Second Debt - Pepper Winters

Я сглотнула, когда потребность получить освобождение нахлынула на меня с новой силой.

Мои глаза скользнули вниз по его телу, устремляясь к его твердой длине, что обтягивали джодпуры.

— Ты не можешь продолжать играть в свои игры, Джетро.

Он провел рукой по своим влажным волосам.

— Где ты во всем этом видишь намек на игры или же шутки?

— Здесь нет этого.

— Нет, здесь этого определенно нет. — Резко хватая мою руку, он прижал свою татуированную подушечку пальца к моей. — Это не игра... больше не игра. Долги связывают нас вместе, пока мы живы. Ты — моя, и я уже говорил тебе, не отбрасывай так легко мой дар, пока не узнаешь, что именно он подразумевает под собой.

Мое сердцебиение сконцентрировалось в моей крови, забирая всю силу из моих коленей, заставляя их подгибаться.

— Я не желаю принадлежать тебе.

Он покачал головой, пара одиноких капелек соскользнули с его локонов пепельного цвета. Его предплечья выглядели мощными и сильными, когда он заключил мою щеку в свою большую ладонь.

— Слишком поздно для этого.

— Для правды никогда не поздно.

Склоняя свою голову, он прижался своим лбом к моему.

— Ты права. Для правды никогда не бывает поздно.

То, как он это сказал, заставило мою душу метаться в разных направлениях в поиске ближайшего выхода. Что он скрывает от меня?

— Если ты говоришь, что я принадлежу тебе, тогда, по правилам, и твои секреты принадлежат мне. Они будут в безопасности со мной.

Он вдохнул, его глаза опустились к моим губам.

— Я прекрасно понимаю, о чем ты просишь.

— О чем я прошу?

Он печально улыбнулся.

— Ты хочешь знать, почему я такой, какой есть. Ты хочешь узнать, куда я исчезаю, когда мне необходимо немного пространства, и хочешь знать, как использовать мои слабости против моей семьи.

«Да. А еще я хочу понять, почему я чувствую то, что чувствую. Почему, столкнувшись с могилами своих предков, я так быстро забываю и ищу то, что не могу найти?»

Его пальцы сильнее приникли к моей щеке, удерживая меня более решительно. Его голова склонилась к плечу, располагая губы на расстоянии перышка от моих.

Мои губы пощипывало, они воспламенялись от жажды прикосновения. Ожидание заставило мою кровь нестись быстрее до того момента, пока мне не понадобился холодный душ вместо горячего.

— К несчастью для тебя, я планирую хранить мои секреты. — Его мятное дыхание обвеяло меня и, пленив мою душу, разорвало ее на кусочки.

— Почему? Что такого ужасного в том, что ты скрываешь?

Он сглотнул, преодолевая последнее расстояние между нами и прижимая меня сильнее к плиточной стене.

— Замолчи.

Я ахнула, когда его губы приникли к моим.

В тот момент, когда мы прикоснулись друг к другу, все вокруг нас вспыхнуло.

Гнев, который я лелеяла внутри себя, мгновенно испарился. Мое отвращение и горечь покинули меня. Даже образы надгробных надписей и могил не могли помешать мне предать свою семью.

Я хотела разрушить все свои стены и открыться ему. Я хотела позабыть прошедшие месяцы, хотела притвориться, что он был нормальным парнем, который предлагал мне нормальные вещи. Я так хотела верить, что он мог спасти меня и не убить в итоге.

Он издал стон, когда я окунулась в этот поцелуй, прижимая свое тело к его.

Я уже была в аду. Я просто не могла пасть еще глубже. Возможно, с таким же успехом, я могла сдаться, поддаться ему и просто признать свое поражение.

Каждая темная часть меня, каждая искорка и понимание того, что делало меня человеком, хотела быть увиденной и понятой. Я хотела, чтобы он видел, что я его — не потому что я была пешкой в игре, которую совершенно не понимала, — а потому что я была женщиной, без которой он не мог жить.

Его восхитительное тело прижало меня к плиткам. Его язык ворвался в мой рот, как будто имел полное право быть там.

И так и было.

Мое тело предпочло его.

«Только твое тело?»

Я не могла признать, что и моя душа, предпочла его тоже.

В любом случае, я не могла выиграть против правды.

Пока наши языки танцевали, мой разум улетел из настоящего к воспоминанию, которое я даже и не знала, что было у меня.

— Нила — это Джетро.

