Искры на воде (сборник) - Вячеслав Павлович Архипов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Род Шалгу всегда останавливался только в этом месте. Все это знали, и никто не занимал чужой уголок. Лодку надёжно привязали, спустили трап. Быстро поставили чумы. Стойбище появилось настолько скоро и органично, что казалось, будто оно было здесь всегда. Уже дымились костры, над ними висели котлы для еды и чая, варили пойманную по пути рыбу, заваривали чай из листьев и корешков — покупной чай уже закончился, его предстояло купить. Поначалу брали немного: попробовать, насладиться, уже потом, попозже, приобретут столько, сколько нужно на весь год. Так делали всегда.
Нюнням помог установить чум и пошёл на берег Бирюсы. Присев на выброшенное большой водой дерево, он стал вглядываться в набегающие водные струи чужой реки. Сильное течение перекручивало воду так, словно хорошая хозяйка месила тесто. Струи подчинялись могучей силе, иногда всхлипывая. Воды Туманшета сразу попадали в это месиво, переплетаясь и постепенно сливаясь с Бирюсой. Уже через расстояние полёта стрелы ничего нельзя было разобрать, где чья вода. Смотреть на воду можно бесконечно. Человек может в ней увидеть всё, что только захочет. Вода примет нужные формы, какие только родятся в твоём воображении. Вот бог Есь улыбнулся, словно посмотрелся в реку, как в зеркало. Вот старуха Хоседэм нахмурилась. Вон там Чур пробежал, а здесь старик Шалгу задумался. И всё есть. Нюнням достал кисет, подаренный Тегой, и стал внимательно рассматривать: в пути некогда было посмотреть, то охотники были рядом, то у костра темно было. Он ещё несколько раз ловил на себе взгляды девушки, не понимая удивительное её превращение. Кисет был красив, видно, что мастерица старалась. Хотя одного старания мало, нужно и умение, а вот это есть не у всех, делают все одинаково, но получается по-разному. Кисет был сшит из непромокаемой налимьей шкуры. Шкура, тщательно выделанная, была почти невесомой, но крепкой. Если охотник случайно намокнет где-нибудь, то огниво и табак будут сухими. Это очень важно. Обшит кисет беличьими хвостами и украшен разноцветным бисером. Пока разглядывал, захотелось выкурить трубку. Делать особо нечего: охотиться здесь нельзя, в этих местах добывают себе пропитание местные жители, а вот рыбачить никто не запрещает. Завтра Нюнням возьмёт ветку и поплывёт на другой берег Бирюсы побросать удочку, можно наловить свежей рыбы на обед, да и скоротать время приятней на рыбалке, чем болтаться по селению.
С торговлей не торопились. Шалгу узнавал новости и ждал. Кроме торговли, он расспрашивал знакомых охотников, куда можно идти с подарками для невесты. Но пока ничего достойного не находилось. Вскоре пришёл знакомый охотник, которому в прошлом году Шалгу делал лодку-ветку, ему же старик привёз обещанный лук. Не такой, как у младшего сына, но очень хороший, таких немного найдёшь во всей округе. Шалгу сидел рядом с чумом и курил как обычно, стоило только отвлечься от работы, сразу одолевали какие-то мысли. Иногда приходили воспоминания из такой далёкой жизни, что казалось, что это уже не совсем правда, а просто выдуманная красивая сказка. В последнее время всё чаще посещают его такие «гости».
— Здравствуй, Шалгу, — сказал охотник, присаживаясь к огню. Молча набил себе трубку, кинул уголёк от костра в табак и стал старательно раскуривать. Трубка раскурилась не сразу, словно выдерживая паузу. Шалгу кивнул пришельцу, не вынимая своей трубки изо рта, словно важнее ничего не было, так они сидели и курили довольно долго.
— Как удался сезон? Всё ли хорошо? — наконец спросил Шалгу.
Охотник уже давно ждал этого вопроса, который был предлогом для
разговора. Первым начинать разговор должен был старший.
— Всё хорошо. Бог Есь дал удачи. Белки было много, соболь не ушёл в другое место. И мясо было в чуме всегда; лодка послужила хорошо, много рыбы поймали. Удача не бросила меня и весь мой род. А у тебя всё ли ладно?
— Всё ладно. Ты помнишь, я просил в прошлый раз узнать про невесту для моего младшего сына?
— Да, я помню. Ходил зимой далеко, к карагасам, узнавал. Есть такая, какую ты просил, но далеко надо ходить. В самое верховье Бирюсы. Те карагасы сами сюда не кочуют. Они спускаются по Уде. Ближе я не нашёл ничего достойного.
— Может, это и к лучшему, — сказал Шалгу.
Он снова замолчал, поглядывая на костёр. Гость уже ещё набил трубку, все не решаясь спросить про заказ. Но вдруг Шалгу сам сказал:
— Лук я сделал для тебя. Завтра приходи.
— Хорошо, — сказал охотник, едва не подпрыгнув от восторга. Луки, которые делал старый мастер, славились, поэтому в качестве не стоило сомневаться. Раз сказал, что сделал, значит, такой, какой надо. Охотник едва смог докурить трубку спокойно. Потом попрощался и пошёл к себе. Ему хотелось бежать вприпрыжку, но он усмирил свой восторг.
Нюнням пришёл после гостя и сел на его место у костра.
— Рыбачил? — спросил Шалгу.
— Немного есть, отдал Кутеге. Приготовит. Или ты хочешь на рожне?
— Поставь чаю.
Уже звёзды мелкими снежинками расхолодили всё небо и плескались в воде, раскачивая реку. Отец с сыном всё ещё сидели у костра и молчали, каждому было уютно в своих мыслях.
«Может, лучше будет сосватать Тегу, — думал Шалгу. — Хорошая невеста выросла. И в чуме у неё будет порядок. И смотрит она на Нюнняма не просто так — нравится ей сын. И он тоже смотрит на неё внимательно. А несколько лет назад она часто подразнивала Нюнняма». Шалгу не один раз видел, как сын убегал от неё, чтобы не связываться. А теперь смотри, как всё сложилось. И из своего стойбища. Её родители прибились к стойбищу уже давно. С ними была ещё одна семья. В тот год медведь пришёл в их стойбище. Несколько семей погибло, пока убили зверя. Остальные решили, что беда эта не просто так, и ушли из родных мест, путая следы, чтобы старуха Хоседэм больше не посылала к ним медведя. Их приняли, теперь уже и не помнили, что они пришлые, сблизились со всеми. В тайге одному прожить
