Венгрия-1956: другой взгляд - Артём Иванович Кирпичёнок

Уже тогда многие современники отмечали, что Надь плохо разбирается в теории движения, к которому принадлежит. Накануне II съезда КПВ Ференц Боер говорил товарищам:

«Вы, кажется, хотите избрать Шимони (партийный псевдоним Надя. — А. К.) в Центральный комитет? …Все вокруг утверждают, что он полон социал-демократических пережитков и воплощает в партии правую угрозу»143.

Не прошло незамеченным и то, что новому теоретику по аграрному вопросу «претил лишённый удобств и полный опасностей образ жизни в подполье».

В 1928 году Йожеф Реваи докладывал заграничному ЦК:

«[Надь] заявил, что, по его мнению, ему пора возвращаться на легальное положение, ибо в противном случае невозможно заниматься крестьянской работой. К этому добавились личные мотивы. Правда, я, как давний венский житель, склонен к фрейдистскому объяснению, что личные мотивы стоят на первом месте, а к ним пристёгнута великая теория легальности. Он спросил, как долго ещё должен здесь оставаться, ведь ему нужно увидеться с женой… Что ему ответить жене, которая желает остаться вместе с ним?»144

В Москве Имре Надь практически устранился от активной политической деятельности, найдя свой Unterkunft («уютный уголок» — нем.) в Международном аграрном институте. Его коллега Владимир Турок вспоминал:

«Когда через много лет я узнал, что Имре Надь стал председателем совета министров Венгерской Республики, в первый момент был крайне удивлён (таково было не только моё, но общее мнение, поэтому думаю, что я был объективен), потому что мы видели в нём политика средних дарований и образованности, который, впрочем, прекрасно понимает крестьянский мир и умеет говорить с крестьянами»145.

Возможно, в середине 1930‑х годов Имре Надь серьёзно думал отойти от политической деятельности и вернуться с семьей на родину. В 1935 году его супруга Мария Эгетё продлила свой венгерский паспорт и затем поехала в Венгрию на лечение. Сам Надь отказался от предложенного ему в 1936 году советского гражданства. В 1936 году партийная комиссия венгерских коммунистов охарактеризовала его как разложившуюся личность. Эксперт-аграрий был исключён из партии и потерял работу, но обвинения, которые должны были его погубить, сослужили Надю добрую службу. Уже в ближайшие месяцы большинство его обвинителей, включая вождя венгерских коммунистов Белу Куна, были казнены в ходе сталинских репрессий.

Неизвестно, какую роль в печальной судьбе критиков Имре Надя сыграл тот факт, что с 1933 года он подвизался в качестве секретного информатора НКВД под кличкой «Володя». В 1989 году публикация документов из архивов КГБ, убедительно доказывающая сотрудничество одной из культовых фигур «революции 1956 года» с советской госбезопасностью, вызвала шок. Впрочем, официальные СМИ объяснили данный неудобный факт стремлением советских спецслужб дискредитировать венгерского героя.

Надь восстановил свои позиции в КПВ и продолжил заниматься научной деятельностью. После нападения Германии на Советский Союз он, по всей видимости, занимался подготовкой диверсантов для действия в тылу немецких войск, а также руководил пропагандистской радиостанцией «Кошут».

Его дальнейшая стремительная карьера была связана с острой нехваткой кадров для создания антифашистского правительства страны, где людей с левыми взглядами последовательно истребляли на протяжении 20 лет. 29 ноября 1944 года фамилия Надя как потенциального члена будущего кабинета Венгрии появилась в документах советского МИД. Уже в следующем месяце он вернулся на родину в качестве будущего министра сельского хозяйства. Малоизвестный эмигрант внезапно получил ключевой пост в первом послевоенном правительстве Венгрии.

Учитывая все политические зигзаги эпохи Высокого сталинизма в странах Восточной Европы, фортуна не оставила Имре Надя и на родине. Именно он 15 марта 1945 года провозгласил правительственный декрет об аграрной реформе, по которому венгерские крестьяне впервые за сотни лет наделялись землей. Это сделало имя министра исключительно популярным в народе. Надь был введён в состав ЦК Венгерской коммунистической партии и одно время занимал пост министра внутренних дел, но в 1949 году был снят со своей должности по обвинению в оппортунизме. Серьёзных последствий для Надя эта временная опала не имела — напротив, она опять же сработала на его имидж. В глазах обывателей он был «истинным мадьяром» среди «московитов» и «жидов», страдающим за венгерский народ.

В 1953 году, после смерти Сталина, Имре Надь сменил на посту главы правительства предыдущего руководителя Венгрии Матьяша Ракоши. С этого момента бывший министр сельского хозяйства стал ассоциироваться с десталинизацией. При нём были уменьшены налоги, прекращены политические репрессии, сокращены капиталовложения в тяжёлую индустрию. Хотя речь шла о политическом тренде, едином для всех стран советского блока, венгры ассоциировали реформы именно с именем Имре Надя.

Правление Надя было недолгим. Спустя два года в результате партийных интриг он бы смещён со своего высокого поста и исключён из партии. В глазах сограждан это добавило Надю ореол «диссидента-мученика». Именно поэтому одним из лозунгов студенческих демонстраций, начавшихся 23 октября, стало немедленное возвращение Имре Надя в правительство. Это требование было удовлетворено 24 октября 1956 года.

Возвращение Имре Надя было ещё более бесславным. Вновь придя к кормилу власти, он оказался не в силах придерживаться твёрдой политической линии и метался между звонками из Москвы и воплями уличной толпы. Как вспоминал Георг Лукач, «с Имре Надем никогда не было ясно, на какой точке зрения он, собственно говоря, действительно стоит… Я абсолютно не утверждаю, что Имре Надь был контрреволюционером или, если хотите, сторонником капитализма… Одним словом, я не утверждаю ничего подобного. Я говорю лишь о том, что у него не было никакой программы. Сегодня он говорил одно, завтра — другое»146.

28 октября 1956 года он признал «народное возмущение», которое только всего за несколько дней до этого именовал «контрреволюцией», справедливым, заявил о выводе советских войск из Будапешта и легализовал все военизированные формирования мятежников. К тому времени Надя утратил контроль над ситуацией в стране. В условиях, когда венгерские войска были парализованы, силы безопасности разгромлены, а советские войска выведены из столицы, Надь фактически оказался заложником бушевавших на улице правых. Премьер-министру оставалось лишь безоговорочно исполнять их требования.

1 ноября Имре Надь заявил о выходе Венгрии из Организации Варшавского договора и провозгласил нейтралитет страны. На следующий день было сформировано многопартийное правительство, где ведущие позиции заняли полевые командиры мятежников Пал Малетер и Бела Кираи. Очевидно, что всего спустя несколько дней после своего триумфального возвращения на пост премьера Надь превратился в символическую фигуру, не нужную даже правым. К тому времени толпа на улице уже кричала: «Имре Надь — жид!». Радио «Свободная Европа», самый авторитетный источник информации для повстанцев, требовало сместить коммуниста и «агента Москвы» Надя. С большой долей вероятности можно заключить, что, если бы советские войска не подавили мятеж, участь «дядюшки Имре» вряд ли была бы лучше