Инквизиция: Омнибус - Дэн Абнетт

— Знаю.

— Спасибо, — сказал он.

И умер.

Я бежал по коридорам «Иссина». Из-под палубы сочился обильный едкий дым. Повсюду валялись плащи и оружие, брошенные убегающими в панике гвардейцами Осмы.

Я успел пробежать всего лишь несколько метров, когда громкий голос приказал мне остановиться.

За мной шел Фишиг. Годвин твердо держал болтерный пистолет в вытянутой руке. На его покрытом кровоподтеками и ссадинами лице застыла решимость. Я видел этот взгляд и прежде. Но мне никогда не приходилось оказываться по другую сторону баррикад.

— Стой где стоишь! — приказал Фишиг.

— Прекрати! Нам надо убираться. Корабль гибнет.

— Стой где стоишь, — повторил он.

— Пойдем со мной. Я все объясню, и ты поймешь, почему для нас так важно…

— Заткнись! — сказал он. — Все это ложь. Всегда только ложь. Знаешь, ты чуть не одурачил меня тогда. Я почти поверил, что совершил ужасную ошибку, отправившись к Осме. Но затем ты показал свое истинное лицо. Ты опять призвал демона. Теперь я знаю, что не ошибался, подозревая тебя в ереси.

— Сейчас не время и не место выяснять отношения, Годвин. Я ухожу. Если хочешь, пойдем со мной.

Я спокойно повернулся к нему спиной и отправился дальше.

— Грегор, прошу…

Я продолжал идти, уверенный, что он не станет стрелять. Нас связывало слишком многое. Вспомнив об этом, он не смог бы остановить меня.

Проревел болтер. Выстрел разорвал мне левое колено. Я вскрикнул и упал, чуть не выронив Ожесточающую. Пол заливала кровь. До сих пор не могу поверить, что Фишиг сделал это.

Застонав от боли, я поднялся, опираясь на меч. Годвин выстрелил снова, и правая нога вылетела из-под меня, неестественно вывернувшись в колене.

Теперь я лежал на спине, чувствуя предсмертную агонию «Иссина», грохот взрывов и дрожь палубы.

Надо мной стоял Фишиг.

— Остановись… — прохрипел я. — Помоги мне добраться до ангаров.

Он передернул затвор болтерного пистолета. Фишига трясло. Его душу разрывали печаль и обманутые надежды, он метался между долгом и верой.

— Пожалуйста, — с трудом выговорил Годвин. — Отрекись от всего. Покайся в своих грехах и прими Императора ради спасения своей души. Пока еще не слишком поздно.

— Ты все еще пытаешься спасти меня, — сумел выдавить я сквозь стиснутые зубы. — Император милостивый, Фишиг… Ты что, действительно выстрелил в меня, чтобы спасти мою душу?

— От-трекись от в-варпа! — заикаясь, произнес он. — Пожалуйста! Я могу спасти тебя! Ты мой друг, и я еще могу спасти тебя от самого себя!

— Я не нуждаюсь в спасении, — сказал я.

Он прицелился мне в голову. Его палец напрягся на спусковом крючке.

— Храни тебя Император, Грегор Эйзенхорн, — произнес он.

Годвин дернулся. Один раз. Второй. Закачался. Болтерный пистолет задрожал в его ослабшей руке и выстрелил. Заряд ушел в сторону. Фишиг упал на колени, а затем повалился лицом вперед.

Я с трудом подтянулся и привалился спиной к стене. Мои искалеченные, окровавленные ноги теперь были бесполезны.

Возле меня присела Медея. Слезы струились по ее щекам. Игольный пистолет выпал из ее руки и с грохотом ударился о пол.

Затем я увидел, как к нам бежит Кара с лазерным карабином наперевес. Следом за ней подошли Элина и Эмос. Они в ужасе смотрели то на меня, то на Фишига.

Эмос был смертельно бледен. Ссутулившись, он опирался на мой рунный посох, словно кающийся паломник.

— Помогите мне встать, — процедил я.

Кара и Медея подхватили меня с обеих сторон. Я взглянул на Эмоса.

— Ты вызвал Черубаэля? Это ведь ты, верно? Ты призвал его в тело одного из тех проклятых бедолаг — астропатов «Иссина»?

— Они сожгли бы нас как еретиков, — тихо произнес Эмос, — и тогда нам ни за что не удалось бы остановить Гло.

— Но как же ты смог провести ритуал, Убер? У тебя ведь не было книги.

— Эта книга, — вздохнул он. — Эта проклятая книга. Она теперь здесь. — Он ткнул костлявым сальцем в свой морщинистый лоб.

Он запомнил ее. За несколько недель исследований он запомнил Малус Кодициум. Благодаря мнемовирусу он стал информационным наркоманом. Именно это и делало его таким прекрасным ученым. И теперь это пристрастие дорого обошлось ему.

