Топить в вине бушующее пламя печали - Priest P大

Шэн Линъюань резко отшатнулся назад, а затем сразу же ринулся внутрь.

Черный туман окутал его тело, словно броня. Огонь жег его, но туман тут же залечивал раны. Пламя было почти белесым, и в самом сердце этой жаровни лежал младенец.

Он был завернут в защитную ткань, но языки пламени почти слизали ее. Шэн Линъюань быстро подхватил его на руки, и стены потайной комнаты многократно усилили крик вдовствующей императрицы:

— Ублюдок! Он такой же ублюдок, как и ты! Вы, оскверняющие кровь рода человеческого! Если вы не умрете, то огонь Чиюань никогда не погаснет!

Сюань Цзи почувствовал, что его голова вот-вот взорвется от количества новой информации. Она что, обругала собственного сына за «осквернение крови рода человеческого»?

Может, она надела на императора Пина зеленую шапку​​​​​​​10?

​​​​​​​10 绿帽子 (lǜmàozi) — зеленая шапка (обр. о рогах, якобы наставленных обманутому мужу).

Но кто этот ребенок, которого она так яро пыталась сжечь?

— Человеческий род, — Шэн Линъюань слабо улыбнулся, и пламя, пользуясь случаем, бросилось к нему, рассеивая черный туман.

Сюань Цзи так разволновался, что выпалил:

— Осторожнее!

Шэн Линъюань тут же вскинул руку и накрыл ребенка рукавом. Огонь оставил ужасный ожог на тыльной стороне его ладони, но император даже не взглянул на рану. Крышка гроба внезапно распахнулась, и вместе с Его Величеством из потайного хода вылетели искры, опаляя лежавшее внутри тело.

Из горла вдовствующей императрицы вырвался хриплый вопль. Она хотела было броситься к мертвецу, но ее крепко держали охранники.

Шэн Линъюань поспешно погасил занявшуюся одежду и бросил взгляд на сожженный труп.

— Осмелюсь спросить императрицу-мать, где же благородство рода человеческого?

Сюань Цзи был потрясен, юноша машинально оглянулся на охранников, сопровождавших Шэн Линъюаня. Он не знал, сколько их было, но, даже услышав такие дерзкие речи, никто из них не сдвинулся с места.

Подождите… тут определенно что-то не так.

Сюань Цзи не удержался и снова посмотрел на стражу. Только теперь он заметил, что большинство из них, в той или иной степени, не принадлежали к человеческому роду.

— Когда огонь догорит, соберите прах князя Нина и предайте его земле. Нельзя проявлять к нему неуважение, — крик ребенка эхом отозвался от стен странного траурного зала. Шэн Линъюань тут же опустил голову, проверяя, все ли в порядке. Увидев, что малыш не пострадал, император удобнее подхватил его на руки и позволил ребенку душераздирающе вопить.

— Он жил без достоинства и свободы, нельзя допускать, чтобы и в смерти он не смог обрести покой, — обратился он к охранникам.

— Это мой сын! Он мой! — закричала вдовствующая императрица.

— Ты родила его, — Шэн Линъюань бросил на вдовствующую императрицу снисходительный взгляд, — но он тебе не принадлежит.

— Шэн Сяо! Ты…

В Ледяном зале круглый год было темно. Из горящего гроба валил дым, окутывая фигуру императора, делая его лицо бледным, как у мертвеца. Его улыбка лучилась чудовищной жестокостью:

— Матушка, действительно ли князь Нин… был всего лишь вашим сыном?

Вдовствующая императрица пристально посмотрела на него.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего такого. Когда он был жив, вам приходилось вызывать его к себе по нескольку раз на дню. Вы были в ярости, если вам не удавалось увидеться. А теперь, когда он ушел, вы поручили кому-то выкрасть гроб и поставить его здесь, в этом холодном погребе под вашими покоями. Неужели вы боитесь похоронить его вместе с моей невесткой?

— Твоя императорская невестка жива и здорова… вот только… ее сбили с толку остатки этих шаманов…

— Императорская невестка? Вы говорите о той, что осталась в резиденции князя Нина? Ох, я совсем забыл о ней. Матушка, не вините меня, это так странно, но я действительно не могу ее вспомнить. Порой, когда я вижу ее, мне кажется, что она просто марионетка, которую вы создали по своему образу и подобию. — Шэн Линъюань посмотрел ей в глаза также, как когда-то эта жестокая женщина смотрела на беспомощного мальчика. Теперь они поменялись ролями.

Он говорил тихо, слово за словом:

— Я также слышал, что мой брат и бывший император были как две капли воды похожи друг на друга. Вы спрятали его гроб здесь, значит ли это, что, не сумев родить, вы были обречены разделить с ним одну могилу?

Вдовствующая императрица долго размышляла над его словами. Наконец, униженная, она подняла голову и недоверчиво посмотрела на Шэн Линъюаня.

— Что ты такое говоришь? Ты хуже свиньи и собаки, дрянь, ты…

Шэн Линъюань скривил губы, а затем рассмеялся низким нервным смехом.

Он смеялся и никак не мог остановиться, будто перед ним развернулась самая настоящая комедия​​​​​​​11, и это зрелище определенно стоило своих денег.

​​​​​​​11 人间喜剧 (rénjiān xǐjù) — здесь в значении «комедия жизни», аналогично с «жизненной трагедией».

Его хохот заставил Сюань Цзи содрогнуться.

— Конечно, мы, люди, благородны, — сказала вдовствующая императрица. Она не могла встать, но даже в такой унизительной позе на ее лице все еще читалось высокомерие. — Мы единственная раса в этом мире, способная выжить, не имея за душой ничего. Все эти демоны полагаются на свою кровь, на врожденную силу, природные ресурсы и древние сокровища, способные помочь им в самосовершенствовании, а трусы шаманы прячутся под защитой гор и рек. Лишь только люди за всю свою жизнь не могут открыть всему сущему семь своих отверстий. Но у нас есть мастера, веками изучающие законы небес. Только у нас есть амулеты, что помогают нам поддерживать естественный ход вещей. Даже сельские жители, что осваивают пустоши и возделывают землю, живут на то, что создали своими собственными руками! Но теперь, когда эта странная сила иссякла, те, кто все это время жил, полагаясь лишь на нее, должны быть уничтожены. Люди избраны богами. Не мы так желали темной энергии Чиюань, и не наш род развязал войну в Цзючжоу!

Будучи в прошлом весьма неплохим политиком, императрица Чэнь, пусть и казалась сумасшедшей, но даже на закате своих лет не утратила таланта произносить вдохновенные речи. Услышав первую половину ее слов, Сюань Цзи так воодушевился, что даже кивнул. Но уже к концу фразы юноша решил, что она несет чушь. Войну в Цзючжоу развязал император Пин. Всем известно, что человечество само это признает. Иначе как он удостоился столь никчемного посмертного имени?

Пускай оно и не такое громкое, как «Ю» и «Ли», но учитывая, что трон унаследовал его сын, а «сын скрывает поступок отца», двусмысленное «Пин» в его посмертном имени стало равняться «Ты знаешь»​​​​​​​12.

​​​​​​​12 幽 (yōu) — темный, сумрачный и в то же время непостижимый; 厉 (lì) — жесткий, злой и в то же