«Робот-зазнайка» и другие фантастические истории - Генри Каттнер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Хорошо, мне вас не остановить. Делайте что хотите. Но прошу вас, Корт! Мы же работали вместе – вы не можете винить меня в том, что мне пришлось совершить. Мы же так долго работали вместе… Я прошу вас об одном: не позволяйте упрятать меня в сумасшедший дом! Лучше застрелите меня – вам же безопасней! Все лучше, чем психушка!
Он чуть не подавился этими словами. Никто не должен умолять машину! Но раз это единственный путь к спасению, он нашел в себе силы упрашивать конструкцию из стали и проводов. Можно попробовать их перехитрить, пользуясь непоследовательной человеческой логикой, подобно тому как в сказке Братец Кролик просил Братца Лиса: только не бросай меня в колючие кусты! Если они запрут Брэдли в сумасшедший дом, по крайней мере, он останется в живых, он еще повоюет… К тому же о них знают дети. Рано или поздно он кого-нибудь убедит, только бы остаться в живых.
– Пожалуйста, Корт, что угодно, только не сумасшедший дом!
Андроид усмехнулся. Подумать только: этот механизм так совершенен, что даже может улыбаться! Брэдли бросало в дрожь при мысли о том, что слова, слетающие с губ Корта, рождаются в недрах бездушного механизма.
– Успокойтесь, Брэдли, – сказал андроид. – Сумасшедший дом вам не грозит.
Брэдли вжался в дверь. Значит, остается одно. Он попытался перехитрить их, и не смог. Он перепробовал все возможное, и ничего не получилось. Но Брэдли не собирался позволить им прикончить себя. Решающий выбор все еще оставался за ним, и больше он не позволит унижать себя. Если ему суждено умереть, то он умрет свободным, по своей собственной воле.
Он прикинул расстояние до окна, собираясь с силами для последнего рывка. Сколько всего так и останется загадкой, уныло подумал Брэдли. Он умрет, так и не узнав о судьбе человеческой расы, за которую безрезультатно боролся. Он подумал об Уоллинджере, так похожем на человека по поведению, андроиде, чьи слова кажутся словами человека, несмотря на его предательство. В конце концов, может, Уоллинджер говорил правду, сам того не зная. Может, они действительно создали андроида-человека…
Поздно. В голове раздался голос Уоллинджера и прекрасные слова апостола Павла: «Если я говорю языками человеческими…»[55] Уоллинджер говорил языками человеческими, желая погубить человека. Соответствие этой главы Послания к коринфянам тому, что происходило сейчас, было просто пугающим: «…и языки умолкнут, и знание упразднится»[56].
В отчаянном порыве Брэдли кинулся к окну. Ближайший андроид вскочил, но не успел его перехватить. Брэдли отдернул шторы и с размаху ударил кулаком в стекло, отделявшее их от городского шума двадцатью этажами ниже. От шума городских улиц, которые скоро станут принадлежать отнюдь не людям…
Вскочив на подоконник, Брэдли заглянул в пропасть – прямо у него под ногами стена обрывалась головокружительной пропастью.
Его остановил голос Корта:
– Подождите, Брэдли! Сначала узнайте правду!
Он замер, опасно балансируя на кромке окна. Брэдли казалось, что его уже ничто не удержит и сила притяжения не выпустит его из своих объятий. Однако он оказался сильнее, чем полагал, и смог устоять.
Лицо Корта было суровым. Брэдли стоял в разбитом окне, готовый в любую минуту выпрыгнуть. Его колени дрожали, а голова кружилась. Через всю комнату он посмотрел на андроида.
– Глупец! – воскликнул Артур Корт. – И вы пытаетесь уничтожить всех нас?
– Но я…
– Вы все еще не понимаете? Вы еще не поняли, что Уоллинджер сказал правду?
– Уоллинджер… сказал правду?
– Да, отчасти. Думайте же, Брэдли!
Он не мог думать. Его мозг отказывался что-либо соображать после такого множества ошеломляющих новостей. Однако Брэдли знал ответ еще несколько часов назад, просто до сих пор не понимал этого. Его память вернулась в прошлое, и он услышал голос Сью Уоллинджер, раздающийся в тишине библиотеки. Он вспомнил, как она смотрела ему вслед, когда он уходил из их дома, вспомнил ее жест и улыбку.
«Но я могу сказать, сколько в комнате настоящих людей. Один! Только один!»
И она улыбнулась ему, прикоснувшись к плечу брата.
Девочка имела в виду, что в комнате не было других людей, кроме этого ребенка. Он спросил о людях – она коснулась плеча брата. Все дети знают… Все андроиды знают. Слепы только люди… И Джеймс Брэдли.
– Посмотрите на пол, – мягко сказал Корт.
Брэдли посмотрел. На полу была кровь. Он почувствовал острую боль в руке и поднял ее, чтобы выяснить, в чем дело. А, ну да, он ведь пробил кулаком стекло, поскольку ему было все равно – порежет он руку или нет… Да и сейчас все равно.
Но тут Брэдли оцепенел: он увидел, что края его кожи аккуратно разошлись, из раны сочилась кровь, а под кожей обнажились стальные сухожилия, мерцающие красным светом. Мельчайшие пружины откликались на каждое движение пальцев.
– Мы сделали вас слишком хорошо, – сказал Артур Корт. – Так хорошо, что в вас нашлась червоточина. Брэдли, вас надо изменить. Ни один андроид не должен нападать на свою расу. От этого закона зависит наше будущее. Теперь вы понимаете, что хотел вам сказать Уоллинджер? Опасность, заключающаяся в попытках создать идеального гуманоида, слишком велика. А вы идеальны. Брэдли, вы понимаете, о чем я?
Он не мог ответить. Теперь он знал правду, но его чувства не изменились. Он по-прежнему был человеком. Все его сердце было отдано людям, с которых он был так безжалостно скопирован. Пока они не изменили его, уничтожив червоточину, он должен продолжить свою борьбу против машин ради человечества. Пока они не сделали из него, несовершенного андроида, совершенного представителя расы машин.
«Когда же настанет совершенное, тогда то, чтó отчасти, прекратится»[57]. Апостол Павел изложил все так ясно. «Если я говорю языками человеческими… я медь звенящая…»[58]
– Мы не хотим потерять вас, Брэдли, – сказал Корт. – Вы хороший механизм. Вы нам очень нужны. Еще многое предстоит сделать, и нам нужна ваша помощь.
– Нет, – ответил Брэдли. – Нет…
На этот раз им было его не остановить. Окно уже выбито, в двадцати этажах внизу – улица. Там его разбитое тело обязательно увидят люди и, возможно, обратят внимание, что оно состоит из стальных ребер и хитросплетения проводов, некогда приводивших их в движение.
Где-то в недрах его груди мерцающий сгусток рождал в этот миг человеческие мысли.
