Тайны пропавших экспедиций - Сергей Ковалев

В связи с этим представитель военного флота России капитан 2–го ранга Ф. Матисен подчеркнул, что: «…если Шпицберген попадет под влияние иностранной державы, то этим самым для России будет закрыт наш единственный оставшийся свободным выход в Атлантику… Шпицберген является для России объектом первостепенной важности». Но лучше всех, на последовавшем затем заседании Государственной думы, эту проблему озвучил министр иностранных дел С. Сазанов: «При современном международно-правовом состоянии шпицбергенского вопроса, особенно выгодным, в случае подписания проектированной шпицбергенской конвенции, успешным будет положение тех государств, подданные которых к моменту подписания будут занимать участки на Шпицбергене или хотя бы принимать некоторое участие в эксплуатации естественных богатств. Принимая во внимание, что в настоящее время на Шпицбергене нет русских людей, и что туда не вложено никаких русских капиталов, является настоятельно необходимым хотя бы в слабой степени восполнить этот пробел и оградить русские интересы в этой богатой северной окраине, представляющей для нас со всех точек зрения значительный интерес».

Хотелось бы особо отметить, что руководитель российского МИДа особо подчеркнул, что созрела настоятельная необходимость организации на Шпицбергене русскою, по внешней форме неказенного предприятия, которое, служа проявлением нашей деятельности на Шпицбергене, обеспечило бы русскому правительству защиту его старых прав на эту территорию. Неудивительно, что очень скоро было принято решение на срочное снаряжение и отправку на Шпицберген российской экспедиции, которая должна была проверить на месте сведения о деятельности иностранных компаний, возможном заселении архипелага иностранными промышленниками и реальных объемах осуществления там добычи полезных ископаемых.

В правительственных кругах России вполне обоснованно считалось, что экспедицию на Шпицберген надо организовать достаточно срочно, так как российские права на архипелаге буквально «горели», так как проходящие переговоры в Христиании показывали, что работа по подготовке текста договора может закончиться еще до конца 1910–х годов.

Вот почему первое решение об отправке экспедиции было ориентировано уже на 1909 год. Для ее проведения предполагалось задействовать один из новейших российских ледокольных транспортов («Таймыр» или «Вайгач»), строительство которых заканчивалось на Невском судостроительном заводе Санкт–Петербурга. Однако экспедиция не пришла к архипелагу ни в 1909 году, ни в 1910 году. И пока российские чиновники пытались на основе исторических фактов доказывать исключительность наших прав на земли архипелага, предприниматели САСШ, Великобритании, Швеции и Норвегии стали на практике развивать свои национальные экономические интересы на шпицбергенской островной группе. Одновременно шведы, датчане и немцы очень активно занялись подачей заявок на угленосные территории.

Учитывая, что бездарно потеряно слишком много времени, МИД России выступило с категорическим требованием к Министерству финансов найти необходимые средства для срочной отправки на Шпицберген российской экспедиции во время новой навигации. К началу навигации 1911 года необходимые для проведения экспедиции средства удалось найти, и архангельские губернские власти получили предписание начать подготовку, а затем — провести экспедицию по защите русского приоритета на Шпицбергене.

Для похода к архипелагу было выбрано крепкое судно «Жак Кортье», на котором в 1908 году к Новой Земле выходила французская экспедиция под командованием Шарля Бенара. Эго плавание возглавил инспектор рыбных промыслов Архангельской губернии В. Држевецкий. В середине сентября 1911 года экспедиция вышла к Шпицбергену, но через 2 недели попала в сильнейший шторм. В корпусе «Жака Кортье» появилась течь, и было принято решение укрыться в ближайшей гавани у становища Меховен. Во время обсуждения дальнейших планов экспедиции среди ее членов возникли разногласия.

