Святые подвижницы Восточной Церкви - Филарет (Гумилевский)

«Прошло около сорока семи лет, — отвечала она, — со времени выхода моего из Иерусалима в пустыню. У меня оставалось два с половиной хлеба, когда переправилась я через Иордан; понемногу съела я их и потом питалась травой. Борьба моя продолжалась 17 лет. Она была такова, что я теперь содрогаюсь. С одной стороны, невыразимо страдала я от голода и жажды. Мука усиливалась воспоминанием о вкусной пище и вине дней разврата моего. Злой дух воскрешал в мыслях со всей живостью распутные песни, которые я пела, и мерзкие, похотливые картины неисчислимых преступлений моих. С другой стороны, одежда, в которой вышла я, совсем распалась, и я подвергалась влиянию всех перемен, всем жестокостям времен года: то солнце жгло раскаленными лучами, то стужа охватывала меня. Тогда падала я на землю, сожженная или оледенелая, чувствовала я, что умираю, а тысячи искушений нападали на меня с демонскою силою.

В этом неизъяснимо жестоком состоянии Пресвятая Богородица была пристанищем. Я горько рыдала и, ударяя себя в грудь, простиралась на земле и молила Владычицу не лишить меня помощи. После рыдания и мольбы свет озарял душу и покой возвращался моему сердцу. Милостивая Царица не отказала мне в своей помощи.

Вспоминая, — продолжала пустынница, от каких зол избавил меня Господь, я питаюсь пищей неистлевающей, надеждой спасения, питаюсь и покрываюсь словом Бога, содержащего все (Втор. 8 гл.). Не одним хлебом живет человек» (Мф. 3 гл.).

Когда Зосима услышал, что пустынница произносит слова Св. Писания, он спросил ее: как знает она Св. Писание? Она улыбнулась и сказала, «что ни в мире не училась она, ни в пустыне не слышала, кто бы читал ей книги; голос Божий, живой и действенный, раздающийся в сердце, один наставник мой. Но довольно, довольно обо мне, я исполнила твое желание».

Упав к ногам Зосимы, она просила благословить ее. Он со слезами произнес: «Да будет благословен Бог, совершающий чудеса! Да будет Он благословен и за милость ко мне».

Пустынница встала и, удержав Зосиму, готового пасть ей в ноги, сказала: «Умоляю тебя именем Спасителя не говорить обо мне никому ничего, пока я не умру. В следующем году ты не выходи из монастыря с другими в начале поста, да и нельзя будет выйти; в великий четверток приди на берег Иордана и принеси сосуд с Телом и Кровью Христовой, дабы я удостоилась приобщиться Св. Тайн. Дай знать о. Иоанну, настоятелю, чтобы смотрел за стадом своим — в нем многое требует исправления. Но об этом скажешь после того, как приобщишь меня».

В следующем году Зосима лежал больной, когда братия в начале поста выходили в пустыню. Он вспомнил тогда слова пустынницы. В Великий четверток отправился он со Св. Дарами к Иордану. Вечером видит он святую на другом берегу. Она осенила крестом воду и пошла по воде, как по суше. Она просила прочитать Символ веры и молитву Господню «Отче наш». Когда приобщилась она Тела и Крови Господа, то, подняв руки к небу, произнесла: «Ныне отпущаешь Ты рабу Твою, Владыко, по глаголу Твоему с миром, очи мои видели спасение души моей». Потом, обратись к старцу, сказала: «И ты, отец Зосима, сотвори для меня любовь, не откажись придти в следующий пост на то место, где в первый раз говорили мы с тобою». Она взяла только три зерна чечевицы и отправилась через реку, как пришла, но воде как по суше.

В следующем году Зосима пришел на то место, где в первый раз виделся с пустынницей. Здесь увидел он мертвое тело праведницы и оросил ноги ее слезами. Он начал петь псалмы, но колебался сомнениями, где похоронить ее? Лицо усопшей обращено было к востоку, а близ головы видит он на песке слова: «Авва Зосима! Погреби здесь тело бедной Марии и, предав землю земле, молись за ту, которая отходит к Господу после приобщения Святой Вечери». Зосима похоронил тело святой в яме, выкопанной львом, явившимся к услугам праведницы. Кончина равноангельной Марии последовала в 522 г., апреля 7 дня.

