Командир. Трилогия - Чупин Олег

   Но влезать в поуатанские дела пришлось. Вахансонакока после быстрого, полного и с малыми потерями, по мнению Верховного Вождя, разгрома двух сильных ирокезским племен, возжелай, чтобы его сын стал таким же Великим Воином, как и Большой Вождь белых людей русов Логун. После пяти встреч, к концу августа он, наконец, навязал Валерию на обучения своего сына Пакикинео, с прицелом, что обучившийся всем премудростям белых людей, сын со временем наследует у него его пост Верховного Вождя. Хотя и выборная должность, но всегда можно повлиять на выборщиков к нужному выбору, особенно если имеются и преимущества у своего выбираемого перед соперниками. А дружба с Большим Вождем белых людей русов Логун, это очень большое преимущество, ведь воспитанник, это практически сын воспитателя. Так худенький тринадцатилетний Пакикинео на ближайшие десять лет сменил место жительства, из отцовского жилья, он переехал в дом, впоследствии и дворец, своего воспитателя Логунова. Надо сказать, что воспитатель из Валерия Адамовича получился прекрасный. Даже через полсотни лет, уже седой и старый Верховный Вождь союза племен всех алгонкинов, граф Российской Империи и бригадный воевода Российской Армии, получивший это звания не как вождь или сын вождя, а за реальные дела, Пакикинео- Павел Валерьевич Поутанский, оставался верен своей дружбе с русскими. И только смерь последнего, в 1610 году прервала эту дружбу между ним и его учителем. Однако бригадный воевода сумел передать чувства дружбы к русским и преданности Российской империи своим детям и внукам и ни когда представители его рода не изменяли своим союзникам, оставаясь верными им до конца.

   Пока младший Ивлев воевал на юге, Логунов не бездельничал, кроме проектирования порученных кораблей, под его руководством закончили возведения стапеля, начали накрывать его эллингом. На стапели заложили первый экспериментальный 'чайконосец'. Построили часть каменного пирса, к которому уже могли швартоваться большие суда. На остальной части причала шли активные работы по его возведению. В порту и на территории самого города как грибы, в порядке частного строительства, но только после разрешения самого Логунова на строительства этого здания, начали вырастать жилые дома, лавки, трактиры, склады-амбары. Заодно подготовили жилые бараки и для будущего пополнения, бывших полоняников. А к концу ненастья территория города по периметру, даже с запасом на его разрастания, была обнесена рвом с валом, на котором пока вкопали частокол, прикрытые угловыми бастионами с мощными пушечными батареями.

   17 июня в начале времени ураганов в бухту на Кубинском побережье вошла каравелла. С её борта на деревянный помост пристани сошел очень высокий кабальеро и привычно, по знакомой дороги направился в 'домик' хозяйки местной энкомьенды донны Каталины Хуарес де Кордова. Единственное отличие было в том, что его сопровождали трое матросов с каравеллы, тогда как обычно он проделывай этот пусть в одиночку. Наутро каравелла отошла от причала, увозя с собой донну Каталину и пару её служанок. И все эти почти шесть месяцев управляющий энкомьенды сеньоры де Кордовы, сообщал приезжающим соседям, что госпожа выехала из энкомьенды, где она сейчас находится, он не знает, может в Сантьяго-де- Куба, может в Гаване, а может и в другом месте гостит у своих друзей. Вернутся, обещала к декабрю. Хотя отсутствие хозяйки не сказалось на её покупательной способности. Торговцы, как приезжали регулярно в усадьбу, так и продолжали приезжать. Только теперь с ними беседовал управляющий мэтр Рамон и производил покупки. Во всяком случае, деньги приезжие негоцианты получали из его рук.

   20 июня в гавани Порт-Росс бросила якорь пришедшая небольшая семи пушечная каравелла 'Мария' под командой капитана Власа Первака. Имевшая на борту начальника разведки эскадры Стуликова, который съехал на берег в сопровождении трех дам в испанской одежде, прикрывавших свои лица темными кружевными мантильями и пятерых своих сотрудников, нёсших сундуки и плетеные корзины, видимо с вещами испанок. На набережной все сели в пару экипажей и проехали до дома Олега Михайловича в который и вошла всей компанией, после того как покинули коляски. После чего ни кто из женщин не покидал жилища в течении месяца. Зато в гости к Михайлычу зачастил благочинный Карибской округи отец Фотий, подолгу задерживаясь в гостях, даже тогда, когда хозяин однозначно отсутствовал дома. 5 июля состоялось крещение по русскому православному обряду донны Каталины Хуарес де Кордова, добровольно перешедшей в истинную, первоначальную Христову веру из сихзматической католической. А 15 июля вновь обращенная православная христианка боярыня Катерина Мечеславовна Кордовина, отчество было дано по имени крестного отца новообращённой воеводы Черного, сочеталась законным браком с боярином Стуликовым Олегом Михайловичем и после проведения таинства бракосочетания, проведенное самим благочинным Карибской округи отцом Фотием, стала перед богом и людьми боярыней Стуликовой Екатериной Мечеславовной. После церемонии венчания последовал свадебный пир, со всеми народными приметами и обычаями, уж об этом позаботились хроноаборигены из окружения 'витязей'. Правда не все обычаи могли быть выполнены в точности, невеста ранее была замужем и овдовела и вообще уже была не праздная, опытные взгляды присутствующих 'кумушек' разглядели эту 'маленькую' особенность в фигуре невесты.

