Окольцованные злом - Мария Семенова

— Ах вот вы где, друзья-однополчане! Ну-ка, ну-ка, что это у вас?

Он был в прекрасном настроении, выпил чаю с бутербродами, не отказался и от «Пряника поморского», белозубо вгрызся в зеленое крепенькое яблоко:

— Вот таких бы замочить на зиму побольше… Подчиненные смотрели на него выжидающе, знали, что самое главное эгидовский шеф всегда оставляет напоследок. Пиновская по давней привычке неторопливо лущила семечки, тыквенные, хорошо помогающие от глистов, Дубинин сосредоточенно вымачивал полоску сала в блюдце с уксусом, размякнет, пропитается — за уши не оттащишь! Кефирыч, не в силах остановиться, приканчивал кирпич «Поморского», уж больно хорош.

Наконец, насытившись, Сергей Петрович откинулся на спинку кресла, вытащил из кейса дискету, подмигнул, рассмеялся:

— Доколе, друзья мои, стоять будет земля русская, «Эгида» без работы не останется.

В модных подкопченных очках и светло-голубом джинсовом костюме он был особенно похож на почившего в бозе Влада Листьева.

Вжикнул дисковод, на мониторе пошла информация, и Пиновская оживилась:

— Ба, какие люди! Вот это красавец! Уж не он ли сработал того теледеятеля в первопрестольной? Орел!

Она легко поднялась с кресла, закрыв дверь на замок, щелкнула тумблером. Включились генераторы защиты, и воздух едва заметно задрожал.

— Не в бровь, Марина Викторовна, а в глаз. — Плещеев уважительно повернул в ее сторону голову, сунул в рот подушечку «Дирола». — Он непосредственный исполнитель. Заказчики уже пытались убрать его, а когда не выгорело, сдали со всеми потрохами. Ишь каков, неотразим, как Ален Делон, дерется, как Брюс Ли, стреляет, как Джеймс Бонд. Экстра-класс, элита!

Речь шла о московском суперкиллере по прозвищу Борзый, его профессионализм и наглость не знали границ. Он отстреливал клиентов в мчащихся на полной скорости машинах, кончал их с расстояния в триста метров через щели в жалюзи, резал на виду у охраны и благополучно исчезал. В девяносто пятом во время задержания он угробил шестерых муровцев, причем один из оперов был убит чайным блюдечком, перерезавшим ему щитовидный хрящ. Практически не курит, практически не пьет, всегда в отличной форме, единственная слабость — женщины, преимущественно брюнетки.

— Да, каков молодец, с таким придется повозиться. — Плещеев сделался серьезен, в голосе его прорезалась сталь. — Хлебнем еще лиха. — Внезапно, осененный какой-то мыслью, он замолчал, проницательная усмешечка заиграла на его губах. — Скажите, Марина Викторовна, давно вы были на связи со Скунсом? Как он, в тонусе? Каков у него настрой?

— Игривый. — Пиновская пожала плечами, в ее глазах зажглись веселые огоньки. — Сайт себе задвинул с анимацией, анекдоты еврейские толкает…

— Ага, значит, дозревает. — Плещеев хлопнул в ладоши, лицо его просияло. — А мы вот что… Натравим-ка его на Борзого, пусть вцепятся друг другу в глотки. Противники достойные. А? Делайте ваши ставки, господа!

— Мортем эфугири немо потест. — Дубинин, жмурясь от наслаждения, впился зубами в сало. — Нирвана, неземное удовольствие!

Сомнений не было: предки его были с Украины.

Пиновская одобрительно кивнула, Кефирыч нахмурился, лоб его гармошкой съежился в недоумении:

— А капитан Немо-то тут при чем?

Для полноты картины. Фрагмент первый

Добрый день, господа студенты. Прежде чем коснуться нашей основной темы, мне хотелось бы напомнить вам один из библейских заветов, полученных еще Моисеем: не укради. Однако если говорить о древних захоронениях, то принцип этот повсеместно нарушался в течение всей обозримой истории человечества. Очень показателен в этом плане обнаруженный в 1935 году знаменитый папирус Амхерста-Капара, относящийся к царствованию фараона Рамзеса IX, в котором описывается одно из самых древних уголовных дел, связанных с осквернением захоронений в эпоху Рамзесидов. Как следует из него, профессия грабителей могил — одна из самых древних в криминальном промысле, уже тогда, более трех тысяч лет тому назад, существовали кланы профессиональных преступников, а также неотъемлемые атрибуты их деятельности — коррупция, подкуп и шантаж. И к чему же это все привело в конце концов?

Ступенчатая усыпальница Джосера[48], самая древняя пирамида Египта, была ограблена предположительно спустя пять веков после ее постройки. Пустыми оказались могилы самых древних фараонов в Абидосе, захоронение Хефрена и многие другие памятники многострадального Египта.

Да что там седая древность, достаточно кинуть взгляд в средние века. Так, в девятом веке халиф ал-Мамун, сын легендарного Харуна ар-Рашида, с помощью «огня и уксуса», как передают придворные летописи, пытался пробить ход внутрь Ахет-Хуфу, то есть пирамиды Хеопса, даже не подозревая о наличии входа на ее северной стороне. Ну и конечно, нельзя не сказать несколько слов о времени сравнительно недавнем, я имею в виду век девятнадцатый. Именно тогда в долине Нила трудился крупнейший международный вор от археологии итальянец Бельцони. Он работал на английского консула в Каире Солта и, не чувствуя ни малейшего уважения к памятникам старины, для вскрытия древних захоронений применял таран.

Именно таким образом удалось ему вытащить из гробницы фараона Сети I величественный алебастровый саркофаг, ныне украшающий Британский музей. А через несколько десятков лет появился еще один исследователь внутреннего устройства пирамиды Хуфу, известный богач Ричард Говард-Визе. В поисках предполагаемых сокровищ он не останавливался ни перед чем и в своих изысканиях вовсю использовал динамит, что, впрочем, к успеху его так и не привело.

Итак, создается впечатление, что к двадцатому столетию все египетские сокровища уже разграблены и археологам больше нечего делать на берегах Нила. Однако оказалось, что это далеко не так.

Пятого ноября 1922 года работавший в Долине царей египтолог Говард Картер напал на след какого-то погребения. Собственно, помог случай: под фундаментом одной из хижин, где жили рабочие, обнаружились ступени ведущей куда-то вниз лестницы. В результате предпринятых раскопок Картер вскоре добрался до стены, запечатанной царской печатью в виде шакала и девяти фигур. Невероятно, но она оказалась нетронутой. За стеной открылся длинный ход, и, после того как его освободили от камней, показалась еще одна перегородка, на этот раз с нарушенной печатью. Чувство было такое, что гробницу уже вскрывали, а потом в спешном порядке замуровали вновь.

Наконец Картер добрался до камеры, забитой предметами царского обихода, которые были выполнены из золота, драгоценных камней и алебастра, стоимость их не поддавалась никакой материальной оценке. Самым дорогим из всех вещей был трон. Его богато отделанная поверхность была облицована золотом, фаянсовыми плитками и драгоценными камнями.