Сочинения - Борис Поплавский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Померкнет день; устанет ветр реветь…»
Померкнет день; устанет ветр реветь,Нагое сердце перестанет верить,Река начнет у берегов мелеть,Я стану жизнь рассчитывать и мерить.
Они прошли, безумные года,Как отошла весенняя вода,В которой отражалось поднебесье.Ах, отошел и уничтожен весь я.
Свистит над домом остроносый дрозд,Чернила пахнут вишнею и морем,Души въезжает шарабан на мост.Ах, мы ль себе раскаяться позволим?
Себя ли позовем из темноты,Себе ль снесем на кладбище цветы,Себя ль разыщем, фонарем махая?Себе ль напишем, в прошлое съезжая?
Устал и воздух надо мной синеть.Я, защищаясь, руку поднимаю,Но не успев на небе прогреметь,Нас валит смех, как молния прямая.
«На мраморе среди зеленых вод…»
На мраморе среди зеленых водТы спишь, душа, готовая проснуться,Твой мерно дышит розовый животИ чистый рот, готовый улыбнуться.
Сошло в надир созвездие живых,Судьба молчит, смеясь железным ликомНа бронзовую шляпу снег летит,На черный лоб садится птица с криком.
Она прошла, возлюбленная жизнь,Наполнив своды запахом фиалок.Издали двери незабвенный визг,И снег пошел на черный край фиала
Крадется ночь, как ледяная рысь,По улицам, где в камне стынут воды.И зорко смотрит птица сверху вниз,Куда укрыться ей от непогоды.
«Стояли мы, как в сажени дрова…»
Стояли мы, как в сажени дрова,Готовые сгореть в огне печали.Мы высохли и вновь сыреть почали:То были наши старые права.
Была ты, осень, медля, не права.Нам небеса сияньем отвечали,Как в лета безыскусственном начале,Когда растет бездумье, как трава.
Но медленно отверстие печи,Являя огневые кирпичи,Пред нами отворилось и закрылось.
Раздался голос: «Топливо мечи!»К нам руки протянулись, как мечи,Мы прокляли тогда свою бескрылость.
«Распухает печалью душа…»
Распухает печалью душа.Как дубовая пробка в бочонке.Молоток иль эфес бердышаЗдесь под стать, а не зонтик девчонки
Черный сок покрепчает от лет, Для болезного сердца отрава.Опьянеет и выронит славуВ малом цирке неловкий атлет.
В малом цирке, где лошади белыеПо арене пригоже кружат,И где смотрят поэты дрожа,То, что люди бестрепетно делают.
Где под куполом лампы и тросыИ качели для храбрецов,Где сидим мы, как дети матросов,Провожающие отцов.
«Лицо судьбы доподлинно светло…»
Лицо судьбы доподлинно светло,Покрытое веснушками печали,Как розовое тонкое стекло,Иль кружевное отраженье шали.
Так в пруд летит ленивая луна,Она купается в холодной мыльной пене,То несказаемо удивлена,То правдой обеспечена, как пенье.
Бормочет совесть, шевелясь во сне,Но день трубит своим ослиным гласом,И зайчики вращаются в тюрьме,Испытанные очи ловеласов.
Так бедствует луна в моем мешке,Так голодает дева в снежной яме,Как сноб, что спит на оживленной драме,Иль черт, что внемлет на ночном горшке.
«Идет Твой день на мягких лапах…»
Вячеславу Иванову
Идет Твой день на мягких лапах,Но я не ведаю, смеюсь.Как тихий звук, как странный запах,Вокруг меня витает жуть.
О, мстительница! Долго, долгоТы ждешь наивно и молчишь.Так спит в снегу капкан для волкаИ тихо вьется сеть для рыб.
Поет зима. как соловей,Как канарейка, свищет вьюга.Луна восходит, а правейМедведица подходит с юга
И сытый мир счастливый ТвойНе знает, что уже натянутПрозрачный лук над головой,Где волосы еще не вянут.
Иль, может быть, через эфир,Как песня быстрая о смерти,Уже стрела кривую чертитПо кругу, где стоит цифирь.
«Я люблю, когда коченеет…»
Я люблю, когда коченеетИ разжаться готова рука,И холодное небо бледнеетЗа сутулой спиной игрока.
Вечер, вечер, как радостна вечность,Немота проигравших сердец,Потрясающая беспечностьГолосов, говорящих: конец.
Поразительной тленностью полныРозовеют святые тела,Сквозь холодные, быстрые волныОтвращенья, забвенья и зла.
Где они, эти лунные братья,Что когда — то гуляли по ней?Но над ними сомкнулись объятьяЗолотых привидений и фей.
Улыбается тело тщедушно,И на козырь надеется смерд.Но уносит свой выигрыш душуПередернуть сумевшая смерть.
«Ты в полночь солнечный удар…»
Ты в полночь солнечный удар,Но без вреда.Ты в море серая вода,Ты не вода.Ты в доме непонятный шум,И я пляшу.Невероятно тяжкий сон.Ты колесо:Оно стучит по камням крыш,Жужжит, как мышь,И медленно в огне кружит,Во льду дрожит,В безмолвии на дне водыПроходишь Ты,И в вышине, во все сады,На все лады.И этому леченья нет.Во сне, во снеТечет сиреневый скелет,И на лунеТанцует он под тихий шум Смертельных вод.И под руку я с ним пляшу,И смерть, и черт.
«Жизнь наполняется и тонет…»
Жизнь наполняется и тонет На дно, на дно,И входит белый смех в хитоне, Мертвец в окно.
Там ложно зеркало светает В земной тюрьме,И лето в гости прилетает К нагой зиме.
Стоит недвижно над закатом Скелет весов,Молчит со звездами на платье Душа часов.
Кто может знать, когда луна Рукою белой,Как прокаженная жена, Коснется тела.
В саду проснется хор цветов Ключ заблестит.И соловей для темных слов Во тьму слетит.
Огонь спускается на льдину Лица жены.Добро и зло в звезде единой Сопряжены.
Вокруг нее сияют годы, Цветы и снег,И ночь вращается к восходу, А солнце к тьме.
Как непорочная комета Среди огняЦари, невеста Бафомета, Забудь меня.
«Священная луна в душе…»
Георгию Адамовичу
Священная луна в душеВзойдет, взойдет.Зеленая жена в водеПройдет, пройдет.
И будет на пустом морозеКровь кипеть,На тяжкой деревянной розеПтица петь.
Внизу вращается зимаВокруг оси.Срезает с головы самаСирень власы.
А с неба льется черный жар,Мертвец сопит,И падает на нос ножаАктер, и спит.
А наверху кочует лед,И в нем огоньИ шелест золотых колодРукой не тронь!
Прозрачный, нежный стук костей,Там игроки.Скелеты с лицами гостей,Там дно реки.
Утопленники там висятНа потолке,Ногами кверху входят в садИ налегке.
А выше черный странный светИ ранний час.Входящий медленно рассветИз-за плеча.
И совершенно новый деньЗабвенье снов,Как будто и не пела тень,Бренча без нот.
«Я шаг не ускоряю сквозь года…»
