Узники смерти - Юрий Мокшин

Профессор дико усмехнулся, но Елена Николаевна уже ничего не слышала, медленно оседая к ногам маньяка.

23

Выйдя из ресторана, Зотов быстро пошел к штабу. Захватив с собой старшего дежурного и двух его помощников, он спустился во второй блок. Нервы были напряжены до предела, ладони покрылись холодным потом. Майор уже не сомневался, что вот-вот должно произойти непоправимое, и боялся опоздать.

Офицеры, следовавшие за Зотовым, ничего пока не понимали, но и им передалось чувство тревоги, особенно когда майор приказал им расстегнуть кобуры и снять пистолеты с предохранителей.

Лаборатория Кудановой находилась в правом крыле второго этажа. Зотов уже протянул руку, чтобы набрать личный код, как вдруг сзади послышался топот бегущего человека. Офицеры оглянулись: к ним приближался посыльный.

— Товарищ майор, — тревога, вас вызывает полковник Саблин. Он в лаборатории Черкова.

Зотов матюгнулся и, резко повернувшись к старшему дежурному, отдал приказание:

— Капитан, проверьте лабораторию Кудановой и прежде всего жилой отсек. Внимательно сверить личности экземпляров по компьютеру.

— Так точно!

Еще раз выругавшись, Зотов божился к противоположному крылу второго блока, петляя по коридорам и проклиная вырастающие на пути автоматические закодированные двери.

"Господи, неужели Лена?!" — сидела в голове одна мысль.

Через пару минут он уже вбегал в лабораторию Черкова. На месте происшествия находились полковник Саблин и два врача.

У дальней стенки лежали Елена Николаевна и профессор Черков с пулевым ранением в области затылка. Он еще сжимал скрюченными пальцами горло женщины. В противоположном углу, между шкафами, виднелось бесформенное, обезображенное тело подопытной.

Зотов божился к Лене, но врачи остановили его.

— Как это произошло? — прохрипел Дмитрий Николаевич, метнув на полковника яростный взгляд. В эту минуту он ненавидел Саблина, пожалуй, больше, нежели убийцу. — Как могло случиться, что вы проворонили его?!

Полковник открыл было рот, но неожиданный вой сирены ударил по ушным перепонкам, заставив всех содрогнуться. Офицеры переглянулись и бросились в "центральную".

Там гремел дежурный, отдавая приказания перекрыть все входы и выходы из Зоны.

Произошло то, что Зотов пытался предотвратить в последнюю минуту, но не успел. Когда оставленные им офицеры вошли в жилой отсек, они увидели шесть человек в лабораторных комбинезонах и полумасках. На приказ: "Лицом к стене, руки за голову!" неизвестные набросились на охранников и в одно мгновение уложили всех троих на месте. Правда, одному офицеру все-таки удалось выстрелом в упор размозжить череп нападавшего, но сам он тут же рухнул рядом, с перебитым позвоночником. Оставив четыре трупа, пятеро в масках направились к шахте для спецотходов, где их и засекла видеокамера. Блокировка выхода не сработала и неизвестные вышли наружу, бросившись к седьмому посту.

В ту минуту, когда в "центральной" появились Зотов и Саблин, поступило сообщение, что неизвестные, перебив охрану и захватив оружие, скрылись в направлении города Горького.

— Я возглавлю поисковую команду, — произнес Саблин.

— Машина ждет у штаба. Я пока свяжусь с управлением и осмотрю лабораторию.

Когда полковник покинул центральный пост, вошел доктор Можейко. Он отозвал майора в сторону.

— Дмитрий Николаевич, хочу сообщить вам радостную весть. Елена Николаевна жива.

— Что?! — майор вцепился в плечо врача. — Где она?

— В операционной. Ей зашивают руку.

— Я хочу ее видеть.

— Я за вами и пришел.

Можейко жестом предложил майору следовать за ним.

— Вы знаете, — произнес доктор, когда они спустились в операционную. — Елене Николаевне повезло, что ей дали дозу "Ягуара". Практически этот новый наркотик и спас женщину.

— Поясните.

— Это сложно и пока еще не совсем ясно. Могу сказать только то, что знаю сам. Получив порцию наркотика в сочетании с психотронным воздействием на мозг, организм Елены Николаевны стал вырабатывать неизвестный нам фермент, оказывающий на всю структуру поразительное воздействие. Абсолютно все клетки женщины оказались на некоторое время чрезвычайно приспособленными к внешним воздействиям и очень живучими. В противном случае Бортник давно бы умерла от удушья. Когда действие препарата закончится, ее организм окажется в критическом состоянии, но пока мы имеем возможность привести Елену Николаевну в чувство. Думаю, этот маньяк давно уже знал о подобной реакции организма и применял "Ягуар" на своих жертвах, не давая несчастным женщинам умереть в первые же минуты от болевого шока.

