На фронтах Первой мировой - Сергей Куличкин

Западный фронт встал. Разве это не разочарование? Германцы после блестящих побед в пограничных сражениях, после захвата Бельгии, стремительного рывка к Парижу под Марной оказались на грани поражения. Попытались захватить французское побережье Ла-Манша, но не сумели окончательно занять и бельгийского побережья. Наконец, и главное, полностью рухнул так долго вынашиваемый и подготавливаемый план молниеносной войны – «Блицкриг». Все это, не говоря уж о поражениях на других театрах военных действий, совсем не прибавляло оптимизма императорскому двору в Берлине, германскому главнокомандованию и Генеральному штабу, войскам, да и простому немецкому обывателю. Дело шло к затяжной войне на два фронта, путей победы в которой Германия пока не знала. Но разочарование еще не было глубоким, а скорее поверхностным. Оптимизм еще не оставил все слои германского общества. Немцы еще верили в близкую возможную победу. Да и как не верить. Все-таки под ударами германской армии пали такие могучие крепости, как Льеж, Мабеж, Антверпен, захвачена практически вся Бельгия, одна треть Франции, на морях потоплены десятки вражеских кораблей. Все-таки немецкий солдат проявил себя храбрым, дисциплинированным, умелым бойцом. Немецкие военачальники, командиры в целом умело управляли войсками. Немецкая научная, военно-техническая мысль оставалась лучшей в мире, и военная машина лишь слегка затормозила.

Союзники тоже оказались не в восторге от крушения собственных планов, затягивания войны, огромных непредвиденных потерь. Но разочарование было не таким глубоким, как в Германии. Во-первых, они остановили и разбили, пусть и в одном сражении, непобедимых до той поры германцев. А значит, их солдаты, офицеры, полководцы способны и дальше уверенно бороться со смертельным врагом. Во-вторых, военные неудачи и удачи, как никогда, может, с наполеоновских времен, сплотили французское общество. В-третьих, союзники практически на всех остальных театрах военных действий одержали значительные победы. 23 августа на стороне Антанты вступила в войну Япония и появился Дальневосточный театр военных действий. Уже в ноябре после ожесточенных боев японцы заняли важнейшую, единственную военно-морскую базу Циндао на южном побережье Шандунского полуострова, полностью ликвидировав немецкое присутствие в Китае. Именно в сентябре – ноябре японцы овладели принадлежавшими Германии островами в Тихом океане: Каролинскими, Марианскими и Маршалловыми, а английский экспедиционный корпус занял германские базы на Соломоновых островах, островах Самоа, Новая Гвинея и Новая Британия. Германия полностью лишилась своих колониальных владений на Тихом океане, а участие Японии в Первой мировой войне на этом и закончилось. В Африке, где Германия имела обширные колонии Того, Камерун, германская Юго-Западная Африка и германская Восточная Африка, англичане окончательно выбили их из Того. На Балканском театре военных действий после ряда поражений австрийцы попытались перейти в наступление на сербские позиции и даже вновь захватили Белград. Но отступавшие сербские войска, получив от союзников орудия и боеприпасы, 3 декабря нанесли австрийской армии такой контрудар, после которого австрийцы не просто отступили, а побежали, полностью очистив территорию Сербии и Белград. Несколько утешили немцев турки, вступившие-таки в ноябре в войну на стороне Германии. Образовался Азиатско-Турецкий театр военных действий с фронтами Кавказским, Дарданелльским, Сирийским, палестинским, Суэцким, Аравийским, Месопотамским фронтами. На всех фронтах, за исключением Кавказского, турки выглядели более чем достойно. Особенно проявили себя турецкие артиллеристы и летчики. Кстати, турецкая авиация, вооруженная немецкими аэропланами, в первый год войны по праву считалась лучшей. Турецкие летчики единственные имели значительный боевой опыт применения авиации после Балканских войн 1912 года. Поэтому далеко не случайно наличие в древнем Дамаске около гробницы самого Салах ад-Дина трех надгробий турецких летчиков юзбаши (капитана) Фажти-бея, юзбаши Нури-бея и лейтенанта Садик-бея. Высокая честь покоиться рядом с великим полководцем. Но, учитывая полное поражение турок на Кавказе, о котором мы еще скажем, союзники к конце первого года войны имели больше повода для оптимизма.

