Невидимые узы - Жан-Франсуа Паск
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Николь вдруг умолкла и уставилась на полицейского.
– Сказать, что я чувствовала в тот момент? Жалость. Единственный раз в жизни я почувствовала жалость к мужчине. И не к моему изъеденному раком Ритону. К Жоржу.
Момент был болезненный, но Николь сумела сохранить достоинство, в чем Делестран постарался ей помочь.
– Итак, вы снова встретились?
– Да, я не могла позволить ему пройти мимо, не сказав ни слова. Вам случалось пересекаться с людьми из прошлого, которыми вы дорожили?
– Да, как и всем остальным.
– В этот раз все было иначе. Странно. Требовалось так много рассказать друг другу, а мы никак не находили слов, но за нас говорило молчание. В конце концов он узнал меня, но я поняла: что-то в нем умерло. Окончательно. Глаза больше не блестели. Я предложила выпить кофе, он отказался – без объяснений, только сказал: «Это мило, Николь, спасибо, но нет». Я сразу поняла, что торопить его нельзя. Он пообещал вернуться – и не обманул. Мне пришлось заново приручать его. У меня слабость к дикарям, майор… А уж если они загнаны в угол, я собой не владею!
Делестран ответил ей улыбкой большого ребенка, невероятно проницательного и сохранившего любовь к шалостям.
* * *Они встречались регулярно, но в привычку это не входило, бал правил случай: то на скамейке в саду Тюильри, где она находила его с книгой в руке, то на ее тротуаре. Понадобилось время, чтобы узнать причину его переезда в Париж. Он ночевал в гостиничных номерах, сдаваемых на неделю, и все время бродил по улице в поисках… кого-то. Позже Жорж признался Николь, почему так себя ведет. Делестран слушал, и перед ним возникали образы. Он видел застывший взгляд мертвых глаз этого человека, шрам от боевого ранения, подвал, служивший домом, горы книг, сложенных в перегородки, и то письмо, о котором Николь тоже знала.
Он получил его через год после смерти матери. Выйдя в отставку, вернулся домой, чтобы заботиться о ней, не желая, чтобы она закончила свои дни в доме престарелых. Бросил бы он все, будь мать жива? Николь задала вопрос и не получила ответа. Письмо стало отправной точкой. Он все продал и уехал в Париж. Николь стало известно, кто написал письмо и то, что эта женщина значила для Жоржа Бернара.
Матильду де Моссикур он знал когда-то давно, в другие времена, и не мог забыть ее по очень простой причине: она была его первой любовью. Именно из-за нее он вступил в Иностранный легион, чтобы сбежать из дома и любить эту девушку тайно, после того как они пережили неслыханно чувственные две недели лета и вынуждены были отказаться от волшебного будущего вдвоем, которое им сулила судьба. Жорж мало рассказывал Николь о том периоде, возможно желая защитить ее, а может, из застенчивости или просто потому, что такое не описать словами. Матильда родилась в семье с вековыми устоями. Она ничего не выбирала сама и не смогла отклониться от намеченного для нее пути, тем более что была официально просватана. С Жоржем она переступила черту, испытав самое возвышенное чувство, но влияние окружения оказалось сильнее страсти. Сорок два года спустя – он как будто пересчитал их – Матильда написала ему письмо и срочно призвала к ложу умирающей.
Николь замолчала, чтобы отдышаться, и Делестран воспользовался паузой.
– Я нашел письмо, он бережно хранил его.
– Значит, вы видели фотографию Матильды?
– Нет, фотографии в комнате не оказалось. Мы искали, но найти не смогли, хотя прочесали не всё – это заняло бы слишком много времени.
– Она была в конверте вместе с письмом. Он показал ее мне. Матильда стояла перед плакучей ивой, на фоне реки. Не знаю, какой она стала, постарев, но тогда была очень хороша. Ее снял Жорж, чем очень гордился, а она… отдала ему все, это было видно по глазам. В Матильде было что-то-не-знаю-что, что редко встречается: очарование и светлая печаль. Да, именно так. В этом вся разница между нами.
– Не принижай себя, Николь. Она тоже наверняка ужасно страдала. Ее жизнь, конечно, была комфортнее твоей, но стала ли она от этого счастливее?
– Но я никогда не выглядела как она на том снимке.
– Возможно, тебе не встретился хороший фотограф.
– Должно быть… Вы милый человек, майор.
– Значит, он вернулся в Париж, чтобы найти ее… Тебе известно, что такого важного она собиралась сказать ему перед смертью? Матильда ведь скончалась?
– Забавная мания у вас, у полицейских!
– Которая именно? Постоянно задавать вопросы?
– Нет, это часть вашей профессии; я о том, что вы не используете некоторые слова. Например, не говорите «умерла», только «скончалась»!
– Ты права. Это из суеверия, а может, мы лучше других знаем, что такое смерть на самом деле, потому и ругаемся сильнее… – Делестран не нашелся, что еще сказать. – Мы отвлеклись, Николь, давай вернемся к Матильде и Жоржу. Так ты знаешь, что она сказала ему перед смертью? Почему стремилась его увидеть?
Николь несколько раз кивнула, плотно сжав губы, как будто пыталась удержаться от ответа, и все-таки сказала:
– Не падайте в обморок, майор: она подарила ему сына. В этом и заключалась страшная тайна: у Жоржа был ребенок, и никто об этом не знал.
– Как это возможно?!
– Тогда все происходило иначе… Одного раза хватило, чтобы она забеременела, и хуже всего было то, что все обнаружилось, когда Жорж
