Рагана - Анита Феверс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стучали сильно, тревожно, и, прислушавшись, я различила голос Совия. Распахнув дверь, столкнулась с Лисом нос к носу и уже открыла рот, чтобы спросить, какого навия ему понадобилось, как из-за его спины выглянул незнакомый парень. На вид – помладше Лиса, худой, с умными, но грустными глазами. Парнишка мял в руках шапку; пламя свечи падало на белое то ли от страха, то ли от переживаний лицо.
- Помощь твоя нужна, – не здороваясь, начал Совий.
- Понятно, что не на свидание пришел позвать, – я фыркнула и открыла дверь пошире, – Заходите и рассказывайте, пока собираюсь.
- Я к ней не пойду, – незнакомец отшатнулся. Тут же замялся и посмотрел виновато. – Батя не велел...
- А я на пороге слушать не буду. Больно холодно. К тому же время тратить на беготню туда-сюда после каждого твоего слова? Уволь. Я еще не настолько проснулась.
Я натянула расхристанное после сна платье на плечи, собрала волосы в пучок, развернулась и пошла к шкафчику со снадобьями. Совий втолкнул товарища в комнату – уж не знаю, словом или дружеской зуботычиной, – и теперь парнишка переминался с ноги на ногу, испуганно стреляя глазами по сторонам. Я тоже украдкой осмотрелась, наслаждаясь видом. Впрочем, гостю он явно не пришелся по душе: менять бледный цвет лица на более румяный тот не собирался. Я беззастенчиво отодвинула Совия с дороги и сунула его чахоточному приятелю под нос пузырек с едким зельем - купец, у которого я его нашла, сказал, что называется оно "нашатырь". После того как гость прочихался и выдал положенную порцию ругательств, я взяла корзину, где уже лежали инструменты, и грозно вопросила:
- Ну?!
- Его отца укусил нетопырь. В шею, вот тут.
- На себе не показывай, – суеверно прикрикнула я на Лиса.
Белобрысым ураганом пронеслась по комнатке, собирая все необходимые травы. Приятель Совия, услышав мои слова, замахал рукой возле шеи и сплюнул через левое плечо.
Надеюсь, не на мои чистые полы.
Собрав все нужное, я сняла с крючка плащ и кивнула:
- Ведите к раненому.
Совий тихо рассказывал мне, как отец бледного парня умудрился налететь на нетопыря. Я уже знала, что приреченцы каждую седьмицу прочесывают окрестности в поисках притаившихся навьих тварей. В этот раз они нашли целое гнездо нечисти. Василий убил детеныша, а мать, озверевшая от горя, пробилась-таки сквозь все заслоны и вырвала кусок плоти из шеи печника. Чудо, что немного промахнулась. Вот только яд нетопыря вполне способен довершить начатое в ближайшие часы.
В отличие от Марьяны, этот недужный в постели не валялся, хотя от опасной раны близ яремной вены уже потекли синие ниточки отравы. Старик сидел прямо, широко расставив ноги и придерживая одной рукой наспех наложенную повязку. Вторая лежала на колене, пальцы были сжаты в кулак, костяшки побелели. Я втянула носом воздух и узнала запахи календулы и подорожника. Неплохо, но слишком слабо для таких повреждений.
Его терзает боль.
- Пошла вон, – с порога, не глядя на меня, выдал старик. Из-за моей спины выглянул парень, чье имя я так и не удосужилась спросить.
- Батя...
- И ты вместе с ней катись! – проревел старик и закашлялся. Сплюнул кровью, отер губы и посмотрел на ладонь. – Сами сладим. А нет, так пойду к богам в чистой рубахе! Еще чего не хватало, портить нитку, якшаясь с ведьмой.
Я с трудом подавила желание схватиться за голову и послать всю эту компанию подальше, хоть в саму Навь. Но меня остановил ровный голос Совия:
- Василий, не глупи. Без помощи знахаря ты не выживешь, и тебе самому о том известно.
- Помолчи, щенок, когда взрослые разговаривают, – грубо оборвал Лиса старик. – Сам уже испачкался, других не порть. Богуяр, отойди от него! Сколько раз говорил тебе, хватит с этим лаумовым отродьем дело иметь. Иди спать. Утром потолкуем.
Ба, так Лиса тут тоже не все любят? Я искоса глянула на Совия, невольно ему сочувствуя. Жить с клеймом лаумова отродья то еще развлечение. Мне об этом известно, как никому. Особенно если учесть, что крохотная доля правды в жестоких словах есть. Ведь раганы – это потомки тех немногих лаум, которым удалось спрятаться от охотников. Проклятие отразилось на их детях, отобрав всю силу и оставив только целительство. Поэтому люди одной рукой привечают раган – жить-то всем хочется – а другой норовят вбить осиновый кол в сердце. Просто на всякий случай.
Но в лице Лиса не дрогнула ни одна черточка, словно он привык к этим оскорблениям, или же, что более вероятно, не собирался доставлять удовольствие склочному старику, показывая, что тот сумел его задеть.
Ладно, пообщались и хватит. Ломаные синие линии на моих глазах медленно расползались все дальше, повязка уже не могла их скрыть, и я вышла вперед.
- Утром толковать вы будете разве что с Пряхами, когда они станут надевать на вас рубашку загробного мира. Яд навьей твари в вашем теле. Пройдет совсем немного времени прежде, чем он доберется до сердца. И тогда начнут отказывать органы, куда оно погонит дрянную кровь. Вы будете умирать медленно и мучительно.
Богуяр побледнел еще сильнее, но Василий по-прежнему на меня не смотрел. Только пальцы опущенной руки сжимались все сильнее, еще чуть-чуть – и кожу пропорет ногтями.
- Если ты мне сын, выкинь отсюда эту девку вместе с ее рыжим дружком, – приказал он Богуяру. У парнишки тряслись губы, когда тот протянул руку, желая вывести меня из дому, но я только дернула плечом, сбрасывая прикосновение, и подошла еще ближе к раненому мужчине. Он отреагировал на движение моментально: рука метнулась к поясу, и в мою грудь нацелился листовидный нож.
- Я сказал, не подходи, нечисть, – наконец-то Василий смотрел на меня. Зрачок сузился в крошечную точку, оружие подрагивало, потому что от сжигающего его яда начало мутнеть зрение, но печник был непреклонен. Льняную рубаху со стороны укуса залило кровью. Ткань была пропорота и на боку, но там была всего лишь царапина, а вот шеей следовало заняться немедленно, иначе он не то что до утра