   За прошедшее время Рюрик-на-Тобаго разросся и благоустроился, укрепил свою оборону. Форт обзавелся каменными бастионами, с установленными на них по дюжине пудовых крепостных 'единорогов' и по два десятка 'соколиков' на вертлюгах, установленных на легких переносных лафетах, со стволами отлитых по единорогской схеме. Ров и вал также оделись в камень. Кроме того по верху вала вырос хоть и невысокий, но толстый каменный парапет, за которым укрылись разнообразные трофейный испанские пушки, количество которых так же увеличилось. К тому же трофеи начали менять на фирменные от 'витязей' пудовые и полупудовые крепостные 'единороги'. На территории форта возвышались с толстыми каменные стенами и мощными бетонными перекрытиями куполообразных крыш, здания штаба гарнизона, казармы, конюшни, арсенала и стоящий несколько отдельно от остальных зданий и стен, сильно заглубленный с землю, пороховой погреб, дополнительно обнесенный валом, полностью скрывающий от посторонних взглядов его невысокие стены. От мощных, даже на внешний вид, полностью окованных сталью дубовых ворот форта, прикрытых воротной башней бастионного типа с дюжиной орудий, шла широкая, прямая, мощенная обтесанными булыжником дорога в возводимый город. Сам Рюрик-на-Тобаго обнесенный рвом с валом, по гребню которого тянулась пяти метровая каменная стена, прерываемая не большими бастионами с установленными на них трофейными пушками, раскинул свои здания вокруг бухты Варяжская. В общем, город был готов противостоять любому противнику, имеющемуся в этой части света.

   Не свойственные европейским, да и азиатским городам в данном времени, прямые улица пронизывающие город насквозь от одного конца до противоположного, выдавали, что строился он не с бухты барахты, а по плану. Творец этого плана Степанов, как раз собирался после окончания этого сезона штормов, вернутся в Порт-Росс и приступить к исполнению своих обязанностей коменданта главной базы Карибской эскадры, хотя уже скорее Карибского флота Московского царства. Ведь уже фактически имеется три отдельных боевых эскадр, 'Тобаго' в Рюрике-на-Тобаго, 'Материковая' в Порт-Иване и собственная эскадра 'Тортуга' в Порт-Россе. И это не считая постоянного состава торговой эскадры каракк 'Турецкая' и переменного состава коммерческой эскадры 'Европа'. В городке имелись уже все необходимые административно-хозяйственные здания, в том числе возведенные в первую очередь флотские, для экипажей, гарнизонные и общественные бани. Сейчас как раз активно строилось жильё и объекты 'общепита', 'сферы услуг' и торговли (трактиры, гостиницы, лавки). В Варяжской гавани, у свежепостроенного каменного пирса, что определялось еще по не затёртым камням пристаней, пока вольготно расположились корабли эскадры 'Тобаго'. Более иных судов не наблюдалось. Да и кто полезет в эту дыру. Даже испанцы с соседнего Тринидад, на котором у Его Католического Величества имелось небольшое захолустное поселение, посещаемое галеонами королевского флота не каждый год, считали Тобаго откровенной дырой цивилизованного мира, на котором не имелось даже европейских, считал испанских, поселений. В связи, с чем испанцы-тринидадцы и не посещали Тобаго и скорее всего даже не знали о наличии в Варяжской бухте и вокруг ней поселения русских. А переселенцы проживали не только за стенами города. Часть крестьян выделились в отельные хутора, в которых, не плохо укрепленных и вооруженных и проживали со своей семьей и семьями негров-работников. Что подделаешь, местная особенность. Если на Тортуге туземцев не было совсем, постарались конкистадоры, под корень, вырезав местное населения, а на Экспаньоле тоже уничтожили почти всех, загнав остатки в золотодобывающие шахты. То на Тобаго аборигены присутствовали, хоть и было их не большое количество, однако большой любви или хотя бы мирного отношения к белым пришельцам они не испытывали. Но пара стычек, убедила их держаться подальше и не злить 'чешуйчатых людей'. Однако наибольшую ' головную боль' Петину, приносили не местные, а материковые туземцы, повадившие в больших пирогах, переплывать разделяющий остров и материк пролив и 'озорничать' на Тобаго. Вот они и распотрошили один из укрепленных хуторов. Хотя дело это было явно с душком, не чистое. Видимо кто-то помог индейцам изнутри, и даже подозревали одного из негров-работников. Но нападавшие ни чего в обгорелых развалинах бывшей крестьянской усадьбы не оставили. С собой забрали не только скарб, возможных пленных, туши скота, но и трупы обитателей хутора. Правда в этих набегах была и хорошая для поселенцев сторона. В первую очередь от прихода очередных 'гостей' страдали коренные обитатели острова, ведь пришлые первыми начинали убивали их самих, их близких и грабили их жилища, как менее защищенных. И до них потихоньку стало доходить, что белокожие пришельцы 'чешуйчатых людей', не есть зло, они сильно отличаются по своему отношению к ним, к местным, от других белокожих пришельцев 'людей черепах', в панцирях как у черепах, только блестящих. Тем более, они всегда защитят, если их попросить о защите, от злых воинов из-за 'соленой воды', которые убивают и съедают бедных аборигенов. И уже пару-тройку раз предупреждали своих белых соседей о высадки на берег пришлых индейцев и провожали к месту высадки конную полусотню стрельцов. Что могли противопоставить одоспешенным воинам, бездоспешные бойцы, только свою плоть и кровь для затупления и смазки клинков первых. Так же не танцевали и пироги пришлых индейцев в море или у берега, против вооружённых орудиями пары каравелл, которые если не расстреливали судёнышки материковых индейцев на расстоянии, то просто топили их, проламывая их борта своими форштевнями и подминая остатки под своё днище.