Свет надежды - Вера Чиркова

Костик немедленно вцепился мёртвой хваткой утопающего в безвольно-равнодушную Юнхиолу и настороженно уставился на выступившую из тени незнакомку. Судя по рыжеватым волосам, перевитым сиреневым с золотом шнуром, и голубым глазам, она была либо хамширкой, либо полукровкой с Зании, и это имело в глазах пришельца одновременно преимущества и недостатки.

Если таджерки чаще всего попадали в храм Астандиса по собственной воле и, по слухам, считали такой поворот судьбы везеньем, то девушек других материков приводило сюда лишь несчастье либо рабство, и они вполне могли оказаться не особо преданными приверженками этого места. Но одновременно светлокожие жрицы были грамотнее и занимали более высокие места в сложной храмовой иерархии и могли быть довольными достигнутым тут статусом. И значит, стоило присмотреться к ней попристальнее, прежде чем пытаться разжалобить или подкупить.

– На тебя не подействовала сила амулета подчинения? – заинтересованно нахмурилась женщина, и Тин решился на маленькую проверку.

– Какой ещё амулет? – сделав растерянное лицо, пролепетал Тин и, изображая туповатую наёмницу, испуганно ахнул: – Вы нас зачаровали?

– Проходи в купальню… – неопределённо хмыкнула жрица, – вам нужно переодеться.

– Нам не нужно чужой одежды, – вспомнив, сколько стоит костюм из анлезийской ткани на рынках Хамшира, ещё отчаяннее замотал головой Костик, – мы не нищие. Просто отстали от отряда… наёмницы мы.

Он специально тщательно мешал правду с вымыслом, выдавая эту информацию жрице, если верить слухам, лгать в храме Астандиса не стоило. И одновременно лихорадочно вливал в Юну свою силу, пытаясь вернуть спутнице способность здраво мыслить и хоть как-то действовать. С безвольной куклой, в какую превратилась обычно самостоятельная и гордая девчонка, далеко не убежишь.

– Если вы не захотите купаться и надевать нашу одежду, вас жестоко накажут, – сразу строго поджала губы жрица, но натренированное матерью-моряной чутьё Тина распознало в этих словах неожиданное уважение и слабую надежду… непонятно пока на что.

Землянин даже чуть нахмурился, пристально вглядываясь в застывшее лицо женщины и гадая, привиделись ему эмоции или она действительно сможет оказаться полезной, и заскулил ещё безнадёжнее.

– Нельзя нам ваше надевать, мы другим клятву давали… лучше наказывайте.

Несколько секунд жрица испытующе смотрела в глаза странной девчонки, одетой в добротную походную одежду, затем, неприметно вздохнув, приказала:

– Идите за мной.

– Куда? – Дух противоречия боролся в душе Костика со здравым смыслом, и хотя ему очень не хотелось показаться хозяевам храма беспечным упрямцем, выглядеть совсем уж безропотным телком, чьё робкое сопротивление можно сломать простой угрозой, тоже не хотелось.

– Туда, где вы сможете быстрее принять решение, – туманно обронила женщина и уверенно пошла в сторону небольшой дверцы, словно даже не сомневалась в согласии пленниц идти следом за нею.

– Нет, мы не можем… – и не думая идти следом, жалобным голоском отказался Тин, старательно разыгрывая панику и растерянность.

Его усилия по возвращению Юнки в стан нормальных людей наконец-то начали давать ощутимые результаты, девчонка замигала, прищурилась, словно ей в глаза попал солнечный лучик, и наконец протяжно пробормотала:

– Как в болото…

– Чего как в болото? – уточнил парень, пристально уставившись в карие глаза.

– Как в трясину попала, – погромче пожаловалась Юнхиола, и её губы обиженно дрогнули. – Всё вижу и слышу, а сказать – не могу.

– А если ты видела и слышала, значит, и соображала? – допытывался Тин, прикидывая: стоит прямо сейчас попытаться прорваться к выходу из этого храма или всё же лучше подождать прихода друзей? И всё чётче понимал, что выбора у них пока нет. Конечно, можно бы попробовать уйти, воспользовавшись внезапностью и паникой, но, во-первых, он не знает, куда бежать, какая охрана на воротах и где вообще находится этот проклятый храм. Поэтому вероятность успеха неизмеримо мала, а если побег не удастся – наказание наверняка будет во много раз круче, чем то, какое ждёт их сейчас. И можно не сомневаться, как отнесётся к подобной рискованной самодеятельности Стан, когда их разыщет… а он найдёт, в этом младший тоже уверен. Ну а уж про ма лучше и не вспоминать… как и про Линел. Тин огорчённо вздохнул и, приобняв Юну за плечи, одобряюще шепнул:

– Придётся посидеть у них в карцере… или куда тут жрецы сажают непокорных девственниц?