— Ты запомнил ее целиком?

— До… — Он сглотнул и закончил: — Дословно.

Последовал еще один раскатистый взрыв, и по коридору заструился поток нестерпимо горячего воздуха.

— Мы что, собираемся стоять здесь, точно нинкеры, весь день или, может, все-таки уберемся с этого корабля? — спросила Кара, покрепче обнимая меня.

— Думаю, это будет самым мудрым решением, — согласился я.

Но не тут-то было. Черубаэль вернулся за мной.

Его злобная, неистовая ярость калечила «Иссин». Демонхост все еще кипел от причиненной боли. Теперь он даже не пытался разговаривать со мной.

Он устремился вперед по коридору. Я с трудом сохранял равновесие и уже не мог достать из кармана Малус Кодициум. Элина закричала от страха. Я беспомощно и бессмысленно выругался.

Эмос прохромал вперед и встал между нами и разъяренным порождением варпа. Он поставил рунный посох на пол перед собой и нацелил его навершие на Черубаэля. Убер знал, что делать. Смилуйся над ним Бог-Император, он знал это куда лучше, чем я.

Он высвободил свою энергию. Вспыхнул нестерпимо яркий свет. Тело-носитель демона разлетелось, обрушивая на нас лохмотья обгорелой плоти, осколки обугленных костей и почерневшие остатки аугметики.

Эмос вцепился в дрожащий рунный посох. Вокруг вспыхивали потрескивающие снопы призрачного свечения. Наконец последние электрические дуги с шипением ушли в пол. Эмос замер на месте, все так же сжимая посох. От его головного убора поднимался тонкий плюмаж дыма.

— Эмос? Эмос!

— Я… прогнал его… на некоторое время… — не оборачиваясь, с невероятным трудом тихо произнес Убер. — Пока он слаб… и растерян… но все еще… не кончено… нам нужно… подходящее тело… чтобы поместить его… в нем…

Эмос повернулся. Взрыв тела астропата опалил одежду ученого, а его очки разбились.

— Что ты сделал с ним? — спросил я.

Он не ответил. Напряжение все еще было слишком большим. Эмос толком не мог сказать мне даже два слова.

— Эмос, что ты сделал с ним? — повторил я.

Он открыл глаза. Они были пусты. Абсолютно пусты.

Нам потребовалось десять минут на то, чтобы правильно подготовить демонхоста, — десять минут, которых у нас на самом деле не было. Я не мог передвигаться без посторонней помощи. Элине приходилось держать передо мной Малус Кодициум, пока я выполнял свою работу, нанося знаки, руны и охранительные символы кровью из собственных ран. Я вспоминал, как столь же поспешно выполнял те же ритуалы на берегу озера на Микволе.

— Давай же! — торопила Кара.

— Есть! Готово! Эмос, ты меня слышишь? Все готово!

Его морщинистые руки затряслись. Он опустил посох. Я видел, как его губы пытаются что-то произнести, но не могут справиться со словами.

Но я знал эту часть книги. Заклинание, литания, молитва против зла. Финальные, запечатывающие слова.

— In servitutem abduco, навеки заключаю тебя в носителе этом!

Медея чуть не спалила один из реактивных двигателей грузового пинаса Максиллы, выводя его из ангара. Все тряслось. Наш кораблик не шел ни в какое сравнение со старым боевым катером, но Бетанкор выжимала из него все до последнего.

Мы успели отойти от «Иссина» приблизительно на шестнадцать километров, когда межзвездный корабль содрогнулся от первого настоящего спазма. Величественное, быстроходное торговое судно класса «Изольда», гордость своего владельца, теперь выглядело просто черным остовом, озаряемым изнутри бушующим атомным пожаром. За кормой тянулся шлейф из обломков.

Последовала небольшая яркая вспышка, а следом, практически одновременно, еще две, словно кто-то подавал световые сигналы. Затем на месте «Иссина» возникло белое пятно, которое начало расти, растягиваться в линию, становясь все более и более ярким. Пятно продолжало удлиняться и приближаться, пока мы не увидели, что это пылающий край широкого диска атомного взрыва.

Когда огненный вал проходил мимо, пинас отчаянно задрожал, словно погремушка в руках капризного ребенка.

Затем снова наступила тишина.

«Иссина» больше не существовало.

Эмос скорчился в одном из антиперегрузочных кресел с высокими спинками в пассажирском отсеке. Его глаза были закрыты, а дыхание — слабым и неровным.

Кара помогла мне сесть рядом с ним. Она что-то быстро говорила о необходимости по новой наложить жгуты и поменять намотанные впопыхах бинты, но я почти не слушал ее.

— Убер?

Он открыл глаза с таким видом, будто я прервал его мирный сон. Глаза снова стали его глазами. Покрасневшими, старыми, слезящимися, растерянными без своих любимых очков.