Квартира - Павел Астахов

— Ладно! Согласен. Тогда наоборот. Рыжих бабки любят. И бабы, — добавил Поклонский, чуть подумав. — Ты давай, с каждым по очереди, отдельно поработай. Запусти слух, мол, у Поклонского уже есть согласование. Фостер уже подписался спроектировать и авторский надзор вести. Страховщики ломятся в очереди. Скажи еще, что туда президент переедет. Только под о-о-очень большим секретом скажи. На ушко. Между строк. Ну?

Финансист, похоже, поддался его настроению.

— Ну, ты и мастер на выдумки, Игорь Михайлович! Не соскучишься с тобой. Хорошо. Сейчас же займусь идеологической диверсией. Будем разделять и властвовать. Пусть банкиришки потягаются, кто нам льготнее условия предложит. Все. Работаю.

— Ну, вот и славно. Ты обрабатывай ростовщиков, а я быстро подготовлю документацию. Будет, что показать. Ох, и поторгуемся мы за их счет. Ха-ха!

— Какую цену проекта ставить?

— М-м-м. А ставь-ка сразу два ярда. О как! Гулять так гулять!

— Ой ли? Не многовато, Игорь Михалыч?

— Так. Ты меня не лечи! И вот еще… Ты меня больше не зови Игорем. Я с сего дня Гор. Понял? И никаких вопросов мне не задавай.

— Ясно. Однако вопросик все же есть. Вы мне, Гор Михайлович, как прикажете указать в банковских документах ваше имя? Старое или новое? Боюсь, если новое, так банкиры не поймут. Ведь имена от хорошей жизни не меняют. Тем более когда на вас столько кредитов висит. Согласитесь?

Финансист умел залезть в печенку даже Поклонскому. За это, в принципе, тот его и ценил. Но сейчас не вытерпел.

— Вот ты ж, сучий потрох! Вечно испортишь настроение. Иди в жопу! Пиши, что хочешь и как хочешь. Только бабки достань!

Ответчица

Артем окинул взглядом прояснившего ситуацию паренька: низкорослый, коренастый и какой-то корявенький, словно кто-то его снизу подрезал на треть. Лохматый, в огромном пуховике на пару размеров больше и волочащихся по полу спущенных по моде джинсах. Двух верхних передних зубов нет. Улыбается, но глаза горят ненавистью. Руки в карманах под курткой.

— Волки позорные. Не реви, Зой! Пусть подавятся, падлы! Тьфу! — смачно сплюнул парень.

Приставы в унисон возмутились:

— А ну, придержи язык! Сейчас схлопочешь пятнадцать суток. Ишь, расплевался, обрубок! Быстро свалил отсюда, недоносок!

Девушка уже не вырывалась, и Павлов повернулся к приставам:

— Так, спокойно, господа судебные исполнители. Давайте успокоимся. Что происходит, поясните, пожалуйста.

Приставы теперь только разглядели незваного защитника Зойки и, узнав его, слегка успокоились. Старший по званию и по возрасту протянул руку и обиженно пожаловался:

— Во! Прокусила насквозь. Зверюга!

— Судья решение выносил, — пояснил второй. — Только начал, а эта на истицу набросилась. Истица в дверь, а та за ней. Вцепилась, как кошка. Мы тоже за ней. Вот, еле догнали. Теперь вернуть надо назад. А то судья нервничает. Решение сорвала. Влупит ей по полной. За неуважение к суду. А ну, пошли в зал. Слышь, ты, ответчица! — Он протянул руку, но тут же отдернул, так как Зойка резко обнажила на удивление ровные белые зубы и очень выразительно клацнула ими.

— Во! Видали? — запыхтел пристав. — Господин Павлов, вы свидетель. Она снова за свое, кусаться! Придется наручники надеть. — Он потянулся к висящим на поясе металлическим браслетам, и Артем мягко взял его за руку:

— Не надо браслетов. Я сам ее приведу. Успокойте истицу и возвращайтесь в зал. Какой зал-то? Кто судья?

Его голос и вид, казалось, убедили приставов. Хотя, скорее, им не хотелось встречаться с Зойкиными зубками и возвращаться домой с расцарапанными физиономиями. А как только приставы, подхватив все еще причитающую тетку, двинулись обратно в зал, к Павлову и Зойке подошли ее друзья во главе с щербатым коротышкой. Они плотно окружили их, и парень в пуховике нехорошо подмигнул Артему:

— И чо теперь? Герой, что ли? А?

Остальные трое в унисон гыкнули. А лохматый подвинулся еще ближе, и вдруг Павлов увидел, что из-под пуховика выглядывает длинная заточка. Парень нахально подмигнул адвокату:

— Слышь, ты, фраер, пусти Зойку. И вали. Мы сами разберемся с этими красноперыми.

Стоявшие вокруг пацаны сомкнулись еще плотнее, и адвокат продемонстрировал, что руки его свободны.

