Привороженные (СИ) - Анна Храмцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет! — Лонгвей не верил в подобную чушь. — Я полюбил вас искренне, вы моя жизнь, моя душа, моё сердце и мой дом!
— Пожалуйста, не надо, — взмолилась она, чувствуя дикую слабость, бессильная против нахлынувших чувств.
Он пощадил ее и тактично перевел тему:
— А теперь закройте глаза и представьте себя лет через десять. Кем вы себя видите, Настин? Кем бы вы хотели быть?
Эта игра нравилась ей, к сожалению, она не видела образов, сознание молчало.
— Не знаю, — печалилась Настя.
— Могу я дотронуться? — спросил осторожно Лонгвей и подошел к ней со спины.
Она судорожно кивнула и ощутила его теплое дыхание на затылке. Он бережно положил свои руки на плечи и аккуратно массировал, ослаблял ее скованные мышцы.
— Всё хорошо, — прошептал на ушко.
Настя молилась, чтобы этот момент длился вечность, позволяя наконец-то телу расслабиться.
— А теперь еще раз представьте: кем вы видите себя через десять лет?
Тьма перед глазами рассеялась, появилась четкая картинка:
— Я любимая и уважаемая женщина; вижу перед собой много детей и это не только мои дети! Я учитель! — просияла она. — Точно, я учитель!
Лонгвей аккуратно повернул ее к себе лицом и сказал с любовью и восхищением:
— У вас золотое сердце, Настин. Я не встречал подобных вам людей прежде.
Его мягкие губы медленно приближались к ее бледным, но теплым губам. Еще секунду и они сольются в блаженстве поцелуя. Если бы не тревожный звоночек, прозвучавший в Настиной голове. Одно лишь имя “Олег” и она испуганно отшатнулась.
— Думаю, нам пора! — сказала Настя, отвернувшись, и направилась в сторону деревни.
Лонгвей послушно отправился за ней следом, ругая себя за поспешность и несдержанность.
Они ступили на поросшую травой тропинку, на горизонте виднелись крыши домов, блестящие на солнце. Шли молча, Настя немного торопилась, не позволяя больше случиться невинной слабости и не давая Лонгвею возможности к ней прикоснуться. Спустившись в овраг он попросил остановиться и прислушался.
— Что?
Лонг поднял вверх палец, Настя закрыла рот и больше ничего не спрашивала. Недалеко из кустов донесся жалобный писк. Они осторожно подошли к этому месту и раздвинув ветви, обнаружили раненого зайца. Животное испуганно смотрело на людей, но сбежать не могло, попавшее в охотничьи силки. Лонг выругался на своем языке, пораженный выходкой местных охотников. В культурных, цивилизованных странах уже давно так не поступают с братьями меньшими. Любое животное благородно и достойно немедленной смерти, нет ничего хуже чем агония и страх.
Он ловко освободил окровавленную лапку дикого зайца. Тот попытался сбежать, но припал к земле без сил.
— Заберем его с собой, — сказал Лонгвей и стянув с себя футболку, осторожно завернул в нее раненное животное.
Настя конечно же расчувствовалась, за свои двадцать четыре года даже мухи не обидела. Но когда Лонгвей остался без футболки, обнаженный по пояс, забыла про зайца и ахнула.
— Ты идеальный, — сорвалось с губ нечаянное признание.
Она покраснела до кончиков ушей и прикрыла рот ладошкой, сожалея о сорвавшемся случайно комплименте.
— Это ты идеальная! — радостно воскликнул Лонгвей, в не себе от счастья: они перешли на ты.
Он прижал к своей груди зайчонка и подошел к Насте. Дух перехватило от близости. Его прекрасное натренированное тело сплошь покрывали искусные тату, он держал своими сильными руками бедного испуганного зайчика, так бережно и осторожно.
Лонгвей действительно идеал мужчины и ей было неловко находится рядом, пока возвращались домой, она торжественно себе пообещала с понедельника начать новую жизнь и соответствовать идеалу. И кстати, почему-то и здесь вспомнился Олег. Настя невольно сравнила двух совершенно разных мужчин. Ее супруг наверняка добил бы зайца и потушил с овощами, приговаривая: "А чего добру пропадать?"
Глава 23
Зайчонок притих на руках Лонгвея, наверное чувствуя себя защищенным и в полной безопасности. Он как и Настя, поддавался и уступал влиянию силы воли настоящего мужчины, чья харизма просто-таки сбивала с ног. Лонг резко остановился в сотне метров от ее дома и она только сейчас заметила очередных незваных гостей.
Оперевшись спиной о внедорожник и сложив руки на груди замком, дожидался пропавшего друга Сиам, чтобы вставить мозги. Молодой миллиардер абсолютно не желал слушать доводы друга и помощника, понимая что всем сердцем прикипел к своей волшебной нимфе и ничто его не отвадит от ее порога.
Сиам испепеляющим взглядом окинул с ног до головы причину пропажи Лонгвея, уже заочно ненавидя выскочку. Он не скрывал своего презрения, явно не оценив прелестей девицы и обратился на своем родном языке к боссу:
— Брат, это и есть твое безотлагательное дело, важнейшее на свете? Признаться честно я разочарован.
— Оставь меня в покое, Сиам! — невозмутимо ответил Лонг. — Тебе не понять.
Мужчина встрепенулся, не собираясь уступать и отдавать своего босса и лучшего друга какой-то простушке.
— Лонгвей Хемхает, что с тобой произошло? Эта девушка ведьма?
— Следи за языком брат, — угрожающе рыкнул привороженный.
Чувствуя на себе ненавистный взгляд незнакомого азиата, который впрочем выглядел ничем не хуже Лонга, разве что ростом поменьше и с более суровым выражением лица.
Пришло время удалиться и Настя забрав бедного зайчишку, оставила суженого наедине с товарищем, пусть сами разбираются.
Лонгвей проводил ее влюбленным взглядом до калитки, Сиам заметив это изумленно качал головой и разводил руками.
— Брат, я тебя не узнаю. Из-за твоей выходки мы теряем сделку. Скажи спасибо господину Кулебякину, сумевшему тебя разыскать в этих дебрях.
Услышав свою фамилию из второго внедорожника выглянул краснолицый эксперт и приветливо махнул миллиардеру.
— Плевать я хотел на вашу сделку. Я остаюсь здесь и слово мое железно, ты знаешь, брат! Можешь так и передать отцу: его сын наконец-то нашел себя!
Выпалил это, развернулся, чтобы уйти. Сиам схватил друга за плечо и развернув к себе, заглянул в глаза, подозревая наркотическое опьянение.
Зрачки Лонга выглядели действительно странно, расширенные, взгляд затуманен.
— Ты принимал наркотики?! — с ужасом предположил помощник.
— Любовь — главный наркотик человечества и несчастен тот, кто до сих пор этого не познал, — пространно ответил Лонгвей и как заколдованный поплелся в дом к своей суженой Настин.
Сиам не мог поверить в то, что происходит. Его знакомый с детства товарищ, успешный бизнесмен, циничный и продуманный ловелас вел себя, как болван. Всё это выглядело слишком подозрительным, даже более того — невероятным. Он не мог оставить друга в беде, поэтому немедля позвонил единственному человеку, способному разобраться в запутанной истории. А именно отцу Лонгвея — Киму Хемхаету.
Старик давно отошел от дел, передав бразды
