Кольцо (Звонок) - Кодзи Судзуки

— У тебя дома кассету переписать можно? — спросил Рюдзи. По профессиональной привычке Асакава на всякий случай держал дома две видеодеки. Одну купил, когда видео еще только входило в моду, и работает она со скрипом, но кассету переписать хватит.

— Можно.

— Да? Тогда первым делом мне перекатай. Хочу дома несколько раз просмотреть — может, чего и нащупаю…

Настырный парень, — подумал Асакава. После всего пережитого, эти слова тут же придали ему смелости.

Они решили вылезти из машины возле Готэнъяма Хиллз, а дальше пройтись пешком. Десять минут десятого. Вполне возможно, что жена и дочка еще не спят. До девяти Сидзука обычно купает дочь, потом ложится баюкать, но чаще всего сама засыпает вместе с ней. А если заснет, то из-под одеяла уже и не вытащишь. Раньше Сидзука, стараясь по возможности выкраивать время на разговоры с мужем, оставляла ему записку «Разбуди меня». Вернувшись с работы, Асакава примерно повиновался, уверенный, что жена сама горит желанием встать, и пытался ее разбудить. Но, куда там, пушкой не разбудишь! А станешь настаивать — еще начнет руками махать, словно муху назойливую отгоняет, лицо кривить и ныть на весь дом. Вроде уже и проснулась наполовину, а сон все равно утягивает, так что хочешь, не хочешь — а приходится отступать. Сначала Асакава перестал обращать внимание на записки, а потом Сидзука и сама перестала их оставлять. Минуло девять часов — как раз то время, когда Сидзука и Ёко погружаются в безмятежный, никем не нарушаемый сон. А в теперешней ситуации это только к лучшему. Такаяму Сидзука терпеть не может. Что ж, ничего удивительного, можно даже причину не спрашивать… «Все что угодно, но чтобы этого человека в доме не было!», — Асакава и сейчас помнит, с каким лицом она это сказала. Но это во-вторых, а главное, чтобы Сидзука и Ёко ни сном, ни духом не прознали о злосчастном видео.

В квартире было тихо, темно, в прихожей чувствовался пар и витал легкий аромат мыла. Похоже, они только что, с полотенцами на головах, залезли под одеяло. Приложив ухо к двери спальни и убедившись, что жена и дочь спят, Асакава проводил Рюдзи в гостиную.

— А девочки что, уже баиньки? — с явным сожалением спросил Рюдзи, но Асакава только зашипел и приложил палец к губам. Сидзуку обычно так просто не разбудишь, но она может почувствовать чужое присутствие и ненароком встать.

Асакава соединил две видеодеки проводом и вставил кассету. Перед тем как нажать на «плей», посмотрел в лицо Рюдзи, молча проверяя его решимость: что, и вправду будешь смотреть?

— Ты чего? Включай давай! — поторопил Рюдзи, не отрывая глаз от экрана. Асакава всучил ему пульт, встал и отошел к окну. Смотреть не хотелось. По-хорошему, конечно, надо бы еще и еще раз просмотреть и спокойно все обдумать, но дальше расследовать — никаких душевных сил не хватит. Нет уж, довольно! Что угодно, только не это. Асакава вышел на балкон, закурил. После рождения дочери он дал жене обещание не курить в доме и до сих пор ни разу не нарушил. Все три года после женитьбы они умудрялись поддерживать нормальные отношения. Да и не мог он игнорировать мнение жены, подарившей ему такого милого и замечательного ребенка.

Через матовое оконное стекло виден только подрагивающий контур экрана. Что ни говори, а в одиночку в бревенчатом коттедже смотреть это куда страшнее, чем на шестом этаже многоквартирного дома в центре большого города, да еще в квартире, где кроме тебя еще трое человек. Хотя этот-то парень наверняка не расквасится и ныть не станет, в каких бы условиях ни пришлось смотреть. Наоборот — хотелось, чтобы Рюдзи поднял его на смех, обругал последними словами, отогнал прочь страх от всего увиденного.

Он докурил сигарету и уже собирался войти в комнату, но тут увидел, что дверь спальни открылась, и в коридоре появилась Сидзука в пижаме. Очертя голову, Асакава влетел в комнату, схватил со стола пульт и нажал на «стоп».

— Не спишь? — с укором спросил Асакава.

— Так слышно же… — сказала Сидзука, поглядела на трещащий и мелькающий экран телевизора и перевела взгляд на Асакаву и Рюдзи. Взгляд был абсолютно недоумевающий.

— Иди спать! — сквозь зубы проговорил Асакава, давая понять, что никаких вопросов и слышать не желает.

— А вместе с нами не желаете посмотреть? Очень даже любопытно! — не вставая с пола, снизу вверх спросил Рюдзи. Асакава хотел уже заорать на него, но только в сердцах долбанул по столу кулаком, вложив в удар все, что хотел сказать. Сидзука вздрогнула от этого звука, схватилась за дверную ручку, прищурив глаза и слегка отведя лицо, процедила: «Приятного времяпрепровождения!», резко повернулась и скрылась за дверью. Два мужика глубокой ночью смотрят видео, которое почему-то резко останавливают… Нетрудно представить, что может подумать женщина. Асакава не мог не заметить презрения на ее лице. Причем, даже не к Рюдзи, а к самой мужской породе. И противнее всего то, что ничего ей не объяснишь.

Как Асакава и надеялся, даже после просмотра кассеты Рюдзи не утратил присутствия духа. Напевая что-то себе под нос, перемотал пленку назад, и еще несколько раз, с паузами, просмотрел все ключевые моменты.

— Ну вот, теперь и я влип. На все про все тебе шесть дней, мне семь, — сказал Рюдзи таким радостным голосом, словно его только что приняли в интересную игру.

— Что думаешь? — поинтересовался Асакава.

— Ребятня прикалывается.

— В смысле?…

— А ты, можно подумать, в детстве этим сам не занимался? Покажешь кому-нибудь картинку страшную или еще что, потом друзей пугаешь — мол, кто видел, тому несчастье будет. Или, еще бывает, письма с проклятиями пишут…

Действительно, что-то подобное Асакава припоминал. Страшилки, которые дети рассказывают друг другу летними вечерами, тоже часто бывают построены по такой же схеме.

— И что?

— Да ничего. Просто мне так кажется.

— И ничего особенного больше не заметил?

— Ну, что еще… В самом-то видео ничего пугающего. Так, смесь реальных и абстрактных картинок. Если бы четверо ребятишек не умерли в точности, как тут сказано, можно вообще всерьез не принимать. Так ведь?

Асакава кивнул. Одно было страшно — осознавать, что все сказанное в видео — не ложь.

— Первым делом надо выяснить, отчего умерли те четыре болвана. Можно предположить две причины. В последних кадрах после фразы «Всякому, кто видел это, суждено умереть ровно через неделю» должно было следовать объяснение заклинания… Точно! Так его и назовем — заклинание. Вот. А они его стерли, вот всех четверых и пришили. Или, может быть, просто потому, что они это заклинание не применили. Даже не так: оно могло быть стерто еще раньше, до них. Значит, нужно точно узнать, кто затер пленку — они или нет. Может, когда они смотрели, уже и заклинания-то никакого не было.