Формула смерти - Фридрих Незнанский

Он очень удивился, обнаружив, что Берцуллони самолично ждет его вместе с бригадой обслуги у боксов. Это была какая-то особая честь — обычно Берцуллони со своими пилотами особо не церемонился. Разбор полетов он устраивал, как правило, у себя в кабинете.

Берцуллони же неожиданно с хитрой улыбкой и со словами: «Сюрприз, Жорж! Вуаля!» — шагнул в сторону, и изумленный Егор увидел наконец, что привлекло внимание всей команды и что скрывала от него полноватая фигура бывшего владельца «Маньярди». За спиной у Берцуллони оказалась… Олеся Викторовна!

Она улыбалась, сияя безупречно красивым лицом, и, чувствовалось, ждала его реакции. Он стоял во взмокшем на спине комбинезоне, немного разбитый, немного оглохший. И все же эйфория гонок была сильнее его неявственно пока осознаваемого недовольства тем, что Олеся настигла его здесь. Ну что ж, придется объясняться. И если надо — как можно решительнее…

— Вот видишь, Жорж, какая радость! Господин Соболевский прислал к нам мадам Ольесю узнать, как у тебя идут дела, и она, слава богу, сама, своими глазами увидела все как есть. Я верно говорю, мадам?

— О да, господин Берцуллони! — ответила она, подходя к Егору и целуя его в щеку. — Это я по русскому обычаю, — пояснила она Берцуллони.

— Си, си, — радостно затряс тот лысеющей башкой.

— Я действительно все видела, — продолжила между тем Олеся Викторовна. — И я, надо сказать, в восхищении — и от самого тренировочного процесса, и от той прекрасной машины, на которой тренируется наш стажер Егор Калашников. Я всего лишь женщина, синьор Берцуллони, но даже я понимаю, сколь хороша эта машина и какая большая честь была оказана именно нашему гонщику.

Егору стало немного тоскливо: она говорила как заправский дипломат — не особо вникая в суть дела.

— О да, наша «ламборджини» превосходна, но и ваш Жорж — это манифик, это наша надежда! — с ходу подхватив ее тон, рассыпался в похвалах Берцуллони. — Вот и коллеги не дадут мне соврать: он просто гениально откатался сегодня. Ты гений, Жорж! По практически новой для тебя трассе, на совсем новой машине!

«Коллеги» дружно закивали, Жан Пьер вытянул перед собой руку с одобрительно поднятым большим пальцем. Стоявший рядом с ним Макс презрительно улыбнулся, прошипев, как всегда, что-то сквозь зубы, злобно глядя на Егора. По движению губ тот прочитал: «Русская свинья».

Видимо, эти слова угадала и Олеся, так как бросила на Егора быстрый, удивленный взгляд. «Ну хватит! Сколько можно терпеть выходки этого наглого щенка?» — сцепив зубы, думал Егор, не отводя взгляда от скинхеда.

— Так что мы вполне можем сообщить нашему общему боссу, господину Соболевскому, — продолжал рассыпаться итальянец, — что благодаря нам, то есть руководству и всей команде, его протеже в полной мере приступил не только к обязанностям тест-пилота, но и к тренировкам на одной из трасс Французского национального первенства по «Формуле-1». Я хотел сделать это самолично, но теперь, когда к нам прибыла столь очаровательная посланница из Москвы, мадам Ольеся, я полагаю, сам бог велел предоставить ей это право. Так что, мадам, вы будете нашим добрым и очаровательным вестником! Я бы даже сообщил о мсье Каляшникоффе в газеты и на телевидение, пусть все знают! И знаете почему? Да потому что без рекламы нет настоящего гонщика! Я думаю, вы прекрасно понимаете это и в вашей далекой Москве. Поэтому договоримся так, если не будет других предложений: как только господин Соболевский дополнительно финансирует нас, мы раззвоним о новом имени здесь, в Европе, а вы возьмете на себя ту же обязанность в своей стране и странах-сателлитах по СНГ, согласны? Если постараться, можно даже сделать эту сенсацию первополосной. Представляете заголовки: «Жорж Калашникофф — Русская чума знаменитого Берцуллони!»

Олеся снова перевела дружелюбный, нарочито нейтральный взгляд на Егора.

«Что ж, — подумал тот, — может, действительно приехала, чтобы проверить, как идет подготовка? Должен же знать хозяин, на что идут его деньги. А все-таки редкая сволочь этот Берцуллони — еще ничего толком не сделал, а уже распланировал, как чужими руками добиться, чтобы. Соболевский был им доволен. И не просто доволен, а дал бы еще денег. Сейчас я его планы слегка порушу…»

— Вы считаете, уже пора поднимать шум? — опередив его, усмехнулась Олеся. — Тогда попрошу вас поподробнее рассказать мне, сколько прошло тренировок и каковы ваши реальные затраты на подготовку нашего пилота. У меня самые широкие полномочия, в том числе и финансовые. Пользуясь случаем, тем, что мы здесь все вместе, мне хотелось бы спросить господина Калашникова: всем ли доволен наш пилот? — Вопрос прозвучал как бы формально, и ответ Калашникова оказался для присутствующих полной неожиданностью:

— Не всем. Считаю, что тренировочный процесс затянулся. Считаю, что уже могу выступать в качестве пилота команды на ближайшем этапе «Формулы». Тем более что господин Берцуллони сказал в мой адрес столько лестных слов. И еще мне хотелось бы заменить одного из механиков — Макса.

