Тонкая зелёная линия - Дмитрий Конаныхин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Всё равно это очень сложно. Не представляю. Нет, технически всё возможно. Но сколько это стоит?
– Вот же ты, Филиппов, зануда! – поджал губы Серов. – Ну, говорю же тебе, не всё ты можешь посчитать исходя из существующих технологий. Ты вперёд посмотри, ну же! Поменяются… Нет! Мы поменяем технологии. Придумаем. И сделаем. Вот… – он махнул рукой и быстро стал есть оливье, оставшийся на тарелке.
– Пэ-Эн-Ша, – Козин поднял рюмку. – Скажи, Вася-Василёк, а ты чем будешь заниматься, когда назад вернёшься? Опять к гимнасткам? Ну. Не красней. Не к гимнасткам. Дай угадаю. К волейболисткам. Так? Вот чему ты их будешь учить в своём физкультурном институте?
– Я?.. – Очеретня как-то неожиданно для самого себя засмущался. – Я хочу мышцы изучить. Понять, как сделать человека сильнее. Ты знаешь, что человек, обычный, нормальный человек может развить, если включит все мышцы сразу, может рвануть усилие две тонны?
– Да ну? – засомневался Козин, внимательно разглядывая Юлю. – И Юля?
Юля нежно зарозовелась и для безопасности стала смотреть на уши жующего Тольки. «Господи, как он смотрит!» Её сердце тарахтело по булыжникам самого неуместного желания.
– И Юля. Ну, может, не две, а тонну девятьсот точно.
– Вот ты, Васька, даёшь. Ты представляешь, какая нагрузка на суставы, хрящи, сухожилия? Да человек в бифштекс сам себя сломает!
– Алёшка, не я даю. Природа, наша мать, нам дала. Только придумано не нами, что и ты, и я, и Юленька, и Зося – все мы включаем, ну, процента три – пять мускульных волокон. Представляешь? Если КМС или мастер спорта, то пять процентов. Путем пыток над собой, ежедневной каторгой тренировок можно догнать эту цифру до семи. Это уже чемпионы мира. Бывают уникумы, которые включают процентов десять. Они, понимаешь ты, ничем не отличаются от нас с тобой, нет никакой горы мускул. Про них говорят, что они нечеловечески сильные люди. Ну, как Поддубный, например. Помнишь, такой борец был? Ну, фильм все смотрели.
– Я помню. И ещё у меня папа такой, – Зося пальчиком кружила по краю фужера. – Это же несложно.
– Что несложно?
– Толя, несложно, если знаешь как. Папа ж на одной руке пятьдесят раз подтягивался. Знаешь, как он плавает, мой папа? Из воды себя выбрасывает, спина сухая, когда плывёт. Он левой рукой мешок соли поднимал. Сейчас устал, уже возраст же ж.
– А ещё такое может по наследству передаваться, – Вася внимательно следил за пальчиком. – Может, точно вам говорю, ребята.
– Передалось, Вася-Василёк.
– Что? Ты что?!
Зося поджала губы, посмотрела на ребят, потом как-то странно прищурила глаза.
– Алёша, – попросила, – дай мне, пожалуйста, вон ту салфетку. Да. И бутылку. Да, эту.
Она взяла пустую водочную бутылку, плотно обмотала ресторанной салфеткой. Аккуратно взяла правой рукой.
– Смотришь, Вася-Василёк?
– Да.
– Ну, смотри. Юля, прикрой меня.
– Погоди, мне не видно! – Серов встал со стула рядом с Юлей. – Ты что творишь?
– Не мешай, Толя.
Зося выпрямила руку. Донышко бутылки замерло над скатертью. Зося чуть улыбнулась. Тонкие пальцы медленно белели. Её улыбка стала шире.
Крак! Бутылка лопнула и рассыпалась. «Розочка» подпрыгнула и свалилась в пустую салатную тарелку. Немая сцена. Наконец Козин очнулся, взял бутылочное горлышко в руки. Покрутил. Положил на стол:
– Ничего себе.
– Так о чём ты там говорил, Вася-Василёк? – Зося всё так же кружила пальчиком по нежно гудевшему фужеру.
Но Вася Очеретня ничего не ответил. Он молча налил себе водки. Выпил как воду. Потом сел на место и вцепился в волосы, не отрывая глаз от Зосиных рук:
– Зося… Зосечка! И ты молчала?!
– Вась, а что ж говорить-то? О чём говорить? Ну, есть такое. Но это же не моя заслуга же. Это папа-мама. Мало ли в ком что есть от родителей наших?.. От бабушек и дедов, от прадедов наших. Это же в каждом, если поискать хорошо. Поискать да не потерять. А вот что мы сами можем… Вот вопрос. Понимаешь? Понимаете, ребята? Не что надето, что едим, а как думаем, что делаем. Ребята! Я выпить хочу. Весь вечер не пила, а тут выпью. Муж, водку не буду, налей мне вина! Васька, не буди Володьку, пусть спит, я тихонько скажу.
Ребята! Огромное вам спасибо, что вы все сегодня такие замечательные. Знаете, я так хочу… Я так хочу увидеть, что будет. Будет с нами со всеми. Смотрите! – она плавно, как на танцах, взмахнула рукой, будто экран повесила в воздухе. – Младший подполковник Саша. Саша, знаешь… А ты ведь здесь не останешься. «И ведь, главное, знаю отлично я, как они произносятся», – пропела Зося, чуть хрипя «под Высоцкого». – «Но что-то весьма неприличное…» – Чёрт, забыла! А! «На язык ко мне просится». Неважно!.. Не будешь ты, подполковник, одну звёздочку маленькую носить. Другая судьба тебя ждёт. Не с этими хуйвен! Да хуй с ними! С хуйвенбинами-хунвейбинами, мать их! А где-то в другом месте. Не знаю как, но… Может, и года не пройдёт.
Козин изумлённо смотрел на Зосю. А она продолжила:
– Толя. Ну, что? Что, Толенька?.. Сними очки, Толя, у тебя такие красивые глаза. Да. Толя, ты будешь министром. Не меньше. Ну, может, заместителем министра. И сделаешь свою связь на всю страну. А мы с Алёшкой… Да, муж? Мы с Алёшкой для тебя же спутники запустим! Знаешь, какие большие? Ого, самые большие и лучшие!
Юленька, родная! Ну, ты сама знаешь, я тебе уже пожелала. Не перебивай же, Вася! Это наш женский секрет. Должны же у нас быть наши, женские секреты, даже если мы вас так любим, родных наших мужчин! Вася, вот ты неугомонный! Вася!
Так. Сейчас. Вася. Вася, ты будешь заведующим кафедры! И воспитаешь кучу олимпийских чемпионов! У тебя все твои чемпионы будут прыгать выше и бегать быстрее всех. Точно! Я же это вижу. И еще, знаете, я хочу выпить за наших родителей. За тех, кто дал нам жизнь, кто Родину защитил!
– Погоди секунду! Стоп! Стой, Зося, погоди!
– Что, подполковник Саша?
– Зося, а ты? Ты – как же? Ты про себя не сказала! Про «вместе с Алёшей» мы слышали. А ты – ты – как?
– Ты слишком внимательный. Не зря подполковник, хоть и младший лейтенант. Быть тебе полковником. Я?.. – она замолчала, глядя куда-то в ночь за окном.
Алёшке вдруг показалось, что Зося с кем-то переговаривается глазами. Он даже оглянулся. За окном никого не было.
Ночь. Свет фонарей.
Зося чуть