Зотов был взбешен таким нелепым стечением обстоятельств. Черков — маньяк! У майора все было продумано, просчитано и вдруг в эту стройную цепочку влез грубый, идущий вразрез дальнейшему ходу расследования, и главное, бестолковый оборот событий.

— А как насчет рассудка Елены Николаевны? Что за программу пытался вложить в нее Черков?

— Это уже вопрос к Мизину. Что же касается ее чисто физического состояния, то мы сделаем все возможное. Правда, играть на пианино она вряд ли сможет, но держать ложку будет без труда.

— Надеюсь, — пробурчал майор.

Когда Зотов и Можейко подошли к операционному столу, Елена Николаевна уже пришла в себя. Она устало посмотрела на майора и попыталась улыбнуться. Дмитрий Николаевич облегченно вздохнул: она узнала его, а это значит, что черковская аппаратура не лишила ее рассудка. Зотов взял здоровую руку женщины в свою и поцеловал.

— Прости меня, Лена, если сможешь.

— Ты ни в чем не виноват, — еле слышно произнесла Бортник. — Ты арестовал его?

— Черкова? Он мертв.

— Нет, Черков просто свихнулся. Я имею в виду Саблина.

Майор удивленно поднял брови:

— Что ты хочешь сказать?

Елена Николаевна перевела дыхание. Ей трудно было говорить, язык не слушался и болело горло. Майор склонился над женщиной.

— Это Саблин подстроил так, чтобы я оказалась в руках Черкова. Я не знаю почему, но полковник хотел убрать меня, используя для этого профессора.

Саблин?! Майор не относился к нему всерьез. Он знал, что полковник, имея указание замять дело, ему не товарищ. Поэтому Зотов старался держать его подальше от хода расследования, но чтоб такое!" Саблин изначально не вписывался в систему, и Дмитрий Николаевич не обращал на коллегу должного внимания. А стоило бы!

Женщина опустила веки и замерла. Аппаратура тревожно замигала контрольными лампочками.

— Все, действие "Ягуара" закончилось, — взволнованно произнес Можейко. — Дмитрий Николаевич, я прошу вас покинуть операционную. Вы ей уже ничем не поможете. Жизнь Елены Николаевны в ее руках и немножко в наших.

— Да-да, понимаю… И еще… О том, что Бортник жива, никому не слова. Никого к ней не пускать, только нас троих и профессора Мизина.

— Слушаюсь!

Мозг Зотова работал четко, не поддаваясь эмоциям. Выходя из операционной, он уже последовательно продумал все, что должен делать. Так как полковник Наболин как начальник Зоны все руководство внешними операциями взял на себя, майору оставалось разбираться с внутренними делами. Первое, что Зотов сделал — послал шифровку в Москву. Ответ пришел через двадцать минут.

"Совершенно секретно.

Начальнику Особого отдела в/ч 42127 С майору Зотову Д.Н.

Приказываю.

Сведения. полученные от доктора Бортник сохранить в строжайшей тайне, включая комиссию. Полковника Саблина не трогать до особого распоряжения. О выздоровлении доктора Бортник никому не сообщать. Расследование проводить единолично, соблюдая секретность. О результатах докладывать мне лично особым шифром.

Генерал-майор Орлов В.С."

Телеграмма не противоречила желаниям Зотова. Он тут же спустился в лабораторию Кудановой.

Как майор и предполагал, в жилом отсеке семь камер оказались пустыми, причем две из них — женские.

— Ах ты сука! — в сердцах выругался Дмитрий Николаевич. — Под экземпляр закосила! И еще табличку с радиационной опасностью повесила, чтоб никто нос не совал.

Зотов аж вспотел от негодования и бессильной злобы. Появись сейчас Куданова, он бы ее собственными руками задушил.

Майор подошел к дисплею и набрал код банка данных, а затем последовательно запросил файлы каждого из семи исчезнувших экземпляров. На экране семь раз появилась надпись "Данных нет".

— Что ж, — вздохнул майор, — этого и следовало ожидать.

В соседнем отсеке, разбираясь с кудановским наследием, работал Мизин. Майор подошел к профессору.

"А он оказался невиновен, — подумал Зотов, криво усмехнувшись. — Вот Черков меня подвел. Впрочем, эта проклятая работа кого хочешь сделает маньяком".