Капитан судна В. Серебренников и геолог Р. Самойлович твердо стояли на продолжении экспедиции, но руководитель В. Држевецкий категорически отказался идти к архипелагу. Экспедиция ни с чем вернулась в Архангельск. Провал экспедиции Држевецкого серьезно помешал работе российских дипломатов, тем более, что в 1910—1911 годах в Европе появился высококачественный шпицбергенский уголь, доставленный в порты на американских пароходах. При этом, когда русская экспедиция В. Држевецкого не прошла к Шпицбергену, на архипелаге завершили работу сразу две норвежские экспедиции, проводившие здесь комплексные геологические и географические исследования с использованием радиотелеграфной станции на Шпицбергене — в Гринхарбуре. Правда, и сегодня мы не знаем, почему России был дан еще один дополнительный, а главное — столь нужный для нас год. Возможно, причиной тому является умение русского МИДа способствовать принятию нужных для страны решений, а возможно — некорректность в поведении американских и германских дипломатов, которые неоднократно срывали заседания конференции. И Россия успешно использовала данный ей шанс. Хотя и здесь не обошлось без исконно русской «смекалки».

Реально оценивая возможные последствия потери Шпицбергена для империи, российское Министерство внутренних дел организовало секретное ведомство, получившее наименование «Особое совещание». Его основной задачей стала обязательная организация российской экспедиции на Шпицберген, и — не позднее 1912 года. Работу секретного ведомства возглавил директор Департамента общих дел МВД действительный статский советник и камергер Алексей Арбузов. На должность начальника новой экспедиции на Шпицберген был рекомендован молодой полярник и геолог Владимир Русанов. Рекомендацию Владимиру Александровичу для нового похода дал член «Особого совещания», недавний губернатор Архангельской губернии И. Сосновский, который хорошо его знал как «человека выдающихся нравственных качеств, смелости и увлечения делом, а также — большой расчетливости в средствах при снаряжении экспедиции». Все указанное в рекомендации полностью соответствовало истине. Однако губернаторская рекомендация Русанову выглядела более чем странно. Дело в том, что молодой геолог был известен еще и как бывший политический ссыльный. И, что самое непонятное… 30 марта 1912 года в адрес МВД и МИД пришли анонимные письма, в которых говорилось: «Или же для министерства недостаточно плодов русановской деятельности на Новой Земле, имевшей последствием закрытие для русских промышленников 7 исторических гаваней в Финмаркете? Неужели так быстро забыта знаменитая экспедиция Држевецкого?»

Можно только предположить, что лишь безвыходность возникшей ситуации и, безусловно, официальное рекомендательное письмо И. Сосновского нейтрализовали вопрос о политической неблагонадежности В. Русанова. Тем более, что сведения анонимного автора о провале недавней новоземельской экспедиции вообще не соответствовали истине.

Экспедиция Владимира Русанова на Новую Землю отличалась не только исключительным вкладом в изучение Арктики, но, прежде всего, имела важное государственное значение. Благодаря усилиям и опыту Русанова этот архипелаг был предохранен от «уготованной ей печальной участи открытого русскими людьми Груманта».

9 февраля 1912 года вице–директор департамента общих дел Министерства внутренних дел России Е. Шинкевич направил Русанову официальное предложение подготовить проект и возглавить экспедицию на Шпицберген. Есть основания предполагать, что такой проект по просьбе И. Сосновского был разработан ранее и находился в его личных документах среди материалов перспективных российских экспедиций в Арктику. Данное предположение подтверждается тем, что всего 5 дней спустя после получения предложения Е. Шинкевича, то есть 14 февраля, Владимир Русанов принимает предложение возглавить Шпицбергенскую экспедицию и представляет проект и «План Шпицбергенской экспедиции» на 1912 год. Одновременно он послал русскому консулу в Христиании (Осло) телеграмму с просьбой начать поиск судна, подходящего для экспедиции. Однако, совсем уж неожиданно, в эти дни остро встал вопрос о финансировании экспедиции. В решении данного вопроса пришлось даже принять участие российскому императору Николаю II. Только вмешательство царствующей особы позволило 2 апреля 1912 года получить из российского Министерства финансов 54 тысячи рублей специально для проведения Шпицбергенской экспедиции.

Предположительно, особая роль в принятии положительного решения на самом высочайшем государственном уровне принадлежит справке «О предстоящей Международной конференции по Шпицбергенскому вопросу», подготовленной в 1910 году группой известных политических деятелей России во главе с председателем Совета министров Петром Столыпиным. С данной справкой в мае того же года российский император Николай II ознакомился лично, и этот факт подтвержден его личной подписью. Основные задачи экспедиции были определены и получены руководителем экспедиции в секретном «Наставлении начальнику Шпицбергенской экспедиции 1912 года геологу Владимиру Александровичу Русанову». Эти задачи были определены следующим образом: