Дюна - Фрэнк Херберт

— Доброй удачи тебе и твоему жилищу!

Так приветствовали друг друга друзья по сьетчу.

— Итак, я снова вижу тебя, Узул…

Старческий голос, произнесший его племенное имя, дрогнул. Заплывший глаз чуть шевельнулся среди шрамов и пергаментной кожи. Рот Отхейма, когда он говорил, дергался, обнажая металлические зубы.

— Муаддиб всегда отвечает на призыв федайкина, — сказал Пол. Женщина, сидевшая в тени, шевельнулась и сказала:

— Так хвастает Стилгар!

Она вышла на свет — постаревшая копия Лачмы: седые волосы, острый нос, на пальцах мозоли от прядения. Во дни сьетча женщина-Свободная с гордостью показала бы эти мозоли, а эта, увидев, что он смотрит на ее руки, спрятала их в складках своего выцветшего платья.

Пол вспомнил ее имя — Джури. Его поразило, что он помнил ее ребенком, а не такой, видел во снах. Даже в детстве она говорила унылым голосом.

— Вы видите меня здесь, — возразил Пол. — А разве я пришел бы сюда без согласия Стилгара? — Он повернулся к Отхейму. — Я несу твою ношу воды, Отхейм. Приказывай.

Так обращались Свободные к братьям по сьетчу.

Отхейм кивнул трясущейся головой, поднял левую руку и указал на свое обезображенное лицо.

— Вот это я получил на Тарахолле, Узул. Сразу после победы, когда мы… — он захлебнулся в судорожном кашле.

— Племя скоро заберет его воду, — сказала Джури. Она подошла к Отхейму, поправила подушку и придержала его за плечо, пока кашель не успокоился. Пол видел, что она еще не стара, но несбывшиеся надежды состарили ее лицо. В ее глазах была горечь.

— Я пришлю вам докторов, — сказал Пол. Джури обернулась.

— У нас были лучшие доктора, — она бросила непроизвольный взгляд на голые стены.

«И стоили они недешево», — догадался Пол.

Он чувствовал беспокойство: видение сковывало его, но все же были мелкие отличия. Как их использовать? Нити Времени вышли из своего мотка со слабыми изменениями, но его ткань была удручающе одинаковой. Он с ужасающей ясностью понял, что если бы он попытался нарушить складывающийся узор, то открыл бы дорогу страшному насилию. Власть обманчиво мягкого потока Времени угнетала его.

— Что я могу для тебя сделать? — спросил Пол.

— Сейчас Отхейм нуждается в друге, — строго проговорила Джури. — Неужели федайкин должен доверить воду своего тела чужакам?

«Мы вместе жили в сьетче Табр, — напомнил себе Пол. — Она имеет право так говорить».

— Я сделаю все, что смогу, — обещал Пол.

Новый приступ кашля сотряс старика. Отдышавшись, Отхейм выговорил:

— Предательство, Узул. Свободные организовали против тебя заговор. Губы его некоторое время двигались беззвучно, с уголка рта капнула слюна. Джури вытерла ему губы краем платья, и Пол заметил, что она сердится из-за такой бесполезной траты жидкости.

Гнев и скорбь охватили Пола. «Федайкин заслуживает лучшего!» Но выбора не было — ни у императора, ни у его смертника. Они оба шли по лезвию клинка. Малейший неверный шаг многократно усиливал ужасы — не только для них, но и для всего человечества.

Пол взял себя в руки и посмотрел на Джури. Выражение боли и сострадания, с каким она смотрела на Отхейма, придало Полу сил. «Чани никогда не должна смотреть на меня вот так», — сказал он себе.

— Лачма говорила о сообщении, — напомнил Пол.

— Мой карлик! — спохватился Отхейм. — Я купил его на планете… забыл на какой. Он человеческий дистранс, игрушка, созданная тлелаксу. Он записал имена предателей.

Отхейм весь дрожал.

— Теперь о Лачме, — сказала Джури. — Когда ты пришел, мы поняли, что она благополучно добралась до тебя. Если ты не забудешь об ответственности, которую возложил на тебя Отхейм, то Лачма — главное. Равный обмен, Узул: возьми гнома и жди.

Пол закрыл глаза, сдерживая дрожь. Лачма! Настоящая их дочь погибла в пустыне — тело, отданное песку и ветру.

— Вы могли бы в любое время обратиться ко мне за… Джури не дала Полу договорить:

— Отхейм не лез на глаза, чтобы те, кто ненавидит тебя, Узул, считали его своим. Дом к югу от нас, в конце улицы, — место встречи твоих врагов. Поэтому мы и живем здесь.

— Тогда позови карлика, и мы пойдем, — сказал Пол.

— Ты плохо слушал! — огорчилась Джури.

— Карлика ты должен увести в безопасное место, — с неожиданной силой в голосе сказал Отхейм. — Только он знает заговорщиков. Никто не подозревает о его способности. Думают, что я держу его для забавы.

— Мы не можем уйти, — сказала Джури. — Ты и карлик… только вы. Все знают, как мы бедны. Мы сказали, что продадим карлика. Тебя примут за покупателя. Это твой единственный шанс.

Пол справился со своим видением: в нем он уходил, зная имена предателей, но не зная, кто их сообщил. По-видимому, гном находится под защитой другого оракула. И Полу пришло в голову, что все несут свою судьбу в самих себе. С того момента, как джихад избрал его, он ощутил себя запутавшимся в огромной сети. Цели и судьбы миллионов удерживали его и вели. Представление о свободной воле — иллюзия. Каждый человек — пленник в клетке. Беда Пола была в том, что он видел эту клетку.

Он вслушался в пустоту дома — в нем лишь они четверо: Отхейм, Джури, карлик и он сам. Он ощутил страх хозяев, напряжение шпиков, свои собственные силы безопасности в топтерах вверху… и те, другие… за следующей дверью.

«Я напрасно надеялся», — подумал Пол. Но эта мысль почему-то снова вернула ему надежду, и он почувствовал, что еще может ухватить момент.

— Позови карлика, — сказал он.

— Биджаз! — крикнула Джури.

— Вы меня звали? — карлик вошел в комнату с обеспокоенным выражением на лице.

— У тебя теперь новый хозяин, Биджаз, — Джури указала на Пола. — Ты можешь называть его Узул.

— Узул — основание столба, — перевел Биджаз. — Как может Узул быть основанием, когда самое основательное живое существо — это я?

— Он всегда говорит в этой манере, — извинился Отхейм.

— Я не говорю, — возразил Биджаз. — Я оперирую машиной, называемой языком. Она стонет и хрипит, но у меня другой нет.

«Игрушка тлелаксу, — подумал Пол. — Бене Тлелаксу ничего не делает зря». Он обернулся, изучая карлика. Круглые меланжевые глаза смело встретили его взгляд.

— Какие у тебя еще таланты, Биджаз? — спросил Пол.

— Я знаю, когда нужно уходить, — заявил Биджаз. — Мало кто из людей обладает таким талантом. Есть время для конца, а есть — для начала, вот как сейчас. Пойдем, Узул!

Пол еще раз вспомнил видение: не было гнома, но слова его были.

— У двери ты меня назвал «сир». Значит, ты меня знаешь?