Под куполом - Стивен Кинг

— Чудесно. Или будете лежать без памяти после летальной дозы.

— Послушайте, Ромми, мы с вами сейчас, возможно, вообще спорим о ерунде. Я подозреваю, что обморок (а если вы ребенок, то и настоящая потеря сознания) — это лишь очередной, связанный с Куполом, феномен. Вы его переживаете один раз, а дальше все в порядке.

— Вы хотите подтвегдить это, гизкуя собственной жизнью?

— В какой-либо момент приходится начинать рисковать.

— Удачи вам, — произнес Джо и протянул через окно руку со сжатым кулаком. Расти легонько стукнулся с ним, а потом и с Норри, и с Бэнни. И с Ромми тоже, когда тот протянул ему свой кулак.

— Что детям хорошо, то и мне.

13

В двадцати ярдах от того места, где Расти увидел пугало в колпаке, цокот счетчика Гейгера превратился в грохочущую трескотню. Он увидел, что стрелка двинулась на +400, дойдя до красного поля.

Он затормозил и вытянул костюм, который предпочел бы не одевать. Посмотрел назад, на товарищей.

— Предупреждаю. В частности вас, мистер Бэнни Дрэйк. Если начнете смеяться, немедленно пойдете отсюда домой.

— Я не буду смеяться, — пообещал Бэнни, но вскоре смеялись они все, включая самого Расти. Он снял джинсы, потом поверх своих трусов натянул тренировочные футбольные панталоны[365]. В специальные карманы на бедрах и попе, где раньше лежали вынутые из них защитные пластиковые пластинки, он вставил заранее вырезанные куски свинцового полотна. Потом нацепил себе на голени кетчерские защитные щитки и их тоже обмотал свинцовым полотном. Дальше наступила очередь свинцового ворота для защиты щитовидной железы и свинцового фартука для прикрытия гениталий. Он выбрал самый большой из тех, что нашлись, и тот свисал у него до ярко-оранжевых щитков. Сначала Расти собирался повесить на себя еще один фартук, сзади (смешно выглядеть — это одно, а умереть от рака легких — совсем другое, думал он), но теперь передумал. Он и так уже добавил к собственному весу лишних триста фунтов. Да и радиация все же лупит прямо, без отклонений. Если он все время будет оставаться обращенным к ее источнику лицом, все будет хорошо.

Ну, наверное.

До этого момента у Ромми с детьми получалось ограничиваться хмыканьем и, изредка, сдавленным хихиканьем. Терпение лопнуло, когда Расти достал купальную шапочку размера XL с двумя кусками свинцового полотна и нацепил ее себе на голову, но только после натянутых им предлинных, по локоть, перчаток и нацепленных на нос пучеглазых очков контроль было утрачен полностью.

— Оно живое! — завопил Бэнни, похаживая с растопыренными, как у Франкенштейновского монстра, руками. — Хозяин, оно живое!

Ромми качнуло на обочину, где он и упал на камень, захлебываясь от смеха. Джо с Норри и сами попадали на дорогу, катаясь, словно цыплята, в пыли.

— Прочь домой, вы, все, — завопил Расти, однако, залезая назад в кабину фургона, он улыбался.

Огонек вдали перед ним проблескивал, словно маяк.

14

Генри Моррисон пошел из участка, когда радостная возня новых рекрутов в помещении для дежурных офицеров стала совсем невыносимой. Все здесь покатилось коту под хвост, совсем все. Ему казалось, он понял это еще до того, как Тибодо, этот головорез, который теперь стал охранником Джима Ренни, появился с подписанным им приказом выгнать Джеки Веттингтон — замечательную полицейскую, и еще более замечательную женщину.

Генри воспринял это как первый шаг к тому, что воплотится в поголовном освобождении из полиции старших офицеров, тех, которых Ренни, вероятно, считает партизанами Дюка Перкинса. Следующим может стать он. Фрэдди Дентон и Руперт Либби, скорее всего, останутся; Руп умеренного уровня засранец, Дентон — конченный. Линду Эверетт освободят. И, скорее всего, Стэйси Моггин тоже. И тогда, если не принимать во внимание эту безмозглую Лорен Конри, департамент полиции Честер Милла вновь превратится в сугубо мужской клуб.

Он медленно ехал по почти полностью пустой Мэйн-стрит, похожей на улицу города-привидения в каком-то вестерне. Под козырьком «Глобуса» сидел Неряха Сэм Вердро, и бутылка, которая торчала у него между колен, едва ли содержала пепси-колу, но Генри не остановился. Пусть старый пьянчуга сосет свою дозу.

Джонни с Керри Карвер забивали досками передние витрины «Топлива & Бакалеи». Оба с голубыми повязками на руках, которых все больше начало всплывать по городу. У Генри от этого мурашки поползли по телу.

Лучше бы он принял тогда предложение перевестись в полицию Ороно[366], когда его туда звали в прошлом году. В смысле карьеры это не было шагом наверх, да и управляться с обдолбанными или пьяными студентами — он это хорошо знал — говно работа, но зарплату там обещали повыше, и Фрида говорила, что школы в Ороно самые лучшие.

А завершилось все тем, что остаться Генри уговорил Дюк, пообещав на следующем городском собрании пробить ему повышение ставки на пять тысяч и. поведав (абсолютно конфиденциально), что собирается выгнать Питера Рендольфа, если Рендольф не подаст в отставку сам: «Ты станешь моим заместителем, а это еще дополнительных десять тысяч в год, — говорил Дюк. — А когда в отставку пойду я, ты подымишься на самый верх, если захочешь. Конечно, есть альтернатива — развозить обрыганных студентов УШМ по их общежитиям. Посуди хорошенько».

Ему понравилась такая перспектива, и Фриде эта перспектива показалась, ну, очень уж хорошей и, конечно, это сняло напряжение у детей, которым самая мысль о переезде казалась ненавистной. Вот только теперь Дюк был мертвым и Честер Милл оказался под Куполом, а местная полиция превратилась во что-то такое, что выглядело неважно, а пахло еще хуже.

Он повернул на Престил-Стрит и увидел Джуниора, который стоял перед желтой полицейской лентой, натянутой вокруг дома Маккейнов. На Джуниоре были пижамные штаны и домашние тапки и больше ничего. Его сильно качало, и первое, что подумал Генри: между Джуниором и Неряхой Сэмом сегодня много общего.

Вторая мысль была о (и за) репутацию городской полиции. Пусть он еще недолго будет оставаться в ее рядах, однако же, сейчас он еще офицер, а одним из главных правил Дюка Перкинса было: Чтобы я никогда не видел имени офицера из департамента полиции Честер Милла в колонке «Правонарушители» в «Демократе». А Джуниор, нравилось это Генри или нет, все-таки был офицером.

Он остановил экипаж № 3 возле бордюра и пошел туда, где стоял и раскачивался вперед-назад Джуниор.

— Эй, Джунс, поехали, я подвезу тебя в участок, налью тебе кофе и… — «ты отрезвеешь», хотел он закончить предложение, и вдруг обратил внимание на мокрые пижамные штаны парня. Джуниор обмочился.