Дрейк. Пират и рыцарь Ее Величества - Владимир Шигин

Сегодня английские историки признают, что королева Елизавета сделала все возможное, чтобы об истинных объемах сокровищ Дрейка никто никогда не узнал. Поэтому и сегодня мы можем лишь строить догадки, сколько золота и драгоценных камней вместил в себя трюм "Золотой лани".

Из письма королевского казначея Эдмунда Тремейна лорду Уолсингему: "Чтобы дать вам представление, как я действовал вместе с Дрейком, должен сказать, что у меня не было времени подсчитать стоимость сокровищ, которые показывал мне Дрейк. И, сказать правду, я просил его показывать мне не больше того, что он сам считал нужным, и от имени Ее Величества приказал, чтобы он не говорил о действительной стоимости ни одному живому существу. Я брал для взвешивания, регистрации и упаковки только то, что он мне передавал… И, выполняя секретный приказ Ее Величества о том, чтобы у него остались ценности на сумму 10 тысяч фунтов стерлингов, мы договорились, что он возьмет их себе и тайно вынесет до того, как мой сын Генри и я придем взвешивать и регистрировать то, что останется. Так и было сделано, и ни одно живое существо об этом не знает, кроме него и меня…"

Сегодня считается, что общая стоимость сокровищ, доставленных Дрейком в Англию, составляла 600 тысяч фунтов стерлингов. Это была сумма, в два раза превышающая размер ежегодного дохода английского королевства, которая едва дотягивала до 300 тысяч!

"Пайщики" же предприятия Дрейка получили огромные проценты с вложенного капитала. Конечно, королеве причиталась львиная доля добычи.

Официально считается, что в Тауэр же попало на хранение около 20 тонн серебра, всего пять слитков золота, каждый в 45 см длиной, и кое-какие драгоценные камни. О том, что стало с остальными сокровищами, знали только Елизавета и Дрейк.

Раздосадованный посол Мендоса, понимая, что его откровенно дурачат, потребовал аудиенции:

— Я еще раз напоминаю Вашему Величеству, что просвещенной европейской монархии приличествует уважать международные законы, а потому еще раз смею напомнить вам о возвращении сокровищ…

Елизавета на сей раз была настроена более решительно, а потому жестом прервала речь испанского посла.

— Ваш король не вправе вообще ничего от меня требовать. — заявила она. — Каждый день я читаю бесконечные жалобы на преследования моих подданных во владениях короля Филиппа. Кроме того, я до сих пор не услышала ответа на вопрос, по какому праву ваши солдаты участвовали в боевых действиях против моих войск в Ирландии, и требую от Филиппа письменного извинения за вмешательство в мои дела.

Слушая речь королевы, в ответ Мендоса закричал:

— Если меня не слушают, то пусть заговорят пушки!

— Если вы будете говорить со мной подобным тоном, я посажу вас в такое место, где вы вообще не сможете говорить! — ответила королева с металлом в голосе.

На этом аудиенция и закончилась. Елизавета изрядно блефовала, зная, что Филипп еще не готов к большой войне.

— Сидя верхом на сундуках с дрейковским золотом, я куда увереннее могу разговаривать с моим братом Филиппом! — говорила после этого королева в кругу своих близких.

Наивно было бы думать, что Елизавета привезенные Дрейком сокровища в реальности спрятала в сундуках. Нет! Она пустила все золото в оборот, чтобы оно работало в интересах Англии.

Современный английский экономист Д. Кейнс пишет: "Богатства, привезенные Дрейком, можно вполне считать основой британских иностранных инвестиций. Елизавета за счет их смогла погасить весь свой иностранный долг и еще часть денег вложить в Левантийскую компанию; большие же доходы, получавшиеся Левантийской компанией, дали возможность создать Ост-Индскую компанию, доходы от которой на протяжении XVII–XVIII вв. были главной основой развития английских внешних связей и т. д.".

Тогда мало кто обратил внимание, что помимо груды золота Дрейк привез в Англию и малопривлекательные с виду бурокоричневые клубни, уже успев оценить вкус неизвестного европейцам продукта. Так началось триумфальное шествие по всему миру картофеля, без которого сегодня трудно представить наш стол. Что ж, за это наше отдельное спасибо великому мореплавателю!

Надо ли говорить, что о плавании Дрейка вся Европа говорила чуть ли не как о подвигах Геракла. Глава голландских протестантов принц Вильгельм Оранский желал выбить медаль в честь Дрейка, а король Дании Фредерик Второй — назвать его именем новый боевой корабль. Из Парижа практичный Генрих Наваррский просил прислать ему копии карт Дрейка с нанесенным на них маршрутом экспедиции, так сказать, для ознакомления. Французы тоже мечтали разбогатеть на испанском золоте.