Повисла тишина. Берцуллони наливался краской, жабьи глазки, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Стихли механики и пилоты. Макс побледнел, глаза его сверкали ненавистью.

Олеся же, напротив, явно повеселела, красиво очерченный рот сдерживал улыбку. Она повернулась к итальянцу и весело спросила:

— Что скажете, господин Берцуллони?

— Ты хочешь заменить Макса? — как бы пропустив мимо ушей все остальное, напряженно произнес наконец тот. — Что ж, я его уберу, мне твое спокойствие дороже… Хотя Макс еще молодой механик. Ему есть куда расти, но… Ты пилот, твое слово важнее…

— Я вижу, вы не только отличный тренер, но еще и хороший менеджер, — весело одобрила его Сомборская. — Все остальное, о чем говорил господин Калашников, мы также обсудим. Мне представляется, что наш пилот уже может заявить о себе в полной мере. И господину Соболевскому хотелось бы скорее увидеть реальные результаты своих финансовых затрат. Деловой разговор перенесем на завтра. А пока я хотела бы разместиться в гостинице.

— Си, си, моменто! Я мигом распоряжусь! — засуетился Леонардо.

— Сеньор Берцуллони, прошу вас не беспокоиться! Поскольку я свалилась на вас, как у нас говорят, словно снег на голову («О, о!» — Берцулллони, угодливо кивал: надо же, мол, до чего замечательно у вас говорят!), я бы не хотела хоть как-то обременять вас своими проблемами… Я полагаю, мой земляк, а ваш гонщик мсье Калашников поможет мне устроиться.

Повернулась, спросила:

— Поможешь, Егор?

Егору ничего не оставалось, как согласно кивнуть.

— Потом мы с ним обсудим кое-какие наши текущие проблемы. Ну а уж после этого встречусь с вами, хорошо?

— Да-да, конечно! — закивал Берцуллони снова превратившись в саму угодливость и любезность. — Конечно, мадам Ольеся, вы вольны делать все, что считаете нужным, хотя я мог бы самолично помочь вам обосноваться в гостинице и все такое прочее. Но одно вы все же должны пообещать в обязательном порядке: надеюсь, вы не откажете мне в любезности поужинать со мной сегодня вечером? Нет? Вот и замечательно! У нас тут изысканный рыбный ресторан, вы не против рыбной кухни? Чудесно, чудесно! Вы удивляете мир черной икрой, мы же демократичнее, наш конек — устрицы и омары. Как? Не против?

— Разумеется, я не против… — Олеся явно не горела желанием разделять вечернюю трапезу с итальянцем. — Но вообще-то я сегодня должна еще показаться в нашем консульстве, у меня там запланирована важная встреча. Так что позвоните мне вечерком, и мы все решим конкретно, хорошо?

— Ну конечно, — начал было Берцуллони, но она его тут же прервала:

— Или лучше так: если я освобождаюсь пораньше, я тут же звоню вам. Согласны?

Что оставалось Берцуллони? Он был согласен.

Глава 12

ПРАВО СОБСТВЕННОСТИ

— Ну-с, красавчик, смотри, что я тебе привезла! — Олеся дождалась, пока Егор переоденется, и подошла к сверкающему серебром «вольво».

— «Вольво ХС70» — приглядевшись, произнес Егор. — Это же внедорожник-универсал!

Он оглядывал, ощупывал машину. Мощные пластиковые накладки на всем передке, колесных арках и боковинах придавали облику машины основательность.

— Да! — радостно подтвердила Олеся. — Модель просто супер! Я изучила, прежде чем брать. Двести десять лошадей, две коробки передач сразу: пятиступенчатая автоматическая и механическая для активного вождения. А какой дизайн? Задний диван из трех секций. Там столько всего можно делать! — Она щебетала, глядя на совсем не радостное лицо Калашникова.

— Хорошая машина, — кивнул он, направляясь к своему «рено».

— Эй, ты не понял: это тебе!

— Зачем она мне? Это для меня слишком дорого, да и негде здесь на такой тачке кататься.

— Почему — здесь? Ты на ней можешь и в Москву смотаться. Это раз. Во-вторых, тачка не твоя, не дергайся. Она на холдинг оформлена. А на тебя — генеральная доверенность. Соболевский хочет, чтобы его пилот имел респектабельный вид. Так что не позорь фирму, садись за руль!