Все точки над i - Татьяна Полякова

Не могу сказать, будто я испытала что-то вроде предчувствия, и мысль о том, что судьба посылает нужного человека, в тот момент меня точно не посетила, но стало интересно, потому что фамилия была мне знакома, ее довольно часто упоминали по телевидению. Репортажи Кузьминской резко отличались от радужных картинок, которые вызывали у меня приступы сарказма, и я присоединилась к толпе человек в двадцать, которые с серьезным видом замерли перед столом, за которым с микрофоном в руке стояла женщина лет тридцати пяти. Я никогда раньше ее не видела и в тот момент очень удивилась. Передо мной была красивая женщина с огромными синими глазами, элегантная, с низким, хорошо поставленным голосом, что начисто сводило на нет мои представления о журналисте, пребывающем в стойкой оппозиции к любой власти. Конечно, я не думала, что это непременно должна быть здоровенная бабища с прокуренным голосом, но той, что сейчас здоровалась с аудиторией, скорее бы подошел Букингемский дворец и звание первой леди, так выверено аристократичны были ее движения, так отточен слог и до мелочей продуман наряд.

Ее выступление заняло минут пятнадцать, потом еще полчаса ей задавали вопросы, на которые она отвечала спокойно и уверенно. Затем народ с книгами в руках потянулся за автографами. Я купила книгу и, дождавшись, когда люди начнут расходиться, тоже подошла к столу. Мне очень хотелось ее спросить, и я спросила:

– Вы серьезно верите в справедливость?

Она подписывала книгу, рука ее замерла, и она на меня внимательно посмотрела, точно прицениваясь, а я с сожалением подумала, как нелепо прозвучал мой вопрос.

– А вы не верите? – спросила она спокойно. – Почему?

Я пожала плечами.

– Наверное, мое понимание справедливости расходится с общепринятым.

– Ерунда, – покачала она головой. – Человек либо верит, либо ему просто плевать.

– Наверное, – не стала я спорить и поспешила уйти.

Но по дороге к Виссариону размышляла, как бы она оценила мой недавний поступок, когда я стреляла в Дена? Как восстановление справедливости или месть, отдающую дешевой мелодрамой? В общем-то, я знала ответ, она бы наверняка сказала, что, стреляя в человека, даже в такого мерзавца, я лишь увеличиваю зло в этом мире, и, конечно, была бы права. Нельзя скатываться к банальному убийству, надо бороться со злом в рамках закона. А если закон на стороне таких, как Долгих, окруживших себя адвокатами, которые стоят на страже его интересов несокрушимой стеной, и их мнение о законности сводится к фразе «закон что дышло…»? Вот здесь и начинается самое интересное… Я мысленно приводила свои доводы, чувствуя их хрупкость, ненадежность, потому что была согласна с ней: в справедливость либо верят, либо просто плюют на нее.

Виссарион, заметив книгу у меня под мышкой, слегка удивился, может, решил, что и я начала тяготеть к коллективному чтению. Полистав ее, он неожиданно увлекся и, пока я выполняла свои прямые обязанности, то есть извлекала из старенького рояля сентиментальные звуки, удалился в подсобку, чтобы не отвлекаться от чтения. Во втором часу ночи я и обнаружила его там, освоившим томик более чем наполовину.

– Умная женщина. – изрек он, глядя на меня со значением.

Я пожала плечами и отправилась домой, оставив ему книгу. Вечером следующего дня он ее вернул, все с той же значительностью во взоре заявив:

– Дельные вещи пишет. И неплохо разбирается в том, что происходит. Такому человеку я бы, пожалуй, доверился.

Я была склонна согласиться с Виссарионом, но в тот момент еще даже не предполагала, что Кузьминская – тот самый человек, встречи с которым я ждала. Книгу я проглотила за несколько часов, а потом долго бродила по квартире, размышляя. Еще раз прочитала послесловие: «Те, кто захочет оставить свои отзывы и поделиться размышлениями, могут написать мне…» и адрес электронной почты. Я отправилась в ближайшее Интернет-кафе и написала ей пространное письмо, поделилась, так сказать, размышлениями, никак не касаясь своей истории. Я очень сомневалась, что она ответит, но уже на следующий день побежала в Интернет-кафе проверить почту. Она мне ответила. Еще только прочитав надпись «В вашем почтовом ящике одно новое сообщение», я почувствовала, как теплая волна разлилась в груди, и улыбнулась точно старому другу, потому что, кроме нее, написать мне никто не мог. Письмо ее было коротким и деловым. Благодарность за отклик, кое-какие пояснения. Но это отнюдь не разочаровало меня, скорее, наоборот. И я написала опять и отправила письмо, не став его перечитывать. Мне самой оно казалось ребячески откровенным, а ей, быть может, покажется бредом. Если бы я его прочитала, вряд ли решилась бы отправить, стыдясь этого неожиданного всплеска эмоций. Она не отвечала больше недели, я подумала, что не ответит никогда, и смирилась с этим, но все равно каждое утро заходила в Интернет-кафе. И со вздохом облегчения обнаружила ответ. «Извините, что так долго не писала, честное слово, я не могла ответить раньше, думала над вашими словами…»

