут и никого не могут дезинформировать.

Мне предъявлено обвинение в нарушении общественного порядка. Но оно явно несостоятельно.

Да, я действительно явился на Красную площадь в 12 часов, однако никакого нарушения общественного порядка ни со стороны моих друзей, ни с моей стороны не было. Никаких лозунгов я не выкрикивал, и нет об этом ничего в показаниях свидетелей. Я не мог нарушить движение транспорта, так как ни одна машина от Спасской башни в сторону ГУМа не проходила. Мне вообще не было известно, что эта часть Красной площади проезжая. Наоборот, на площади часто собирается много народу, часто ходят и толпами, экскурсоводы подводят большие группы людей к Лобному месту, подолгу останавливаются там. Возможно, мы и могли бы нарушить движение транспорта, если бы находились на проезжей части, но я сидел на бортике тротуара и оставался на этом месте вплоть до момента, когда меня потащили в машину.

В обвинительном заключении говорится про возмущение ряда граждан, а в чем оно выражено? В явно хулиганских и заведомо провокационных действиях нескольких лиц.