Религиозно-философские основы истории - Лев Тихомиров

Итак, если есть цели моей жизни, как процесса, то они определены не мною и судить о них я поэтому не могу. Я могу разумно думать только одно из двух:

1) Моя жизнь есть процесс, совершающийся по законам причинности, но целей не имеет. Ни я и ни кто другой ей не ставили целей. Вывод из такого рассуждения может быть лишь тот, что это процесс, с субъективной точки зрения, возмутительно нелепый, которым дорожить может только глупец, человек, лишенный сознательности и даже чувства собственного достоинства. Отсюда субъективная цель может быть двояка: а) самоубийство, б) срывание каких-нибудь ничтожных удовольствий, по пословице — с паршивой собаки хоть шерсти клок.

2) Другой разумный способ рассуждения иной. Цели жизни есть, но поставлены тем, кто создал этот процесс, оборудовал его и завел эту сложную машину. Если таковое существо было — то оно без сомнения разумно, и не стало бы зря забавляться чувствами и участью сознательных существ. Такое Существо — и есть Бог, Бог, как Личность, рассуждающая, волящая и приводящее в исполнение свою волю. Значит Оно поставило этому процессу какие-то свои цели. Не сам процесс его ставил, а то Существо, Которое создало и оборудовало его. Отсюда следует, что цели жизни, то есть ее идеал, я должен узнать у Того, кто эти цели ставил. Свои же личные, субъективные цели мне тогда приходится ставить сообразно Божественным целям ее. Это и будет мой идеал жизни. Его содержание есть опять уже мое дело, я могу этот идеал поставить в смысле сообразования моих целей с целями Божественными, или наоборот — в смысле борьбы с ними. Но все же свои цели и стало быть свой идеал жизни я могу ставить только после того, как узнаю цели Божественные, и определю свое личное к ним отношение.

Таким образом, хотя приобретение знания мне действительно во всех случаях необходимо, но это не есть цель, а только средство для установки идеала своей жизни, то есть своего личного стремления в той обстановке, какую создает моя жизнь.

Как же приобретать знание?

Способ его приобретения индусами решается также произвольно и неразумно.

«Знание этого факта об истинных целях человека (то есть знании) заложено в самой природе человека (?), говорит Суоми Вивекананда. Да и вообще никакое знание не приходит извне. Вместо того, чтобы говорить, что человек узнает что-нибудь, мы, выражаясь

строго психологически, должны были бы сказать, что он «открывает» или «раскрывает» это. То, что человек «изучает» — он в действительности «открывает», снимая покров с собственной души, которая заключает в себе залежи основного знания... Всякое знание, как временное, так и духовное, заключается в человеческом уме».

Откуда Суоми Вивекананде известно, что знание «факта» заложено в самой природе человека? Это есть гипотеза или «верование».

Как гипотеза и как верование это одинаково опровергается ошибочностью основного верования, будто бы цель жизни есть знание. В смысле общих целей жизни знание составляет достояние только Того, кто эти общие цели устанавливал. Какие цели были и имеются у Него, мы можем не знать, но одно достоверно: что Он не мог поставить целью всего жизненного процесса простое знание людей. Это было бы равносильно бесцельности. Жизнь есть несомненно процесс действия и развития каких-то сил, значит он должен что такое создать, совершить. Знание же не есть ни действие, ни совершение чего бы то ни было, а простое созерцание интеллекта. Оно нужно для действия, но не составляет самого действия.

Что касается до знаний «временных», как выражается Суоми Вивекананда, то мы уже достоверно знаем, что они вовсе не «раскрываются» в уме, а — приобретаются. В уме есть только способность к знанию. Самое же знание приобретается путем констатировки предметов и явлений, и их установки перед умом в порядке удобовосприни- маемом. Когда предметы и явления расположены таким образом перед умом, он их видит, воспринимает, понимает, и является знание. До этого — знания в уме не было, была одна способность к знанию. Затем является знание. Это процесс, который мы вполне хорошо наблюдаем, и на этом пункте мнение индусов совершенно достоверно ошибочно.

