Загадка о двух ферзях - Антон Кротков

В офицерских собраниях очень любили сплетничать – пересказывать друг другу светские новости. Многие отпрыски знатных семей, прослужив несколько лет в приятном обществе и выполнив долг дворянина, навсегда оставляли казармы ради тех занятий и удовольствий, которые предоставляло крупное состояние, доставшееся им по наследству. Но в отличие от некоторых своих сослуживцев Серж мечтал сделать серьезную военную карьеру и искренне считал, что нет службы почетней.

Все офицеры изначально знали, что их расходы многократно превысят скромное жалованье. Все обмундирование и лошади приобретались ими за собственный счет. Форма была очень дорогой. Повседневный офицерский ментик был обшит бобром, а парадный мундир из дорогого английского сукна, расшитый золотом, стоил 5 тысяч рублей золотом. При этом мундир полагалось менять чуть ли не каждый год!

Жалованья своего Сергей почти никогда не видел. Оно целиком уходило на оплату счетов – за форму и за квартиру. Если бы не помощь родителей и не славная полковая традиция, обязывающая более богатых офицеров щедро жертвовать деньги в общий котел на развлечение всей компании, Сержу пришлось бы стать затворником или даже оставить полк из-за недостатка средств. Но благодаря новым друзьям он мог не думать о деньгах, занимая место в самом дорогом ряду возле театральной сцены[11] или ужиная в лучшем столичном ресторане.

У офицеров все было общее: время, деньги, развлечения, опасности. Обычно перед очередной вылазкой в какое-нибудь увеселительное заведение компания избирала казначея, который должен был оплачивать счета. Затем появлялся металлический поднос, на который каждый складывал бывшие при нем деньги. Таким же образом собирались деньги на свадьбу товарищу, подарки возлюбленной, цветы на праздники и похороны, вечеринки с друзьями, празднование годовщины полка или иное благородное дело.

Когда компания гвардейцев появлялась в одном из лучших заведений города, оркестр всегда исполнял в их честь полковой гимн. Все взгляды были устремлены на них. Это очень льстило молодому гусару, которому еще не исполнилось и двадцати. Особенно ему нравилось внимание красивых женщин.

При поступлении сына в полк родители выслали Сергею крупную сумму на экипировку и покупку лошадей. Позднее молодой человек узнал, что для этого его отец разрешил купцу-лесопромышленнику поставить лесопилку в великолепной сосновой роще, которая всегда была украшением их имения.

Но офицеру-кавалеристу полагались как минимум две лошади. Обычно гвардейцы покупали английских породистых скакунов, которые прекрасно смотрелись в манеже, на парадах и подходили для аристократических охот. Но Серж рассудил так: служить ему предстоит в легкой кавалерии, предназначение которой – совершать дальние рейды в тыл противника. А значит, в качестве основной лошади ему необходим не благородный красавец, выращенный на отборном зерне в теплых конюшнях, а выносливая и неприхотливая лошадка.

Мундир молодой гусар пошил у лучшего петербургского портного, а за лошадьми отправился сам – вначале пароходом до Царицына, а дальше в наемной кибитке вглубь астраханских степей.

Встретил его знаменитый местный коннозаводчик – бородатый горбоносый старик в казачьей фуражке, с серьгой в левом ухе и с солдатским Георгием на груди. Был он по-юношески стройным, быстрым и точным в движениях. Почти безграмотный, в своем деле старик был лучшим. Лошади у него были все как на подбор великолепные и шли нарасхват. Это были кони знаменитой персидско-донской породы: высокие, длинноногие, резвые, сильные и выносливые.

Серж неделю прожил в степи. Заводчик показывал покупателю свои табуны, разбросанные по зимовникам на расстоянии десятков верст один от другого. Причем ездили они не в коляске, а верхами. Серж целыми днями носился в седле от косяка к косяку, присматривая коня, который должен был стать ему верным товарищем, заменив оставшегося в училище Хулигана.

Во время этих странствий юноша был удивительно счастлив и свободен, он сразу и безоговорочно полюбил бескрайние степные просторы. Должно быть, это в нем говорила кровь непокорных искателей вольной жизни…

Голова кружилась от прежде неведомого раздолья и свободы, грудь не могла надышаться пьянящим воздухом горячих, напоенных солнцем трав. Серж чувствовал себя кочевником – степняком из седого прошлого. Над его головой плескался безбрежный голубой океан. Привстав на стременах, юноша видел вокруг бесконечное изумрудное покрывало, взволнованное легким ветром. Ветер свистел в ушах Сережи, шелестела трава, земля постанывала под ударами копыт – и все это вместе сливалось в отчаянно сладкую песнь вольной жизни. Душа юноши жаждала подвигов, борьбы, побед и еще чего-то, от чего замирало и томилось его сердце…

Сергей быстро нашел себе красивого дончака, которого собирался использовать для парадных выездов. Но коня себе по душе никак не встречал.