Зосима, возвратясь в киновию, пересказал о Марии все, что видел и слышал, во славу Божию.

Св. Мария Мастридия и две неизвестные по имени подвижницы

Когда стала известной история дивной Марии, высокие подвиги равноангельной Марии, дивная надежда ее на Господа, оказавшаяся столько верной и сильной, воодушевила не одну деву на подвиги более или менее трудные.

Об одной подвижнице, скончавшейся при жизни св. Кирияка и, следовательно, прежде 557 г., когда почил св. Кирияк, рассказывает Кирилл в житии св. Кирияка.

Иоанн, ученик св. отца Кирияка–отшельника, пишет Кирилл, рассказывал мне следующее:

«За несколько лет перед сим шли мы с другом, братом Парамоном, к отцу Кирияку. И вот вдали видим стоящего человека. Мы, подумав, что это пустынник, поспешили подойти к нему, чтобы поклониться ему. Когда приблизились к этому месту, тот исчез из глаз наших. Мы испугались при мысли, не злой ли это дух. Стали на молитву, и, помолясь, осмотрелись кругом, там и здесь, и нашли пещеру."Конечно, здесь раб Божий, — сказали мы, — он скрылся от нас сюда". Подойдя к пещере, просили мы, чтобы показался он нам и не лишил нас своих наставлений и благословения. Из пещеры услышали мы ответ:"Какой хотите пользы от женщины, грешной и простой? Куда идете вы?""Мы идем к отшельнику Кирияку, — сказали мы, — но открой нам Бога ради твое имя, твою жизнь и почему пришла ты сюда?"Она отвечала:"Идите, куда идете, а когда возвратитесь, скажу вам". Мы с клятвой уверяли ее, что не отойдем, пока не выслушаем о ее жизни. Поняв, что не отойдем от нее, она, не показываясь нам, рассказала о себе так:"Я называюсь Мария, была чтицей псалмов при церкви Воскресения Христова, злой дух уязвлял мною многих. Я пришла в страх: как бы не быть мне виновной в соблазне и как бы не приложить грехов к грехам моим. Молилась я усердно Богу — избавить меня он напасти. Раз, умилившись душой от страха Божия, пошла я к Силоаму, налила сосуд водой, взяла корзину с мочеными бобами, ночью вышла из святого города и, поручив себя Богу, отошла в пустыню. Бог привел сюда, и здесь живу я уже восемнадцать лет; благодатью Божией ни вода не истратилась у меня, ни бобы в корзине не убавились. Затем прошу вас — идите теперь к отцу Кирияку и выполните свою службу; когда же будете возвращаться, посетите меня, бедную". Выслушав это, пошли мы к отцу Кирияку, рассказали ему все, что слышали от блаженной Марии. Отец Кирияк, подивившись, сказал:"Слава тебе, Боже наш, у Тебя есть сокровенные святые мужи и жены, тайно служащие Тебе. Идите, дети мои, — прибавил он, — к угоднице Божией и, что скажет вам, сохраняйте". Возвращаясь от отца Кирияка, пришли мы к пещере блаженной Марии."Раба Божия! — говорили мы. — По твоему приказанию пришли мы к тебе". Но ответа не было. Войдя во вход к пещере, сотворили мы молитву, но ответа опять не было. Тогда вошли мы в саму пещеру и нашли рабу Божию, скончавшуюся о Господе. От святого тела ее выходило сильное благоухание. С нами не было ничего, чем одеть ее. Поспешив в обитель, принесли мы все нужное; одев ее, похоронили ее в пещере и завалили устье пещеры камнем».