Я моргнула и уставилась сквозь свою челку на высокого, тощего мальчишку, который выглядел слишком уж элегантно в этом костюме тройке. Я сочла его наряд идеально подходящим для милого ресторана на открытом воздухе, в котором мы сидели с няней. Она сказала мне надеть мое любимое платье — белое, с четырьмя ярусами, с розовыми бантиками и лентами — и она отведет меня на мой седьмой день рождения на ланч.

Единственное правило — никто не должен знать. Даже мой брат-близнец.

Моя няня подтолкнула меня.

— Поздоровайся, Нила.

Я вновь взглянула на мальчишку передо мной. Его темные волосы были уложенные набок. Все в нем так и кричало о высокомерии и озлобленности, но под этим всем пряталось то же, что чувствовала я.

Обязанность.

Крошечные бабочки запорхали в животе от мысли, что он мог чувствовать то же удушающее осознание, что нам были предназначены определенные роли — независимо от наших желаний.

— У тебя тоже строгий папа? — спросила я.

— Нила! — моя няня шлепнула меня по попе. — Будь вежливой и не любопытствуй.

Джетро сощурился и посмотрел на мою няньку. Он сжал руки в кулаки, а его щеки покраснели из-за того, что он увидел, как она воспитывает меня. Я думала он убежит, его ноги повернулись к выходу из ресторана, но затем он встретился со мной взглядом.

— Мой отец ожидает от меня, что я буду тем, кем не являюсь.

Мое детское сердечко затрепетало.

— И мой тоже. Я люблю одежду, но не хочу быть швеей. Я хочу быть первой девочкой, которая докажет, что единороги существуют.

Он ухмыльнулся:

— Они не существуют.

— Существуют.

Он покачал головой, что-то холодное и отстраненное было в его чертах лица.

— У меня нет времени на глупых детей. — Когда он повернулся, я смотрела ему вслед с открытым ртом. Я не перестала смотреть, пока мужчина с седыми волосами и в черном жилете не взял за руку сына и исчез в солнечном свете.

Мы встречались.

Сколько раз нас знакомили? Джетро сказал, что я что-то подписала розовым карандашом. И теперь я вспомнила ланч на мой седьмой день рождения.

Неужели мои чувства появились из-за того, что он был в моем прошлом — как клеймо на моей судьбе? Или какая-то часть меня знала, что ребенок, которого я видела в тот день, по-прежнему существовал?

Джетро отстранился, смотря мне в глаза.

— Что? О чем ты думаешь? — его губы были влажными от поцелуев.

Волна желания накатила на меня. Я прижала свои губы к его.

Он напрягся, затем открыл рот, приглашая мой язык скользнуть в его таинственный вкус.

Я застонала, когда его рука двинулась от моей щеки к скуле, крепко удерживая меня на месте. В тот момент, как он взял меня в плен, его поцелуй превратился в пир. Я была главным блюдом, и он делал так, как и говорил в эсэмэсках от Кайта. Он целовал меня так страстно, что мне не оставалось выбора, кроме как принять его вкус, вдохнуть его аромат, убеждаясь, что он навечно останется в моих легких. Он занимался опьяняющей любовью с моим языком, с каждым влажным движением рта поднимая меня все выше и выше.

Моя кровь бурлила от желания, посылая сигнала к клитору.

Если он продолжит так целовать меня, я, возможно, кончу от этого.

— Правда может нанести больше урона, чем ложь, — прошептал он между поцелуями.

Я потеряла способность отвечать. Мое тело желало его, и все, что я хотела, — это сорвать его промокшую одежду и скользнуть на его член. Я хотела забыть о вражде и смерти.

— Тогда перестань лгать, — выдохнула я.

Он отстранился, и весь жар и страсть улетучились.

— Я лгал всю свою жизнь. Я не знаю другого пути. — Заправив влажную прядь волос мне за ухо, он добавил: — Однако ты новичок. Тебе лучше преуспеть в искусстве притворства, если ты хочешь выжить в моей семье.

Даже не взглянув на меня, он ушел.

Я сжала руки в кулаки, когда проследила за коридором и французским дверями, которые вели наружу.

Я была раздражена, взбешена и на пределе. Расплавленное желание от моего почти-оргазма превратилось в бурлящее раздражение. Как посмел Джетро прийти ко мне в комнату без приглашения и подсмотреть, как я делаю что-то настолько интимное? Как он посмел смутить меня, но в то же время странно возбудить тем, что меня поймали? И как посмел он сказать, что я отстойная лгунья, когда я та, кто постоянно указывает ему на его ложь!

После того как он оставил меня одеваться, мой разум спланировал парочку колких ответов. Если бы он не убежал — как обычно — я бы «посмеялась последней». Уверена в этом.