Посол Мендоса с тревогой писал Филиппу II, что Дрейк "проводит много времени с королевой, у которой он в большом фаворе и которая говорит, что он сослужил ей великую службу".

— Не готовит ли эта еретичка мне какую-то новую пакость со своим драконом? — тревожился испанский король, такие письма читая.

А Дрейк все продолжал набирать очки. Во время своей следующей аудиенции он преподнес Елизавете корону с пятью большими бриллиантами, а в первый день нового 1581 года — усыпанный бриллиантами крест.

Елизавета, при всем ее уме, все же оставалась женщиной. Подарки Дрейка произвели на нее должное впечатление.

— Я намерена лично посмотреть вашу знаменитую "Золотую лань", — милостиво улыбнулась она Дрейку, глядя на игру бриллиантов на золотом кресте. — Кроме этого я желаю тогда же возвести вас в рыцарское достоинство!

Для удобства посещения Ее Величества "Золотая лань" была введена в Темзу и ошвартована у Дептфорда. Чтобы "Лань" предстала перед Ее Величеством во всей красе, ее спешно приводили в порядок и красили.

4 апреля 1581 года Елизавета с большой свитой прибыла в Дептфорд.

Для удобства Елизаветы вместо обычных шатких сходен на палубу судна был с причала перекинут настоящий мост. Но на нем сразу же собралось столько зевак, что мост рухнул. Пострадавших, впрочем, не было, и к приезду королевы спешно соорудили новый.

На "Золотую лань" Елизавета прибыла, любезно беседуя с представителем герцога Алансонского (брат короля Франции) де Маршомоном. Они обсуждали возможность будущего замужества королевы с герцогом. Однако, возможно, это была лишь политическая интрига. Чтобы еще больше уязвить испанского короля, ведь герцог являлся претендентом на престол Нидерландов и в случае брачного альянса Испания получила бы массу новых проблем.

Дрейк встречал королеву звуками труб и боем барабанов. Легенда гласит, что, увидев королеву и понимая, что и она его видит, Дрейк демонстративным жестом прикрыл глаза рукой, как бы пораженный ослепительной красотой королевы… Та вполне благосклонно восприняла такой подхалимаж. Среди моряков и по сей день существует легенда, что именно с этого жеста Дрейка берет начало ритуал отдания чести — прикладыванием ладони к козырьку фуражки. Впрочем, существует и еще одна легенда, будто на подходе к "Золотой лани" не совсем трезвые матросы, приняв сильно нарумяненную Елизавету за портовую шлюху, ее обматерили, но та отнеслась к матросскому слэнгу весьма снисходительно и простила пьяниц.

Приблизившись к королеве, Дрейк преклонил перед ней колено. Елизавета, державшая в руке меч, улыбнулась:

— Король Филипп требует от меня возвращения привезенных сокровищ вместе с вашей головой. Сейчас как раз подходящий случай, чтобы угодить моему кузену!

Принимая шутку, Дрейк пригнул голову, якобы подставляя под лезвие меча свою шею.

— Посвящать в рыцари столь достойного господина может лишь истинный рыцарь! — объявила Елизавета и передала меч стоявшему рядом де Маршомону, который торжественно коснулся мечом плеча Дрейка. Если де Маршомон был счастлив, что Елизавета возложила на него столь почетную миссию, то королева была довольна тем, что продемонстрировала испанцам единение Англии и Франции в борьбе с ними.

Елизавета I посвящает Дрейка в рыцари. Рельеф

Отныне Фрэнсис Дрейк становился сэром Фрэнсисом и равноправным членом весьма малочисленной (всего не более трех сотен) группе англичан, носивших этот почетный титул.

— Отныне "Золотая лань" будет являться символом английской нации, для чего будет сохранена навечно для потомков! — объявила королева, перед тем как покинуть судно.

На последовавшем затем банкете Дрейк снова сумел еще раз польстить королеве, вручив ей украшенную бриллиантами золотую лягушку. Подарок вызвал у Елизаветы смех. Дело в том, что своего гипотетического жениха герцога Ачансонского в узком кругу королева именовала не иначе как "мой лягушонок".

В свою очередь, Елизавета одарила Дрейка собственным портретом с драгоценными камнями и шелковым шарфом, на котором золотой нитью значилось: "Пусть милосердие ведет и защищает тебя до конца дней".