Наконец подошел срок возвращаться в полк.

На обратном пути он и старик коннозаводчик заехали в стойбище к калмыкам. Те праздновали свадьбу сына своего богатого сородича. Гостей пригласили за стол. После трапезы начались всевозможные состязания между местными батырами – богатырями: силачи боролись и стреляли из лука.

Когда объявили очередное состязание, Серж поинтересовался у коннозаводчика, о чем идет речь, – языка степняков он не знал. Оказалось, распорядитель праздника созывает охотников объездить дикого жеребца из табуна, принадлежащего отцу жениха. И тот, кто сможет укротить четвероногого беса, получит его в подарок.

Как только Серж увидел этого коня, то сразу понял: вот он. Жеребец был невысоким, крепким, словно выкованным из железа. Такому не страшны были ни суровые морозы, ни ледяные метели. Дикая степь приспособила лошадей не бояться ничего и довольствоваться малым. Длинная грубая шерсть и чрезвычайно толстая шкура делали их неуязвимыми. Это были потомки лошадей воинов самого Чингисхана, о которых говорили, что в походе они могут, делая поразительно длинные переходы, пить песок и питаться камнями.

Правда, немыслимо было появиться на гвардейском плацу перед монаршими особами верхом на таком «ублюдке». Но парадного коня Серж уже приобрел, а эта лошадка нужна была ему для серьезных дел. И потом, был особенный шик в том, чтобы сделать что-то вопреки общей моде – например, показаться однажды на своем уродце среди товарищей, потративших тысячи рублей на красивеньких лошадок.

Однако жеребца вначале надо было усмирить. На глазах Сергея дикарь скинул со своей спины четырех опытных наездников. Одного из них унесли, сильно покалеченного. А ведь калмыки с детства привычные к лошадям. Они, можно сказать, живут на лошади и благодаря ей. Калмык вскормлен кобыльим молоком, всю жизнь ест конину, пьет кумыс и закусывает бозой – сыром из него же. Одежда местных жителей пошита из конской шкуры. А захочет степняк повеселиться – достает бурдюк с ракой, самогоном из кобыльего молока. Провести трое суток, не слезая с седла, для степняка обычное дело. Лучших знатоков табунного дела не было во всей России! И раз уж им не удавалось обуздать отловленного в степи дьявола, то человеку постороннему и вовсе не на что было надеяться. Поэтому все изумились, когда приехавший с казаком – коневодом офицерик вызвался тоже попытать удачу. Вслед за пробежавшей по толпе зрителей волной удивленных возгласов послышались насмешливые голоса. Пока одни заранее жалели молодого дурня, другие предвкушали кровавую забаву.

Старик коннозаводчик попытался остановить своего спутника.

– Еще не поздно отходную сыграть, – шепнул он на ухо юноше, направляющемуся к загону, в котором метался дикий жеребец. – Тут не всякий казак сдюжит. Поверь: у меня глаз на такие дела наметанный. Охолонись пока. Пусть его кто другой уломает, а мы потом сторгуем его тебе опосля.

Чтобы успокоить искренне переживающего старика, Серж соврал ему, что одно время работал наездником в цирке. Он уже завоевал уважение хозяина разными выкрутасами джигитовки и вольтижировки, которым обучился под руководством драгунского ротмистра в училище. Так что старик поверил и немного успокоился.

Однако объезжать еще не знающих седла неуков[12] Сержу было впервой. Хорошо еще, что ему не надо было ловить коня самому – с арканом он обращаться не умел.

Молодой человек осторожно приближался к коню. Жеребец внимательно смотрел на него, прядая ушами. Четвероногий дьявол прислушивался к дыханию очередного двуного врага, недовольно пофыркивал, угрожающе раздувал ноздри. Коварный азиат не пытал убежать, а подпустил человека вплотную. И вдруг неожиданно совсем по-бычьи бросился вперед: смять, затоптать копытами! Словно тореро, Серж ловко увернулся от несущегося на него живого тарана и успел накинуть уздечку. Прыжок – и всадник мгновенно оказался на коне.