Человекобожие

В числе проявлений язычества, то есть обожания твари вместо Творца, очень рано явилось человекобожие. Первоначальное его явление состояло в культе предков, в поклонении духам умерших предков, которые считались живыми в загробном существовании, и тесно сплетались с духами природы. Предки иногда очень близко были подводимы к самому происхождению мира. Этот культ, однако же, едва ли не должен считаться из наиболее этических, так как в нем живущие на земле люди сохраняли связь с духовными существами, почитавшимися близкими, доброжелательными, полными тех же симпатических чувств, какими были взаимно проникнуты члены семейств и родов. Вот например, какова была генеалогия культа предков и их мировой роли в верованиях Индийских Арийцев по «Законам Ману».

Сам Ману считался мифологическим предком арийцев. Но в рассказы о сотворении и устроении мира он не называет себя предком арийцев, а разъясняет лишь следующее.

Верховное божество (в данном случае именуемое Брамой) для создания органического мира разделилось на две половины, мужскую и женскую, и породило Вираджа. Вирадж неизвестно от какой женской пары породил Ману} который называется также сыном Брамы. Ману каким-то образом «призвал к жизни» десять мудрецов (Мари- чи, Атри, Бхригу и т.д.). Они в свою очередь «создали» семь других Ману, а также разного рода богов, демонов и т.д. и разные классы предков. Эти Ману считаются относящимися к роду первого Ману и называются Сварочиша, Ауттами и т.д. Характеризуются они как «первоначальные божества, свободные от гнева, совершенно чистые, всегда непорочные, отвращающиеся от спора и одаренные большими добродетелями» (Законы Ману, глава III. С. 192). «Различные разряды предков считаются сыновьями тех мудрецов, из которых первый Маричи, которые суть дети Ману, сыны Брахмы» (194). От некоторых из них произошли боги, и другие существа, от некоторых же арийцы, а именно — от Сомапов произошли браманы, от Хавирбуджей — кшатрии, от Аджьянов — вайсии, от Сукалинов — судры. При этом Самапы ведут род от самого Бхригу (гл. III. С. 197, 198).

Этим предкам все добрые арийцы приносили жертвы, которые называются «обед в честь предков», очень церемониально, но и благоговейно.

Было известно какие блюда предки особенно любят. Вместе с отдаленными обожествленными предками тут же поминались и ближайшие (отец, дед, прадед). В конце обеда приносящий жертву произносил молитву предкам следующего содержания: «Да умножатся среди нас щедрые люди, да увеличивается наше знание вед и наше потомство, да не покинет нас вера, да будет у нас возможность много давать неимущим» (стих 259). На этих жертвоприношениях пища обильно раздавалась всем «гостям».

Эти подробности достаточно говорят о том, что в культе предков было много трогательного и чистого. То же представляет этот культ и у других народов, как например, у китайцев, где он доселе сильно развит. Быть может из всех культов духам природы — этот содержал наиболее этического элемента. Он, будучи семейным, не мог вводить ни в распутство, ни в человеческие жертвы, по крайней мере у народа не специально людоедского.

Даже возвышаясь до очень высокого божеского ранга, как было у рода Ману, предки все же создавали (порождали) разные одушевленные существа лишь по поручению Высшего божества, так что этот культ не может быть рассматриваемым, как какая-либо узурпация власти божества.

Эти небольшие ростки обожествления человека, в существе своем, были не антибожескими, а выражали общение с духами предков, которое совершенно возможно даже и у христианских народов, при предположении, что тому или иному умершему родному или предку Божия Воля дозволила откликнуться на обращение потомка или вообще любившего его существа.

Просить за себя молитв умерших — совершенно естественно, предполагая, что это допускается Волей Божией. Что касается кормления предков, это уже относилось просто к известному понятию о состоянии души за гробом.

Несравненно ближе к упразднению значения божества подходит буддизм, для которого души умерших достигших совершенства упраздняют значение мелких богов природы и заменяют совершенно отрицаемое божество в смысле какого-либо высшего принципа жизни и бытия. Новые небеса Нирваны населены исключительно буддами, бывшими людьми. Никого, имеющего характер бога, кроме этих будд — не существует во вселенной. Однако в нынешнем понятии о буддах все же не заключается вполне чистого человекобожия.