О другой палестинской пустыннице рассказывал великий подвижник Сила, подвизавшийся в аравийской пещере, в ските Фара. «За несколько лет перед сим, — говорил он братиям, — жил вблизи меня отшельник, которого я очень любил. Было у нас обыкновение — посещать его в великие праздники, приносить ему нужное и получать благословение его. В праздник Пасхи взял я милоть, несколько бобов и несколько хлеба и пошел к старцу, по обычаю. По смотрению Божию, пришлось мне запутаться в холмах и пустырях; настал дневной зной, я стал изнемогать от жара и труда. И обратился я ко Господу с крепкой молитвой. Изнемогая от жажды и зноя, лежал я без сил и вошел в тонкий сон. Вот подходит ко мне кто‑то и говорит:"Будь бодр, авва, ты не заблудился, и труд твой не напрасный". Проснувшись, не видал я никого, но с радостью благодарил Бога; помолился — и вот вижу между холмами следы человека. Я пошел по следам, вижу много хвороста и пещеру; я стал звать:"Благослови меня, отец" — ответа не было. Подошел еще, вижу иного инока, сидящего в молчании. Поклонились мы один другому, и он сказал, чтобы я начал молитву."Твое это дело, ты пресвитер", — говорил он. Я отказывался, желая скрыть себя."К чему лгать, авва–пресвитер?" — сказал он. Мы сели, и я терялся в догадках, жена ли это или евнух?"Ты, авва, смущаешься о мне, жена ли или евнух я", — сказал он. Я растерялся от этих слов."Дай мне слово не говорить обо мне никому до смерти, и я скажу тебе о себе", — сказал пустынный человек."Бог знает, — отвечал я, — как я желаю знать о подвигах", — и дал слово молчать."Я дочь эпарха Константинопольского, — так говорила она, — сенатор обручил меня за своего сына, быв другом отцу моему. Мне никак не хотелось выходить замуж, но не говорила я о том родителям. Утешением для меня было заниматься молитвой, и я молила Господа исполнить тайное желание мое. Раз говорит мне отец:"Будь готова к браку, дочь моя, пришло время"."Нельзя мне решиться на то, — отвечала я, — прежде чем исполню обет"."Какой?" — сказал отец."Обещала я поклониться святым местам", — сказала я. Он шутливо говорит:"Когда выйдешь замуж, тогда исполнишь обещание свое — вместе с мужем"."Нет, — сказала я решительно, — я обещала поклониться девой — и это должно быть выполнено: лгать перед Богом не могу, страшно". Родитель уступил. Со мной отпущено множество слуг, служанок, 3000 золотых. На корабле прибыли мы в святой город. Поклонившись святым местам, отправилась я посетить египетских отцов. Близ великой Лавры Египетской видела я трех великих старцев, один из них особенно показался мне ангелом. По возвращении в святой город надлежало возвратиться в Константинополь. Я приготовила два письма, одно к родителям, другое к младшему брату, который был со мной. В последнем написала я, что не могу я быть в супружестве и посвящаю жизнь свою Господу. Когда выезжали мы уже из города, я сказала брату, что нужно мне побывать в Гефсимании. Оставив письма в одежде моей, с одной служанкой отправилась я в Гефсиманию. Потом, оставив ее здесь, одна поспешила к великому старцу своему. Со слезами просила я его облечь меня в монашенство и дать мне книги, какие у него видела. Он исполнил просьбу мою. Пробыв у него день, сказала я ему:"Теперь благослови меня идти, куда Господь повелит". Со слезами помолившись обо мне, дал он мне свои книги и отпустил с миром. Возложив надежды мои на Господа, пришла я в эту пустыню и вот живу в ней уже 28 лет; ты первый, кого я вижу здесь". Когда окончила она рассказ свой, я просил ее покушать со мною пищи, какая была со мной. — "Тебе нужно подкрепиться пищей, ты устал, а у меня есть другая пища", — сказала она. Изумительно для меня было то, что, столько лет прожив в пустыне, она не потеряла своей красоты. В пещере ее я не чувствовал жажды, но думал: что‑то будет после? Она, отвечая на мысль мою, сказала:"Будь покоен, авва, жажда не будет томить тебя, пока не дойдешь до кельи твоей". Прощаясь с ней, просил я ее:"Дозволь мне приходить к тебе для советов". Отправившись в путь, я точно не чувствовал жажды. Спустя некоторое время пошел я к ней, но уже не нашел ее в пещере. За все слава Господу».