Обоюдное разочарование обеих сторон вызвали непредвиденные огромные людские потери, по сути дела полностью ликвидировавшие лучший кадровый состав армий, непредвиденная катастрофическая нехватка орудий, пулеметов, винтовок, боеприпасов, патронов, да практически всех средств ведения и обеспечения боевых действий. Война бесцеремонно вторгалась во все сферы жизнедеятельности государства, и прежде всего в военную промышленность, военное производство. А фронт стоял, остервенело зарывался в землю. Собственно говоря, после сражения на Марне все операции Западного фронта носили локальный, ограниченный характер с постепенным замораживанием активных действий с обеих сторон. Другое дело Восточный фронт. Там активные боевые действия, маневренная война не прекращалась ни на один день и развивалась по нарастающей. Некоторые исследователи считают это поворотом в основных целях и направлениях всей германской стратегии на войну. Поворотом на Восток. Это неверно. Сухие цифры статистики говорят о том, что немцы по-прежнему и до конца войны будут держать на Западе лучшие дивизии, корпуса, лучших солдат, лучшее вооружение. Другое дело, что русские войска продолжали оставаться несокрушимыми для германских дивизий, а уж союзников австрийцев и турок просто добивали.

Разберем, что же происходило на Восточном театре военных действий осенью и зимой 1914 года. Русские в ходе первой Галицийской битвы действительно добивали Австро-венгерские войска. В Берлине наконец осознали это, но, как мне кажется, все еще не в полной мере. По логике событий после разгрома 2-й армии Самсонова немцы должны были немедленно прийти на помощь гибнущему союзнику. Начальник австрийского Генштаба генерал Конрад умолял Гинденбурга направить те самые прибывшие из Франции корпуса в Галицию. Австрийское командование забрасывало германский Генштаб, Мольтке телеграммами с просьбой использовать освободившуюся 8-ю германскую армию для удара в тыл Юго-Западного фронта русских. С глубокой обидой верховный главнокомандующий войсками Австро-Венгрии эрцгерцог Фридрих Вильгельм 3 сентября телеграфирует в Берлин: «Исполняя верно наши союзные условия, мы пожертвовали Восточной Галицией во имя успеха наших операций между Бугом и Вислой с целью притянуть на себя главные силы России. Нас беспокоит, что немцы отмахиваются от общего наступления на Седлец. Для поставленной цели низвержения России наступление на Седлец (в тыл русского Юго-Западного фронта. – С.К.) имеет решающее значение и является неотложным». Все напрасно. Немцам было глубоко наплевать на проблемы союзника. Их более беспокоила все еще остававшаяся в Восточной Пруссии 1-я русская армия генерала Ренненкампфа. «Великие» стратеги Гинденбург и Людендорф вместо совершенно очевидного необходимого удара по русским войскам в Галиции затеяли очередные «Канны» теперь уже против армии Ренненкампфа. Какое-то маниакальное стремление. Имея над русскими полуторное превосходство в личном составе и двойное в артиллерии, Людендорф с пафосом назвал предстоящее сражение «операцией неслыханной смелости». Да уж!

Целых десять дивизий сосредоточил Гинденбург в центре позиции и с левого фланга. Шесть дивизий с основной массой артиллерии – 90 батарей готовились для удара по левому флангу русских. Этот удар считался основным. 9 сентября шесть дивизий, поддерживаемые мощнейшим артиллерийским огнем, обрушились на три русские дивизии, которыми командовал генерал Слюсаренко. Так 169-й Ново-Трокский полк принял на себя удар всего 1-го германского корпуса. Ренненкампф, которого критикуют все, кто только может, в этом сражении руководил войсками достаточно уверенно и умело. Он сразу усилил Слюсаренко 72-й пехотной дивизией и одновременно правым флангом атаковал 11-й германский корпус. Это, конечно, не помогло остановить германской лавины, но позволило Ренненкампфу избежать окружения, умело вывести основную часть войск из-под немецкого удара, оторваться от противника и начать плановый отход с нанесением чувствительных контрударов. Особенно тяжело приходилось русскому левому флангу, который в основном и обеспечивал плановый отход, сдерживая противника на направлении его главного удара. 11 сентября мы оставили Гольдап и Лык, но отступление отступлению рознь. А. Кресновский пишет: «29 августа (старый стиль. – С.К.) остатки геройских полков генерала Слюсаренко сами перешли в контратаки – и генерал Бек-Алиев поддержал их коротким ударом своего 4-го корпуса, нагнавшим панику на 11-й и 20-й германские корпуса. Наш 20-й корпус снова захватил Гольдап. 30 августа бились все те же полки – и армия отходила благополучно под их прикрытием. 31 августа генерал Ренненкампф получил приказание Жилинского отойти за Неман (2-я армия отходила за Нарев). Авангард фон Моргена захватил Сувалки. 2-й и 20-й корпуса отбили неприятельский охват, и 1 сентября вся 1-я армия отошла назад за линию границы, которую ровно за месяц до того перешла с победой». Вот так. Канны у Гинденбурга опять не получились. Разочарование. Как и в русской Ставке. Все-таки пришлось вернуться туда, откуда начинали. Но русские армии, вскоре пополненные личным составом и вооружением, снова были готовы атаковать логово прусской военщины. И это уже неплохо – после тяжелейшего поражения армии Самсонова.