Раньше девочки носили платья в горошек - Катя Майорова

Он делился со мной тем, что переживает из-за отношений мамы с третьим мужем: она жила у него, а Сеня жил с бабушкой. Как и у большинства семей, у них были свои сложности, детали которых я, конечно, уже не помню. Я делилась с ним своими переживаниями из-за отношений с мамой, которые у нас всегда были непростыми. Он был действительно близким и важным для меня человеком, с которым я вела себя отвратительно. К сожалению, не я одна. Когда я опубликовала рассказ о нем и подписчицы начали делиться со мной своими историями, я поняла, что это какая-то наша одна большая общеженская история. Нередко с парнями, которые нас любят, ценят, мы ведем себя как последние суки. Чаще в юности, потому что когда мы взрослеем, становимся осознаннее (дай бог, конечно), то относимся к окружающим иначе, так как сами уже другие люди. Когда я начала работать с психологом, разбираться в себе, в отношениях с мужем, я часто вспоминала Сеню, так же как и других людей из моего прошлого, с которыми, казалось бы, нас уже ничего не связывает, мне совершенно неинтересно, как их дела, но внутри – в моей архивной картотеке всех событий и людей – их личные дела стоят неровно: торчат, застревают в механизме и не дают нормально закрыть ячейку. И ты действительно можешь без них прожить, ты уже думать забыл о существовании этих людей, но то и дело задеваешь торчащие папки с их именами, которые нередко мешают достать дела тех людей, которые тебе сейчас важны, но ты не можешь дотянуться. Хочешь не хочешь, но рано или поздно папку придется достать, сдуть пыль, перебрать, выбросить лишнее и аккуратно поставить на место.

Не скажу, что я хочу вернуть дружбу с Арсением, думаю, и он меня не вспоминает, но, если мы когда-нибудь столкнемся, я буду рада его видеть, хотя до этого мы еще дойдем: до всех наших встреч, которые так и не состоялись.

Все начало рушиться незадолго до моего отъезда в Москву. В одной точке сошлось несколько сюжетных линий: Сеня устал меня терпеть, у него появилась девушка, рыбки стали умирать одна за другой. Возможно, рыбки здесь ни при чем, но их кончина оказалась крайне символичной. Последнее, что я помню, – как мы сидим в сквере перед оперным театром, точнее, он сидит, моя голова лежит у него на коленях, он зачитывает мне тест из ЕГЭ по литературе, а я выбираю правильные ответы. Я предчувствовала конец: мне было очень хорошо в том моменте, я знала, что запомню его надолго, но также понимала, что ничего подобного между нами больше не повторится. Мы больше не будем готовить вместе пиццу, не будем фотографироваться, читать вслух нелепые диалоги из любовных романов, не будем гулять с моими собаками и курить за девятиэтажкой перед моим домом, пока никто не видит. Так все и произошло.

«Я тебе друг или автомат по выдаче банок колы?» – сказал Сеня через несколько дней после сцены с моей роковой репликой: «Меня от тебя тошнит». Я рассмеялась, потому что растерялась и не знала, что сказать: мне было непривычно видеть его злым, да и какой повод? Ну сказала, ну и что?

Мы как-то замяли этот конфликт, вряд ли я извинились (моя гордыня тогда была редкого сорта), скорее мы просто решили сделать вид, что ничего не было. Через пару дней он пришел ко мне домой пьяным, ну, правильнее будет сказать, подвыпившим. Мы были одни в квартире, я сидела перед компьютером, что-то ему рассказывала, как он внезапно поцеловал меня в щеку. Я оцепенела: от неожиданности и страха. «Мне кажется, это было лишнее», – сказала я, так же уткнувшись в монитор. «Я люблю тебя», – услышала я голос сзади. То ли от шока, то ли от все того же страха я резко выпалила: «Протрезвей сначала!» На какое-то время Сеня замер, а потом ракетой вылетел из моей комнаты и, наспех надев кроссовки, ушел из квартиры. Даже не поздоровался с братом, который как раз вернулся из университета. «Что с ним?» – спросил брат. Я пожала плечами.

Если честно, я до сих пор не знаю, как к этому всему относиться, особенно с той фем-повесткой, которая сегодня витает в воздухе. С одной стороны, мой друг, близкий человек, открылся мне, рассказал о своих чувствах, с другой – пьяный парень пришел ко мне домой, поцеловал меня, очевидно без моего согласия, признался в любви и, не получив желаемого ответа, обиделся и ушел. Я до сих пор не понимаю, где проходила грань: между тем, что сукой оказалась я, и тем, что не прав был все-таки он?

Арсений перестал со мной общаться: не отвечал на звонки, заблокировал «ВКонтакте», не реагировал на эсэмэс. Примерно на десятый раз он взял трубку, потому что мне нужно было у него забрать учебники по английскому, которые я как-то оставила после школы, рядом с которой он жил, а я ехала через весь город. Я приехала к его дому, а по дороге купила извинительный чизбургер. Сама не понимаю, почему именно чизбургер, тем не менее котлета и две булочки помогли начать разговор. До этого мы не виделись и не общались несколько недель, за это время он начал встречаться с девушкой, которая впоследствии стала его женой (я так предполагаю, но вроде бы они до сих пор вместе). Все шло хорошо, мы действительно неплохо общались, пока я не начала допрашивать его о том, что между ними было, и не проехалась хорошенько по внешности его подружки. Не надо участвовать в «Битве экстрасенсов», чтобы догадаться, что та наша встреча стала последней – больше мы никогда не виделись. Однажды я его случайно увижу, когда приеду на каникулы в Челябинск. Он будет спускаться в переход на площади Революции, а через несколько секунд моя маршрутка тронется и поедет дальше по проспекту Ленина.

Первое время мне было плевать: московская жизнь и новые друзья настолько меня поглотили, что я безжалостно рассталась с челябинским прошлым, как будто его и не было. Однажды, уже на первом курсе, я позвонила ему пьяная с вечеринки (то были зимние каникулы, я прилетела в Челябинск). Мы о чем-то говорили, я просила его о встрече, он был рад меня слышать, но мои предложения сливал всякими «не могу», «занят», «девушке не понравится». Уже не помню, чем все закончилось, мне толком не давали поговорить, потому что вокруг все громко общались и смеялись.

После этого мы не