Когда приходит Рождество - Клейвен Эндрю

На одной из страниц было фото Облонского. Огромный монстр весом почти сто пятьдесят килограмм. Его волосатое тело покрывали татуировки. А лицо напоминало высеченное на камне лицо какого-нибудь бога из дремучих джунглей. О его жестокости ходили легенды. Его враги не умирали – они просто исчезали, не оставляя после себя ничего, кроме рассказанных шепотом историй об изощренных пытках, которым их подвергали, прежде чем свет жизни навсегда погасал в их глазах.

Но Облонский привез Аню в Америку не для себя. Она была подарком для его сына Григория. В документах имелось и его фото. Молодой, мускулистый, такой же волосатый и с татуировками. Клинообразная голова: лоб широкий, а подбородок заостренный. Такое лицо можно увидеть разве что в ночном кошмаре о русских бандитах. Это был свирепый, уверенный в себе человек с бездушными глазами. Наверняка это он организовывал исчезновение врагов Облонского. Ему нравилась такая работа. Крики грели ему душу.

Но для своего отца он был настоящим наказанием. Дикий. Глупый. Принимает наркотики. Слишком много болтает. Спит со всеми подряд. Ходили слухи, что спит он, собственно говоря, не только с женщинами. А еще ходили слухи, что некоторые из этих не-женщин, с которыми он спал, также пропадали. Они пытались шантажировать Григория, угрожая тем, что расскажут все его отцу.

Облонский, конечно, не верил этим слухам, но в глубине души понимал, что так все и есть. И он решил, что Григорию нужно остепениться, найти на родине себе невесту-девственницу. Поэтому он похитил для него девушку. Это была Аня.

Облонский приходил к Ане в маленькую башню, где располагалась спальня, в которой ее заточили. Плюхался своим огромным туловищем на стул перед ней. Расставив свои гигантские ноги в стороны и уперев кулак в колено, он спокойно объяснил ей, что будет, когда она выйдет за Григория. Несметные богатства. Большой авторитет в русской общине. Затем он так же спокойно объяснил ей, что будет, если она откажется выходить за Григория или помешает его планам. Облонский очень подробно описал, что будет. Аня свернулась калачиком, отодвинувшись как можно дальше от него, и заплакала от страха.

Уинтер закончил читать один отчет и снял с доски другой. Расположился в кресле у стола и принялся его листать. Временами он поглядывал на Викторию. Она сидела в своем кресле, иногда листала какой-то другой отчет или посматривала на Уинтера. Они вздыхали, обменивались взглядами и качали головой. Бедная Аня… Бедная Дженнифер Дин…

Их брак состоял из продолжительной трехлетней скуки, которую прерывали внезапные акты насилия и страха. Единственное, что хоть как-то примиряло ее с действительностью, – очень редкий секс. Аня чувствовала облегчение, поскольку ее сильно тревожило, что ее могут заставить родить отпрыска этого бесчеловечного злодея. В основном он просто держал ее взаперти в уродливой бетонной крепости – в доме в Голливуд-Хилс. Она проводила время за просмотром телевизора. Благодаря новостям она улучшила свой английский. А благодаря фильмам и разным шоу она стала больше узнавать о культуре.

В сериале про полицейских она узнала о существовании Программы защиты свидетелей, которой заведует Служба федеральных маршалов США.

Здесь часть текста была закрашена черным. Уинтер снова взглянул на Викторию, вопросительно изогнув бровь.

– Если ты думаешь, что вырвать эту информацию из лап федералов было легко, то ты сильно ошибаешься, – сказала она. – Сначала мне нужно было убедить их, что Дженнифер – это Аня. Затем я должна была доказать, что она мертва. А потом, хоть они и подтвердили, что она мертва, они все равно продолжали говорить, что не хотят раскрывать свои супер-секретные методы.

Уинтер прижал язык к нёбу и задумался. Он не хотел сводить на нет ее удовольствие от успешной работы и рассказывать о том, что она никогда бы не получила эти документы, если бы не Стэн “Стэн-Стэн” Станковский, который поработал за кулисами. Поэтому Уинтер молчал. Он теперь думал о другом. Его рука, в которой он держал распечатанные документы, опустилась на подлокотник кресла. Он уставился в пустоту.