— А кто ее держит? И ко мне лучше обращайся по фамилии. Я адвокат Павлов. Защитник. Дошло? Не прокурор, не следак, не пристав и не судья…

Щербатый криво усмехнулся:

— Какой такой Павлов? Это тот, который собачек мучил? Трубки им вставлял? Стой и молчи! Слышь, Зойка, валим отсюда.

Он огляделся и протянул руку к девушке, и тут она наконец-то подала голос:

— Слушай, Кореш, я сама решу, что делать. Нефиг меня пасти. А ты… — Она отерла слезы, откинула спутанные волосы назад и одарила Павлова насмешливым взглядом: — Мерси, конечно. Но только я не привыкла в долгу быть. Если чего надо будет — позвони.

Девица, не смущаясь, залезла в карман Артема и, достав торчавшую авторучку и ухватив за руку, быстро написала номер мобильного телефона — прямо на его ладони. Ловко сунула павловский «Монблан» себе в карман джинсов и широко улыбнулась:

— На память. Чмоки-чмоки! Звони, адвокатик.

«Ах, как хороша!»

Лишь теперь он разглядел ее целиком, но девушка уже присела, поднырнула под руку Артема и сбежала по лестнице вниз. Парень, названный Корешем, и его дружки двинулись вслед, и Павлову оставалось лишь развести руками. Его хваленое адвокатское мастерство оказалось бессильно перед напором уличной братии. Ораторские экзерсисы и психологические тренинги выглядели неубедительными перед дворовым просторечием. А боевое мастерство восточных единоборств, которым он часто бравировал, бессмысленно перед элементарной острой железкой. Но главное, он, видевший отчаяние в глазах этой девчонки и уже готовый помочь — бескорыстно, как товарищу по несчастью, — наткнулся на жесткий, категоричный и совершенно необдуманный отказ.

Павлов глянул на часы. До назначенного Костыльковой времени оставалось еще семь минут, и ноги сами понесли его в только что названный приставом зал. Там уже собрались все участники недавнего разговора, кроме сбежавшей ответчицы и ее не отличающих помощи от помехи криминальных дружков.

— А где же ответчица? Где гражданка Звездная? — судья нахмурился.

— Сбежала, зараза! — прошипел пристав.

Артем, привлекая к себе внимание, встал.

— Ваша честь, прошу прощения, она действительно ушла. Ей стало плохо, и нужно было срочно оказать медицинскую помощь. Ребята ее повезли в травмопункт. Я все выслушаю и передам.

Павлов знал, что встревает не в свое дело, но эти полные отчаяния глаза все еще стояли перед его мысленным взором.

Судья измерил адвоката брезгливым взглядом, и понятно, что обсуждать с ним это дело не стал, а просто дочитал свое короткое, но емкое решение. Из него следовало, что квартиру у гражданки Зои Звездной (вот так фамилия!) забрали в собственность города. Произошло это по нормам нового жилищного кодекса, в котором появилась статья, позволяющая выселить человека на улицу. Именно на улицу, то есть в НИКУДА.

«А ведь то же самое может произойти и со мной, — подумал вдруг Артем. — Причем в любой момент!»

Он всей шкурой чувствовал важность момента.

«К Жучкову! Срочно! Пока никто глупостей не наделал!»

Головастик

Уже через полчаса кортеж девелопера Игоря Поклонского мчался по городу, распугивая автомобили сиренами «Скорой помощи» и пожарной команды. Несмотря на колоссальную занятость, министр строительства и коммуникаций Ковтун ждал Поклонского в своей резиденции. Сейчас их интересы были сплетены в единый денежный клубок. Без визы Ковтуна не выходило ни одно распоряжение, не говоря уже о приказах, постановлениях и указаниях, и со всех своих проектов, как, впрочем, и другие девелоперы, Поклонский строго отчислял определенный процент министру.

Нет, взяток министр, как и абсолютное большинство чиновников его уровня, не брал. Только наивные идиоты откуда-нибудь с Дальнего Юга или Средней Азии пытались сунуть «барашка в бумажке» такому большому начальнику. Зачем размениваться на подобные мелочи? Брать надо по-крупному. Отнюдь не унизительные взятки, а доли, откаты, проценты интересовали бюрократов такого масштаба. Причем ждать окончания строительства было вовсе не обязательно. Все работало по принципу, описанному еще в бессмертной комедии Грибоедова «Горе от ума» — «Подписано, и с плеч долой!» Все необходимые и достаточные платежи совершались до начала всякого строительства, а дальше девелопер мог хоть разориться и удавиться; чиновника его проблемы уже не волновали.

Исключением были так называемые социальные объекты. Здесь в случае срыва сроков строительства тоже можно было особо не париться, но только до тех пор, пока с Олимпа не раздавался грозный окрик Двуглавого Орла: «А подать сюда Ляпкина-Тяпкина! Тяп по Ляпкину, ляп по Тяпкину!» И вот тут нужно было выворачиваться и изворачиваться. Не многим это удалось. Летели головы хоть и редко, зато точно. Ковтуну пока удавалось. Природная смекалка, хитрость и ловкость опытного кадрового вояки давали ему неплохие шансы на выживание в мире коррупции и чистогана, облеченного в обертку «важного государственного дела».