– А они… – соратница замялась, чуть-чуть покраснела и смятенно пробормотала: – Не будут нас наказывать?

И тут же покраснела ещё жарче и, усердно пряча взгляд, отчаянно забормотала:

– Нет, я боли не боюсь… холода и голода тоже. Но говорят… у служителей храма Астандиса для непокорных особые методы…

– Их применяют в совершенно других случаях. – Тин почувствовал возвращение жрицы в самый последний момент, когда до неслышно подошедшей женщины оставалось всего пару шагов, и невольно насторожился: его чутьё обычно обнаруживало туземцев гораздо раньше. – А вас пока просто запрут… в тёмной комнате. Идите за мной… если не хотите, чтобы повели связанными. Потом развязывать вас никто не станет… так и будете сидеть, пока добровольно не согласитесь надеть платья избранных возлюбленных Астандиса.

– Ага, ага, – ехидно фыркнул Костик, припомнив детский фильм, – прикажу тебя выпороть… и залюбишь меня как миленькая.

– Как это? – зависла на миг жрица и тотчас спохватилась: – Не говори глупостей. Так вы идёте добровольно или позвать слуг?

– Сами пойдём, – искоса посмотрев на Тина, взяла на себя трудную участь признания временного поражения Юнхиола и, компенсируя себе эту уступку, гордо добавила: – Но надевать ваши тряпки всё равно не собираемся, и не надейтесь. И можете больше даже не заикаться!

– Вы не имеете права на подобные указания, как и на просьбы, – со вздохом сочувствия произнесла служительница, и вдруг в её голосе прорезался холод: – А также на еду, питье, лечение и сострадание.

– Большое спасибо за пояснения, – с деланой печалью пробормотал Тин и, крепче приобняв Юнхиолу за плечи, повёл в указанном направлении, хотя ещё секунду назад желал подразнить служительницу Астандиса ещё хотя бы пять минут.

Да вовремя спохватился, представив, как она приказывает прислужникам связать строптивых пленниц, и таджерцы начинают обматывать их верёвками, попутно, словно невзначай, лапая везде, где дотянутся. Ну уж нет, такого удовольствия он им точно не доставит.

– Капризничают, Хильма? – ехидно спросила незаметно как тень появившаяся из бокового узкого коридорчика жрица, и почуявший её приближение за несколько шагов Костик тотчас с интересом уставился ей в лицо.

Так вот почему их прежняя собеседница так резко сменила тон, сообразил он, рассмотрев поджатые губы и брезгливо-официальное лицо совсем ещё молодой женщины, очень похожей этим выражением на тётку с ближайшей к их домику почты. Та тоже всегда воспринимала как оскорбление самые обыденные вопросы и злобно бросала назад письмо, если находила хоть одну буковку, написанную с нарушением таинственных почтовых правил.

Значит, нет у них единого отношения к пиратскому отлову девственниц, наблюдая, как презрительно изучает их с Юнкой пришедшая жрица, сделал вывод Костик. Наверняка между служительницами храма идёт тайная война… и, скорее всего, одни доносят на других, если та, которую назвали Хильмой, едва услышав шаги коллеги, спрятала истинные чувства за непроницаемым щитом равнодушия.

– Как обычно, – сухо отозвалась Хильма, – но ничего… ночку в тёмной посидят и одумаются. Оттуда и не такие строптивицы смирными выходили. Ну, чего снова встали? Шагайте дальше, вам ещё в подвал опускаться.

– Тётенька… – тотчас захныкал Тин, – не нужно в подвал… лучше в башню.

– Дура, нашла чего просить! Но не волнуйся… – грубовато фыркнула провожатая, – если ещё дней пять покапризничаете, так и башня от вас не уйдёт.

Спасибо, отметил про себя землянин, в случае чего будем знать, куда идти в поисках непокорённых пленниц.

– Нечего перед ними распинаться, – тотчас осадила Хильму злючка, – запри в тёмной и принеси ключи мне… я за этими красавицами лично прослежу.

Похоже, мы вляпались, услышав тихий расстроенный вздох почти бегом помчавшейся вперёд Хильмы, постановил Тин и почувствовал, как в груди знакомо вскипает весёлая злость, словно перед поединком с сильным соперником. Ведь никто пока не обещал этим замшелым старым девам воевать по их правилам? Или ещё по чьим-нибудь?

– Сюда… – распахнув перед девушками дверь, отступила от тёмного проёма жрица и тихо осведомилась: – А может, передумаете?

– Никогда! – опережая Костика, гордо вздёрнула головку Юна, и он одобрительно ухмыльнулся, характер у сестрёнки боевой.