Зеркала и галактики - Елена Вячеславовна Ворон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это сказки? – обратился Гарри к капитану Дансу.
Немигающие глаза капитана уставились на меня. Я едва дышал, совсем как Билли Бонс. Проклятое оружие, которое не позволяет вспомнить и рассказать, как его применяли.
– Слышал я о хроне, – внезапно сообщил Данс. – Дальность действия – около трехсот миль, и крупные объекты ему не по силам. Недешевая игрушка. Простой смертный его не купит – разве что украдет. – Полицейский провел ладонью по лицу, словно вытирая осевшие брызги фонтана, и отрешенно произнес: – Значит, они все в Смертной грязи… или на дне моря. Благодарю вас, мистер Бонс. Джим, я буду ждать, когда ты вспомнишь. До встречи.
Полицейские ушли так стремительно, как будто наш маленький холл грозило вот-вот затопить.
– Спасибо вам, мистер Бонс, – заговорил я.
Старый капитан сидел, сгорбившись, и свистел горлом.
– Скажите: гипноз меня в самом деле убил бы?
Он поднял голову и прошелестел:
– Все, что было сразу до и после воздействия… вызвало бы непере… носимость. Тебя бы тошнило… от леса, от запахов… звуков… любого напоминания.
– Спасибо, – повторил я, пытаясь представить, от чего меня спас космолетчик, и не зная, как его отблагодарить.
– Мистер Бонс, – в холл заглянула Шейла; казалось, ее щеки дышат жаром, как только что испеченные булочки, – вас спрашивают по дальней связи. Джим, а тебя хотела видеть миссис Хокинс. Она у себя.
Бонс вскочил на ноги, точно разом выздоровел. Отмахнулся, когда я предложил помощь, и резво зашагал по коридору, а затем вниз, на первый этаж. Аппарат дальней связи у нас возле стойки администратора, и на моей памяти им пользовались едва ли десяток раз.
Холл сиял праздничным фейерверком – это Шейла позаботилась отметить мое возвращение. Сверкающие вихри – алые, фиолетовые, золотые – плясали на стенных экранах, чем-то похожие на стаю освещенных солнцем Птиц. Я задержался, чтобы помочь капитану Бонсу добраться после разговора в номер. Его приступ бодрости вряд ли будет долгим.
Старый космолетчик нырнул под круглый прозрачный козырек, опустился в кресло и нетерпеливо ткнул кнопку связи. Экран осветился, а козырек, под которым укрылся Билли Бонс, потемнел, не позволяя разглядеть снаружи лицо собеседника – я видел лишь смутное темное пятно. Голоса старого капитана и его визави доносились из-под козырька, похожие на журчание бегущей меж камней воды: работала глушилка.
Бонс слушал, что ему говорят, коротко отвечал, снова слушал. Затем произнес длинную фразу, сердито повысив голос, схватился за грудь и, видимо, долго не мог отдышаться – сидел, откинувшись на спинку кресла и запрокинув голову. Дальняя связь стоит немало, и я невольно сочувствовал собеседнику Бонса, которому приходилось ждать. Наконец старик снова подался к экрану.
Его убеждали, просили, чего-то требовали. Слышное мне «журчание» становилось то мягким, то громким и злым; космолетчик явно от чего-то отказывался. Потом, рассердившись, стукнул кулаком по колену, уронил трость, нагнулся ее поднять, и наружу вырвались слова, с которыми не справилась глушилка:
– Нет, Джон. Только не тебе!
Бонс выпрямился, и опять как будто забормотала в камнях вода.
– Нет! – снова рявкнул старый капитан, отключая связь, и вынырнул из-под ставшего прозрачным козырька. В светлых глазах стояла холодная злость. – Бойся навигаторов, Джим, – бросил Бонс, направляясь к лестнице. – Они сумасшедшие.
– Все? – спросил я, соображая, стоит ли предлагать ему помощь; старик шагал твердо, сердито стучал своей тростью.
– Все как один! – воскликнул он. Остановился и буркнул через плечо: – В смысле, RF-навигаторы. Иди к матери, она тебя заждалась, – велел Бонс, когда я двинулся за ним, намереваясь расспросить об этих самых RF-навигаторах. – Ступай.
Прежде он мною так не командовал. Я и ушел.
Мать стояла у стола, на котором золотой грудой лежали ее состриженные волосы. Она улыбнулась, когда я вошел, а у меня сжалось сердце. Какая же она измученная, похудевшая, с седыми прядями в короткой, до плеч, шевелюре. Мать кивнула на разложенное на столе богатство:
– Вот не знаю, что лучше – то ли в косы заплести, то ли в пучок собрать и носить как хвост на затылке. То ли не портить, а отдать мастеру в городе, чтобы сделал шиньон. Как ты считаешь?
– Лучше не портить.
«Не надо было стричь, – добавил я мысленно. – Зачем похоронила меня раньше срока?»
Мать точно услышала.
– Я ощутила, как тебя убили, – сказала она. – Тебя не было в живых, понимаешь? У меня сердце остановилось… – Она осеклась, потому что терпеть не могла жаловаться. – Ладно, я не о том. Ты с Лайной уже разговаривал?
– Нет.
Я постарался не выказать обиды. В поместье Трелони с самой ночи знают, что я вернулся, а Лайна до сих пор не изволила не то что меня навестить – даже слово сказать по ближней связи. Неужели все еще дуется за пощечину, что я дал?
– Поезжай к ней. – Мать вынула из стоящей в углу вазы букет оранжевых лилиан, перевязанный ее собственным золотым локоном. – Подари цветы и помирись.
Я взял тяжелый букет. Яркие лилианы как будто светились каждым изогнутым лепестком.
– А это зачем? – я коснулся локона.
Мать гордо выпрямилась.
– Это – знак, – заявила она, – что я, твоя мать, готова принять в свой дом дочь – твою жену. Так всегда делается.
Я не слышал о таком обычае, и меня взяло сомнение.
– Ты ничего не путаешь?
– Отправляйся, – с непонятным раздражением велела мать. – Не то оглянуться не успеешь, как ее выдадут за другого.
Выйдя из «Адмирала Бенбоу», возле парковочной площадки я наткнулся на Билли Бонса. Старый космолетчик сердито грозил тростью Дракону, который скалил зубы и ворчал, распластавшись под моим скутером. Черный гибкий хвост хлестал по земле.
– Опять ссоришься с Билли? – спросил я кургуара. – Пошел вон.
Дракон задом пополз из-под скутера.
Капитан Бонс повернулся ко мне.
– Этот твой полицейский, – спросил он с хрипами и присвистом, – уже тю-тю?
– Тю-тю, – подтвердил я. – Но с Гарри легко связаться…
– На хрена мне безмозглый Гарри, – перебил Бонс, клокоча горлом. – Мне нужен Данс. К фифе своей собрался? Ну, поезжай, поезжай. – Напоследок погрозив Дракону кулаком, капитан заковылял ко входу в гостиницу.
Кургуар повернулся к нему кормой и поскреб землю задними лапами, выражая космолетчику презрение.
– Невоспитанная тварь, – сказал я и прикусил язык: не принял бы это Бонс на свой счет. Ну так и есть: услышал и что-то забурчал себе под нос.
До чего все стали нервные, пока я отсутствовал…
Поместье Трелони стояло… нет, пожалуй, раскинулось… или еще лучше – громоздилось на берегу Жемчужной лагуны. Красивейшее место было
