Маршрутом Земля - К чертовой Бабушке (СИ) - Сван Тата

Глава восьмая. Бойтесь черных кошек

Глава восьмая. Бойтесь черных кошек

Четвертое за день пробуждение, было значительно комфортабельнее предыдущих. Я очнулся в мягкой постели, окруженный чудесами медицинской электроники и очаровательными женскими личиками, как минимум двумя, обладательницы которых что-то поправляли у меня над головой. Третье лицо нельзя было даже при самой болезненной фантазии назвать ни женским, ни уж тем паче очаровательным. Его владелец, будучи наверняка персонажем какой-то жуткой истории про троллей и вампиров, что-то говорил мне каркающим голосом.

Я попытался сосредоточиться и понять о чем идет речь. Речь шла о том, что меня поздравляют с благополучным возвращением и по понятным мне причинам хотят в безотлагательном порядке получить отчет о ходе эксперимента. С моими напарниками все в порядке, но они еще не очнулись, а вот со мной после отчета необходимо провести несколько дополнительных обследований. Ничего страшного, но некоторые характеристики моей мозговой деятельности претерпели существенное изменение и, если бы меня здесь так хорошо не знали и любили, то можно было бы предположить, что я другой человек, — шутка. А так, все — замечательно и, правда ли, что выход прошел под большую качалку? Это просто замечательно! А сейчас — отчет, потом обед: я ведь наверняка проголодался. А после коротеньких процедур — месяц отдыха. И куда я отправлюсь на этот раз, на Гавайи или поохотиться?

Вся эта галиматья произносилась ровным каркающим голосом без интонаций и знаков препинания, при этом говоривший не сводил с меня внимательного и кажется злобного взгляда. Ладно, оставляю вас на время, сейчас придут аналитики, коротенький отчет, процедурки и — отдых. Завидую Вам. Смесь вампира с троллем в последний раз злобно сверкнула глазами и удалилась.

Я остался под надзором симпатичных медсестер. Наконец, удалось их повнимательнее разглядеть. Я тут же окрестил их по масти рыженькой и брюнеткой и погрузился в глубокую задумчивость, решая, за какой приударить в первую очередь. Сквозь эти приятные размышления начала просачиваться черная мыслишка, которую я пытался утопить на дне своего сознания. Валяешься неизвестно где, выдавая себя непонятно за кого. И чем все это кончится? Кстати, ты в курсе, что ты — не ты, поскольку даже в лучшие годы никогда не был двухметровым атлетом с фигурой Самсона, разрывающего пасть льву в фонтане. И потом тебе уже хорошо за тридцать, а этому супермену не больше двадцати пяти. Короче, меня подменили. Судя по всему, подменили на Малыша, о котором я уже наслышан. Осталось решить вопрос где, я, который Я. Неужели до сих пор валяюсь в подворотне? Или во мне сидит Малыш и проклинает все на свете. Надо, не вызывая лишнего ажиотажа во всем разобраться и, в первую очередь, определить диспозицию.

Я изобразил на физиономии самую очаровательную улыбку, на которую был способен, попытавшись продемонстрировать все тридцать два зуба и спросил: «Милашки, что нужно от меня было этому порождению ехидны и беспричинного ужаса?» Медсестры прыснули, а потом рыженькая притворно строгим голосом сказала: «Что вы. Доктор Ричард ужасно добрый и заботливый. Он просто немного обеспокоен вашим состоянием и даже настаивал отложить отчет до конца обследования. Но вы же знаете, что отчет — прежде всего. Сейчас мы вас подготовим, и начнем как можно быстрее. Некоторые впадают в кому, так и не успев ничего сказать, а потом у них уже ничего не вытащишь». Наверное, заметив выражение моего лица рыженькая сообразила, что сказала лишнее. «Ой простите, конечно вам это не угрожает», — неубедительно попыталась она исправить ситуацию. В это время вмешалась брюнетка: — «Все готово, можно начинать отчет». При этих словах возле моей кровати невесть откуда появилась тройка яйцеголовых.

