Хранитель Ардена - Софи Анри (российский автор)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они прошли мимо вереницы домов из желтоватого камня по выложенной булыжником дороге и оказались на большой площади. В центре возвышался помост из бревен, на котором стояли люди в рваной одежде, закованные в кандалы.
Тучный загорелый мужчина вывел из толпы стройную молодую девочку и заговорил на общем наречии с неразборчивым акцентом:
– Представляю вашему вниманию Санару! Молодая, сочная как персик и нежная как мясо ягненка красавица с Асарийского острова! Превосходно танцует и сладко поет! Чиста, как воды родника! – На губах мужчины растянулась гаденькая ухмылка. – Ждет, когда ее приласкает умелая мужская рука!
На глазах девушки выступили слезы, но она продолжала смирно стоять на место.
«Это неправильно!» – возмутился было голос в сознании юноши, но невидимая рука вмиг утихомирила вспышку гнева, и он подобно марионетке поплелся за Лимасом в общей веренице закованных в кандалы людей. Лимас поднялся на помост и потянул за цепь, чтобы пленники последовали за ним.
– Даю за нее десять золотых! – выкрикнул из толпы мужчина, и его тут же перебил другой, предложив пятнадцать золотых.
Благодаря тому, что был здесь выше всех почти на голову, юноша увидел в толпе старого, жирного мужчину с жидкой бороденкой, который купил Санару за двадцать золотых.
«Это неправильно», – вновь подумал он, но почему-то продолжал молчать, будто ему не только сковали руки, но и засунули в рот кляп.
Он простоял под палящим солнцем около двух часов. К тому времени он уже едва держался на ногах, а голова снова начала раскалываться от жуткой боли.
Внезапно вперед выступил Лимас и громко произнес:
– Этого парнишку мы нашли в море! И он явно непростой человек! Сын русалки, не иначе!
Юноша не мог понять, о ком идет речь. Голос Лимаса словно кувалдой бил ему по вискам, и он, сгорбившись, закрыл глаза в надежде, что не рухнет на землю без сознания.
– Сын русалки?! Что за чушь ты несешь! – послышалось из толпы.
– Мы странствовали по водам Великого Материка и возвращались оттуда ни с чем. Да еще и попали в ужасный шторм, который чудом пережили, – убедительным тоном вещал Лимас. – После шторма мы нашли в море этого юношу. Представьте, рядом никаких следов обломков разрушенного корабля или других людей. Как только он поднялся на борт, к нам вернулась удача! Мы напали на торговое судно, набитое сокровищами и дорогим товаром, и на небольшую портовую деревню на Малом Материке. Он принес нам удачу! Но если вам и этого мало, то присмотритесь к нему получше. Его кожа бледна, как у отца-утопленника, что продал жизнь за ночь с русалкой. Его волосы черны как океанское дно. А его глаза… – Лимас схватил его за подбородок и приподнял голову. Юноша нехотя поднял глаза на толпу и тут же услышал восторженные возгласы. – Его глаза прозрачны как водная гладь. Тут нет никаких сомнений! Это Инео – сын русалки! Сын моря! И он приносит удачу!
«Это неправильно». И снова неприятное ощущение шевельнулось где-то в недрах души. Но он продолжал стоять неподвижно и прислушиваться к странному гулу в ушах.
– Даю за него двадцать золотых! – выкрикнул мужчина из толпы, но юноша не увидел его лица. Он смотрел на свои закованные в кандалы руки, чувствуя, как в душе взметается буря.
«Это неправильно!» – вскричало подсознание.
Он не был сыном русалки. Это он знал точно. Помнил, как его корабль потерпел крушение во время шторма. Помнил крики моряков и жуткий треск ломающейся мачты. Помнил, как его легкие заполняла вода. Но что было до всего этого? Кто он такой? Почему не мог ничего вспомнить?
«Вернись ко мне… Ты обещал…» – Женский голос прорвался сквозь странный гул в ушах, и он наконец-то вышел из оцепенения. Огляделся по сторонам и отчетливо кое-что понял: все, что здесь происходило, было для него чуждо – кем бы он ни был.
– Предлагаю пятьдесят золотых! – прокричала женщина средних лет, одетая в голубом платье с оголенным плечом.
– Продано! – радостно провозгласил Лимас. – Инео, сын русалки, станет украшением вашего дома удовольствий и принесет небывалую удачу любому, кто разделит с ним ложе.
Юноша полоснул Лимаса гневным взглядом. Его хотят продать точно скот? Ради этого его спасли, а потом приволокли сюда?
Пелена окончательно спала, и он понял, что его явно опоили какими-то дурманящими снадобьями, чтобы он стоял тихо и не сопротивлялся.
Женщина поднялась на помост, держа в руках увесистый мешочек золота, а следом за ней шел мужчина. В его руках юноша увидел железный прут с круглой печатью на конце.
Печатью, которая была накалена докрасна.
Рабское клеймо.
Мужчина подошел к нему, и он почувствовал, как пара рук опустилась на его плечи и с силой надавила, заставляя опуститься на колени. Но он не желал преклоняться. Перед глазами предстал туманный образ, где он, богато одетый, опускался на одно колено перед мужчиной в короне и произносил клятву верности. Но юноша не успел ухватиться за это воспоминание, когда давление на плечи усилилось, и его ноги подкосились.
Он смиренно склонил голову и замер. С его рубашки содрали рукав, и боковым зрением он увидел, как раскаленное клеймо приблизилось к его плечу. Голова ужасно гудела, но рассудок на удивление был ясным – словно он и не пил дурманящего снадобья.
Схватившись за клеймо, юноша с молниеносной скоростью вырвал его из рук незнакомого мужчины. Он ткнул раскаленным концом в лицо стражника, который удерживал его за плечи, а острием пырнул в живот того, кто собирался его клеймить.
По толпе прокатились возбужденный ропот и крики. Женщина, что отсчитывала золотые монеты Лимасу, громко взвизгнула, и к юноше подлетели несколько других стражников. Он не знал, откуда ему ведомы эти приемы, но уверенно нырнул под руку одного из стражей и метким ударом трех пальцев в шею лишил того сознания, после чего выхватил из его рук короткий меч.
Хотя кандалы были соединены между собой несколькими железными звеньями, которые стесняли движения, но он все равно был гораздо, гораздо быстрее противников. Как он сумел развить такую скорость, если недавно умирал от слабости и головной боли? Он не знал ответа на вопрос и просто продолжал драться.
Юноша полоснул по животу одного стражника и, поставив подножку, повалил другого. Третьему он