Чуть позже Виктория спросила:

– Ну? О чем ты думаешь?

Уинтер словно очнулся, посмотрел на нее. Тут он подумал, что Виктория все еще напоминает ему ту веселую старшеклассницу с веснушками и всем прочим. Раз она выглядит так молодо, видимо, в ней все еще бурлит некий источник невинности. Эта мысль увела его в другое русло. Теперь он смотрел на нее с нежностью.

Виктория улыбнулась и слегка покраснела, как будто прочитав его мысли. Возможно, так и было.

– Ну? Что ты думаешь? – спросила она, посмеиваясь.

Уинтер покачал головой.

– Тот мужчина. Которым Трэвис Блэйк был так одержим. Тот, из-за которого, как сказал Трэвис, он ее и убил.

– А что с ним такое?

– Трэвис не рассказывал тебе про день на пляже?

– Ох! – Вик запрокинула голову, закрыла глаза и оскалилась. Через пару секунд она наклонилась вперед и поставила локти на стол, подперев лоб руками. – Нет. Он почти ничего не рассказывает. Боже упаси, если я действительно смогу его защитить…

– С этого все и началось, – пояснил Уинтер. – С мужчины на пляже. Он к ней приставал, а Трэвис это увидел.

– Что этот мужчина говорил?

– Трэвис был далеко и ничего не услышал, а Дженнифер – то есть Аня – ничего не рассказала. Поэтому он и слетел с катушек.

Виктория выругалась. Она должна была знать об этом, но увы!

– Он был на них похож? На этих русских?

– Мне самому интересно, – ответил Уинтер. – Не думаю, что он был конкретно одним из этих ребят с фотографий. Но что-то с его лицом было не так.

– У них лица злобные, как у психопатов, это считается?

Уинтер фыркнул.

– Не думаю. В любом случае, он вел себя не так, как эти парни. Он ее встряхнул, но больно не сделал. И сбежал, когда увидел, что к нему направляется Трэвис. А эти ребята вообще на бегунов не похожи.

Виктория чуть кивнула в ответ. По всей видимости, она все еще размышляла над тем, что ее клиент не посчитал нужным рассказать ей об этом инциденте на пляже. Уинтер продолжал читать. А она следила за выражением его лица. На нем то проступали разные эмоции, то пробегали тени мыслей – одна за другой. Но теперь она не задавала вопросов. Просто дала ему время на чтение.

И вот что он читал: Аня решила сбежать. Решила, что соберет против Григория компромат, доберется до федералов, и тогда они включат ее в Программу защиты свидетелей, о которой она слышала по телевизору.

Аня прошерстила дом. Она читала документы. Подслушивала телефонные разговоры. Она нашла пароль от сейфа, а потом и сам сейф под половицей в комнате отдыха. В нем были еще документы, куча фотографий и флешек. Эти фотографии хранились там как напоминание об убийствах, которые совершал Григорий.

Чтобы проделать все это, Ане пришлось набраться храбрости. А ей тогда было всего лишь девятнадцать. Затем ей исполнилось двадцать. По всему дому день и ночь дежурила охрана. Повсюду камеры. Ей не разрешали ходить куда-либо одной. За ней всегда следовал один громила – а то и два! – куда бы она ни пошла: в зал или просто за покупками. Они отслеживали ее звонки, следили за активностью в интернете. Старик Облонский объяснил, что даже если она пойдет в полицию, она все равно не будет в безопасности. “У нас много друзей в полиции”, – говорил он.

Она ему верила. Но еще она знала, что ее муж боится федералов. Она слышала, как он о них говорил. И Аня уверяла себя, что, если она доберется до ФБР и передаст им документы с фотографиями, они включат ее в Программу и она наконец станет свободна.

План ее побега из крепости мафиози был стратегически гениален и дерзок. Аня полагала, что охрана выпивает на работе. Она не была до конца уверена в этом, но все-таки надеялась, что так и есть. У каждого был термос с кофе, и она думала, что они добавляют туда водку. Но здесь, опять же, текст был замазан, так что не совсем понятно, как именно Аня собиралась подсыпать выписанные ей седативные в кофе с водкой охранника. Но таков был план.