Так началась эта странная переписка, которая длилась два месяца. За это время мы отправили друг другу десяток писем с размышлениями о довольно абстрактных понятиях, я всячески избегала любых упоминаний о своей жизни и даже имени своего не называла и очень удивилась, когда в одном из писем она задала вопрос: «Это вы подходили ко мне в магазине и спросили, верю ли я в справедливость?»

Меня это скорее испугало, оказывается, мое инкогнито раскрыть не так уж сложно, и я проигнорировала ее вопрос. Возможно, это Елену обидело, она не писала очень долго, но. когда написала, сообщила, что была в очередной командировке. К тому моменту я знала о ней довольно много, все, что смогла обнаружить в Интернете. Биографию, которая оказалась ничем не примечательной, многочисленные статьи… удивилась только раз, когда узнала, что родилась она в районном центре в сорока километрах от нашего города. «Я бы хотела с вами встретиться», – написала она в одном из писем, и это тоже удивило, я не могла понять, чем заинтересовала ее, но все больше убеждалась, она именно тот человек, который мне нужен. Она не испугается, а, главное, у нее наверняка есть возможности использовать документы не на благо себе, а для того, чтобы законность и справедливость, о которых мы столько рассуждали, наконец восторжествовали в этом городе. Я почти решилась переслать ей отсканированные документы, но тут произошло нечто, в корне изменившее мое отношение к ней.

На Рождество Долгих устроил прием в своем офисе. Я бы, скорее всего, об этом даже не узнала, меня в списках приглашенных, разумеется, не было, но Ник. явившись накануне, сказал:

– Детка, купи себе новое платье, мы выбираемся в свет. – Уточнив, что он имеет в виду, я выразила сомнение в целесообразности своего появления там. – Согласен, радость моя, – поникнув головой, ответил Ник. – Эти приемы и на меня нагоняют скуку. Но вышло так, что я отвечаю за безопасность данного мероприятия. Скажи на милость, что ж мне одному-то страдать? Вот я и решил, что тебе стоит пойти со мной, себя показать, народ посмотреть.

– Вряд ли это понравится Долгих, – пожала я плечами.

– Ты имеешь в виду, не нанесет ли твой визит урон его репутации? Подозреваю, радость моя. наш небожитель вознесся так высоко, что на чужое мнение давно положил. Опять же, там будет такая прорва народа, что на тебя не обратят внимания. – Тут Ник уставился на меня, скроил сиротскую физиономию и продолжил: – Хотя это вряд ли. Нашу-то красоту не заметить невозможно. Короче, я не хочу тосковать в одиночестве. – Он бросил на стол кредитку и удалился, помахав рукой.

Последнее время Ник появлялся у меня довольно редко, о своих делах не рассказывал. Ясно, что его надежды отыскать документы таяли как воск, и он, разумеется, не приходил в восторг от этого. Его покладистость скорее объяснялась тем, что Рахманов стал вновь у меня частым гостем, но могла быть и другая причина: Ник заподозрил меня в нечестной игре и теперь терпеливо выжидает. Мысль об этом не особенно пугала, мой друг всегда был подозрительным, так что в этом смысле ничего нового не происходит. Однако тот факт, что я зачастила в Интернет-кафе, мог его заинтересовать. Оттого перед тем, как отправиться туда, я, как заправский разведчик, долго кружила по городу, проверяя, не увязался ли кто за мной. Проще было бы купить компьютер. Проще, но не безопаснее. Компьютер Виссариона я тоже не хотела использовать. Оставалось гадать, знает Ник о моем пристрасти к Интернету или все-таки нет?

Я отправилась покупать себе платье, сняв в ближайшем банкомате кучу денег, уж если Ник оставил мне свою кредитку, грех было не воспользоваться. Я знала место, где женщина через полчаса начинала чувствовать себя принцессой, и поехала туда. Часа два ушло на примерки, не потому, что мне трудно было сделать выбор, я тянула время, не спеша уходить отсюда. Здесь царила совсем другая жизнь, и я на несколько минут показалась себе другой, меня как будто и впрямь волновали модные тенденции сезона, а вопрос, какого цвета платье предпочесть, был исключительно важным.