Следующие три часа, наверное, можно сравнить с тремя годами, проведенными в чистилище. У меня интересовались всем: и тембром голоса, произнесшего «да будет свет» и что я испытывал, когда Аллан тянул меня за хвост, и какого розового оттенка были уши у кролика. Вопросы задавались с необычайно умным видом, а ответы сверялись показаниями десятка приборов. Меня постоянно переспрашивали и что-то уточняли. Особое впечатление на инквизиторов похоже произвели два факта — то, что кролик в мантии обозвал меня Кокой и Большая качалка… История с Кокой вызвала живейшую дискуссию у яйцеголовых. Воздух сгустился от каши из трансцендентной психокинетики и адаптационной вторичной инвариантности. Наконец, когда атмосфера очистилась на лице у моих палачей появилась заискивающаяся улыбочка и далее ко мне периодически обращались как к мистеру Коке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я не рискнул возмутиться не разобравшись в ситуации, мало ли что, в, конце концов, пусть будет Кока. Все равно — это не я. Но ситуация мне очень не понравились. Еще, куда не шло, быть Малышом. Но быть переименованным розовым кроликом в Коку — это ни в какие ворота не лезло.

Еще загадочное дело обстояло с Большой качалкой. Инквизиторы непременно хотели знать, задела ли меня хоть немножко, хоть чуть- чуть та многотрилионнотонная масса, которая просвистела рядом со мной. А если не задела, то как близко от меня она пролетела — в метре, сантиметре, а может еще ближе? Похоже, они облегченно, но с сожалением вздохнули, когда я категорическим тоном заявил, что качалка приблизилась ко мне не более чем на полметра, хотя в душе совершенно не был в этом уверен. Самое занимательное во всей процедуре оказалось, то, что мои собеседники так и не усомнились в том, что я — Малыш, а в настоящее время, по их убеждению, Кока.

Наконец. экзекуция закончилась и я снова попал в руки очаровательным сестричкам. На этот раз они были гораздо разговорчивее, а, на самом деле, болтали без остановки по очереди, а иногда и вместе, при этом сноровисто манипулируя с проводами, датчиками, извлекая меня из всей этой путаницы. Мое участие в беседе не требовалась, поэтому я внимательно слушал, пытаясь понять на каком я свете, и что меня ожидает в ближайшем будущем.

Из их чириканья я узнал массу интересных вещей. Мои напарники уже пришли в себя, но, естественно, ничего не помнят, из тройки способность понять о событиях погружения сохраняется только у одного — у того, кто первым очнется. Остальные с нетерпением ждут, когда первый расскажет о приключениях. Хотя такие беседы официально не поощряются, так как нарушают режим секретности, но принимаются, как неизбежное зло. Глупо скрывать что-то от своих партнеров, во первых, в очередном погружении все и так все вспоминают, а потом неизвестно, кто из трех в следующий раз очнется первым. Вероятность тут ровно одна треть.

Далее, касательно Большой качалки. Оказывается, штука эта достаточно известная. За три года случалась она раз двадцать. Какой то их приборчик, при этом всегда начинал истошно вопить. Почему никто не знает, да и приборчик-то делали для изучения совсем другого: определения чего-то там в носу. А как случается качалка, так он и начинает реветь. Все по тревоге и начинают готовиться, только никто не знает, чего ожидать. А сводится все к тому, как далеко она, то бишь Большая качалка, от погруженца пролетела. Ежели хотя бы сантиметрах в двадцати, то считай — пронесло. А если ближе, или, не дай господи, задела, так здесь, без неприятностей не обойдешься. Обязательно какая-нибудь чертовщина выползет.

История с Черными дырами тоже после Большой качалки случилась. Сначала все перепугались до смерти, а вдруг все засосет, а потом понятно стало, что дыры только конторскую мебель засасывают да причем с близкого расстояния и исключительно деревянную. Блеку потом выговаривали, что мол погорячился и все дыры утилизировал внутрь, не дал, мол, изучить. А шутника, который совет Блеку дал и сам же пострадал, сначала долго просвечивали, потом разрезать пытались, наконец, смирились с фактом, что внутри у того ничего нет, и, в конце-концов, уволили с работы, чтобы не лез не в свое дело.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Поэтому хорошо, конечно, что Большая качалка от меня далеко пролетела, но любопытно было бы посмотреть, что могло получиться. Когда тройка Билла после Большой качалки начала воду обращать в шампанское одним прикосновением любой части тела. И так три дня подряд. Всем было очень весело. К тому же руководство потребовало создать погруженцам атмосферу заботы и внимания, поскольку погруженцы очень переживали, не будучи в силах принять внутрь никакой жидкости кроме шампанского. «Как же, переживали они», — с завистью подумал я. Их ждала страшная участь царя Мидаса, который по легенде превращал все к чему не прикоснется в золото от чего и умер на груде золота. мучимый жаждой и голодом. К счастью, через три дня все прошло и счастливые погруженцы смогли напиться чистой воды. Три дня такого развлечения. «А шампанское было Ля-Шоте 57 года», — с сожалением вздохнула рыженькая.