Полвека охоты на тигров - Юрий Михайлович Янковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не каждый сможет понять то впечатление, какое этот выстрел произвел на человека тайги, считавшего себя первым стрелком и охотником, во всяком случае в Северной Корее, где он жил, и вдруг явился кто-то совсем неизвестный и сделал выстрел, о котором он даже не мечтал. Когда прошло первое впечатление, он подошел ко мне и молча пожал мою руку, а затем попросил снова повторить такой выстрел, желая, как видно, проверить, не является ли он простым фокусом. Я молча поднял второй камень и проделал тот же номер. Свидетелем всего происшедшего был мой постоянный кореец-носильщик, который не только слышал о моей стрельбе от корейцев, но и сам неоднократно видел ее.
Когда Сибата несколько успокоился, он отозвал в сторону моего корейца и долго о чем-то расспрашивал. Затем он подошел ко мне и сказал:
– Раньше я думал, что я здесь первый стрелок и охотник, но теперь я вижу, что нас двое, а потому будем друзьями, – и после этого он рассказал мне многое о корейской тайге.
Когда мы расставались, он дал мне свои адрес и обещал приехать к нам в гости в Сейсин, добавив, что как только он узнает о появлении где-либо тигра, то сообщит мне, и мы вместе отправимся на охоту.
Время шло. Мы встречались иногда с ним в тайге, иногда он заезжал к нам, а я бывал у него. Во время игровой экспедиции г-на Рида, которую я организовал в 1927 году, мы вновь встретились в тайге с Сибата, ненадолго соединили наши своры по кабанам, но вскоре же разошлись, уйдя дальше в горы. Об этой охотничьей экспедиции, продолжавшейся тридцать дней, я как-нибудь расскажу впоследствии.
Однажды вечером, в конце февраля 1928 года, Сибата сообщил мне по телефону из Ранана, что по точным сведениям, исходящим от корейцев, в вершине Рананской пади, верстах в 20, в тайге появился тигр. Сибата приглашал меня утром, с первым же поездом, захватив собак, приехать к нему, чтобы совместно тронуться за тигром.
У нас, конечно, все заволновались, и все имеющиеся в наличии охотники просили их взять с собой. Готовились весь вечер. Рано утром отправили на вокзал собак, а позднее на автомобиле поехали охотники в составе: меня, моего племянника Виктора Г. и сыновей – Валерия, которому тогда было 16 лет, и тринадцатилетнего Арсения. Начало было несчастливым: автомобиль опоздал с подачей, а мы, в свою очередь, опоздали к отходу поезда. Следующий поезд был только в полдень, а Сибата обещал нас ждать с утренним, предупредив, что, если мы опоздаем, он уйдет вперед один. Пришлось нажать на автомобилиста и заставить его везти нас прямо в Ранан.
Погрузившись в авто с собаками, мы пустились в перегонки с поездом, у которого в пути были две остановки, в результате чего мы и прибыли в Ранан одновременно с ним. Нас встретил Сибата, уже готовый к походу со своими собаками, что составило общую свору в шесть штук. С нами были вожак своры Сангори и Кома с Орликом. Кроме того, к Сибата присоединился охотник – кореец Ким.
Сразу же, уложив вещи на подводу, мы тронулись в путь. Сибата еще раз подтвердил, что его вызвал из гор знакомый кореец, уверявший, что там действительно есть тигр. Не скажу, чтобы я был в этом безусловна уверен, так как знаю насколько большие фантазеры в этом отношении корейцы, всегда склонные все преувеличивать. Я, не раз попавшись на удочку, не доверял им часто, из-за чего не раз и терял ценный трофей. Во всяком случае, если в данный момент это бы не тигр, а барс, то и тогда охота обещала быть интересной.
К полудню мы добрались до верхней фанзы Рананской долины на краю тайги, откуда был вызов. Хозяин фанзы продолжал нас уверять, что в ближайших горах, действительно обитает тигр. Снега было очень немного и только в глухих сиверах. Все остальное пространство было вытаявшим.
Наскоро пообедав, мы решили разойтись по горам в разные стороны в поисках следов тигра. Дело оказывалось трудным, но раз приехали, приходилось доводить его до конца.
Вышли все группой и, отойдя с полверсты от деревни, спугнули козла, который отскочил на горку и остановился на бугре. Расстояние было шагов в триста. Я вскинулся было, чтобы выстрелить, но Сибата сказал, что на такое далекое расстояние мне не попасть. Однако выстрел раздался, и замертво подстреленный козел покатился к нам по косогору. Вся свора набросилась на него – и нам стоило большого труда отогнать шесть собак.
Пройдя немного, мы разделились, чтобы идти поодиночке в поисках следов тигра. Наша свора пошла со мной. Пройдя верст десять, я забрался в старые дубняки. Скоро стали попадаться следы кабанов, причем довольно свежие. Собаки скрылись с горизонта, но через четверть часа я услыхал лай, приближавшийся в мою сторону. Выбрав для стрельбы удобное редколесье, я остановился на бугре. Лай медленно приближался. Вскоре послышалось и характерное фуканье идущих от собак кабанов. Обыкновенно, каждый такой момент переживается охотником особенно ярко. Пожалуй, даже убитый и лежащий уже у ног охотника трофей не дает такой яркости переживаний, как ожидание.
Между деревьями замелькали приближающиеся спины кабанов. Это были три старые чушки, но поросята отсутствовали. Щетина на спинах кабанов стояла торчком. Они ежесекундно оборачивались на преследующих и идущих по бокам их собак, которые лаяли, но нападать боялись, чтобы не получить ранения. Кабаны двигались с достоинством, временами останавливаясь.
Выбрав крупную чушку, я выстрелил, и она бросилась в сторону, в чащу, две других бросились мимо меня. Со второй пули бежавшая впереди замертво перевернулась на месте и лежала не шевелясь. По третьей я выстрелить не успел, и она скрылась в чаще. Собаки с яростью стали рвать поверженного врага, и я дал им некоторое время этим насладиться, тем более, что шкура кабана так крепка, что они не в состоянии ее продрать.
Выпотрошив кабана и вынув желчь, которая в корейской медицине играет не последнюю роль и часто оценивается в четверть стоимости всего кабана, я завалил тушу хворостом и пошел посмотреть следы раненой первым выстрелом чушки. Она теряла много черной крови, что доказывало серьезность ранения, но день уже кончался и в лесу темнело. Следить стало невозможно, и мне пришлось повернуть на
