Жара - Славкина Мария Владимировна

Доклад тверских товарищей пришел поздно вечером. Старший оперуполномоченный Клюев сообщал, что в коттедже № 24 оздоровительного комплекса «Завидово» проживают две женщины. Одна из них – очень почтенного возраста, другая – женщина лет 30. Старшую из дам зовут Эмма Марковна, а младшую – Марина. Дамы ведут довольно уединенный образ жизни и тем не менее регулярно выходят на прогулку. Оперативники нашли водителя машины, принадлежащей оздоровительному комплексу, который регулярно в дневное время подвозит обеих дам к главному зданию отеля, где они обедают. Иногда дамы обедают в ресторане «Якорь». По словам шофера, отношения между женщинами самые милые, фактически родственные. Шофера тем не менее удивило то, что почтенная старая леди называет молодую даму Оксаной, хотя доподлинно известно, что ее зовут Марина. Вот такая вот информация. Захарьина еще раз попросила Клюева не спускать глаз с коттеджа и информировать ее о возможных изменениях ситуации в любое время дня и ночи. Анна испытывала чувства, о которых в народе говорят – упала гора с плеч. В результате часа непрерывных переговоров с городом Санкт-Петербург договорились о намеченной встрече у ворот оздоровительного комплекса «Завидово» в среду в 12 часов.

Громову Анна звонила два раза. В последнем разговоре она попросила Сергея присмотреть за Михаилом Розенфельдом, поскольку после телефонного разговора с Анной он впал в какое-то непонятное состояние. «Ступор это, – подумала Анна. – Ну ничего, придет в себя. От счастья не умирают».

Вторник, 17 августа

В 11 часов в кабинет Захарьиной, в котором уже расположились Трефилов и Анохин, вошел еще один свидетель по делу об исчезновении Владимира Розенфельда – Петр Брахман. Даже видавшая виды Захарьина была поражена той надменностью, которую излучал этот достойный работник московского представительства американской компании. Элегантный, прекрасно одетый, не брезгающий ярким парфюмом человек смотрел на всех присутствующих явно свысока.

– Ну вот и сбылась ваша мечта, Петр Михайлович, – ласково сказала Захарьина. – Вы вызваны повесткой в Прокуратуру Российской Федерации. Я не вижу вашего адвоката, – продолжила она.

– Никакой адвокат мне не нужен, – высокомерно ответил Брахман. – Но зато у выхода из вашего заведения меня ожидают несколько представителей СМИ. Хочу сообщить вам, что мы уже дали некоторую информацию о преследованиях, которым подвергается в Москве представительство американской компании. Мы подчеркиваем, что это преследование осуществляется по корыстным мотивам известной вам российской нефтяной компании.

Ни один мускул не дрогнул на лице Захарьиной.

– Это вы здорово сделали, что подключили средства массовой информации. Народ должен знать правду о своих героях. Почему-то мне кажется, что особенно доволен будет вашими действиями менеджмент компании Колорадо Текнолоджис. – Анна с удовольствием отметила, как побледнел Брахман. – Ну да ладно, – примирительно сказала Захарьина. – Петр Петрович, займитесь официальной стороной допроса, то есть установочными данными.

Много времени это не отняло. Анна решила действовать жестко.

– Петр Михайлович, – спросила она, – какие работы ваша контора поручала следующим фирмам? – И она перечислила названия четырех компаний, которые были явными кандидатами на обналичивание денег. Брахман задумался.

– Вы знаете, – ответил он, – через меня идет столько проводок, что я уж и не запоминаю, кто, чего и как.

– Петр Петрович, покажите господину Брахману договоры по названным мною компаниям.

Трефилов придвинул свой ноутбук ближе к Брахману и начал листать на экране страницы договоров.

– А теперь покажите господину Брахману акты выполненных работ и платежки. Ну как, вспомнили, Петр Михайлович те объекты, о которых я вас спрашиваю? – Брахман каким-то конвульсивным рывком ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Наконец он выдавил из себя:

– Это не мои дела, я бухгалтер и финансист. Договора заключал лично Розенфельд, он же принимал работу, мое дело было платить. Есть акт приемки – плачу. Нет акта приемки – не плачу.

– Скажите, – наседала Анна, – а вы видели отчеты о выполненной работе, которые предоставляли указанные фирмы. Вот видите, на протяжении года четыре отчета.

– Даже не заглядывал. Еще раз говорю. Это не мое дело.

– Кто приносил вам акты о приемке выполненных работ?

– Это делала Татьяна Волкова. Но, как вы понимаете, на платежке две подписи – Розенфельда и моя. Подготовив необходимые бухгалтерские документы, я, естественно, еще раз все согласовывал с Владимиром. Вот и все.

После короткого молчания Брахман неожиданно взорвался:

– Вообще о чем вы меня спрашиваете? Вы что налоговая служба? Что вы расследуете? Говорите одно, а выясняете совсем другое. Какое отношение имеют все эти бухгалтерские проводки, все эти договора на оказание консалтинговых услуг к убийству господина Розенфельда? – Выпалив эту тираду, Брахман в ужасе осекся.

– Так, значит, все-таки убийство господина Розенфельда? – ледяным голосом спросила Анна. – Вы только что это сказали.

– Я не то хотел сказать. Это вы ведь считаете, что имеет место убийство Розенфельда. Но при чем тут договора, при чем тут проводки?!

– Это имеет прямое отношение к делу, – спокойно ответила Захарьина. – Мы считаем, что все это организация черного нала. А где черный нал – там все, что угодно. В том числе возможно и убийство. Вы отрицаете факты получения черного нала через те договора, которые мы вам назвали? Ответ вы дадите под роспись.

Брахман побледнел еще больше.

– Петр Петрович, – обратилась Анна к Трефилову, – дайте господину Брахману подготовленный бланк с вопросом. Петр Михайлович, укажите ваш ответ и подпишитесь.

Брахман застыл как знаменитая статуя Моисея резца Микеланджело.

– Я не могу дать ни отрицательный, ни положительный ответ по этому вопросу.

– Поясните, – попросила Анна.

– Я знаю только одно, – несколько оживился Брахман. – Деньги я переводил, а что там потом было – я не знаю.

– Так, – протянула Захарьина. – А вот ваш давний друг, коллега и однокашник Михаил Семенович Крохин утверждает следующее. Он показал, что именно вы, Петр Михайлович, «заряжали» черным налом кейсы и сумки, которые он в качестве курьера заносил нужным людям.

Брахман с ненавистью посмотрел на Захарьину и, отвернувшись, попросил «доброго» Трефилова:

– Дайте воды.

После того как он залпом выпил стакан минералки, Брахман горько сказал:

– Какие же бывают сволочи. Вчера после допроса у вас прибежал ко мне и слова не сказал о своих чистосердечных признаниях. Врет он все. Где они с Розенфельдом брали черный нал – я не знаю. Мое слово – против его.

– Ну посмотрим, – сказала Захарьина. – Еще раз уточняю вашу позицию. Проводки денег вы осуществляли после получения подписанного Розенфельдом акта о выполнении работ, содержания работ вы не знаете, отчетов вы не видели. Я правильно поняла?

– Вполне.

– Петр Петрович, давайте оформим протокольно под роспись. Майор Анохин, я сейчас выдам вам соответствующее постановление, немедленно езжайте в офис московского представительства, переройте все вверх дном, но найдите отчеты по четырем обсуждаемым нами договорам. Отчеты сразу же ко мне.

– Есть, – рявкнул Анохин.

– Не надо ничего перерывать, – устало сказал Брахман. – Они стоят на полке у моего стола. Четыре, знаете ли, такие тоненькие папочки.

– Вот и славно. Ваш офис не так уж далеко. Андрей Алексеевич, съездите, желательно эти папочки посмотреть. Оформите все как положено. Кстати, если увидите внизу толпу корреспондентов из информационных агентств, с телевидения и так далее, скажите им, что старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре Российской Федерации в ближайшее время даст им интервью по делу об исчезновении достойного американского бизнесмена Владимира Розенфельда. Скажите, что мы более подробно осветим ситуацию, чем это намеревался сделать господин Брахман.