Исток - Алескандр Зайцев

Прикинул возможность навести мост поверх валунов и выходов скал на броду. Теоретически такой вариант вполне реален. Всего-то надо доски, пила, топор, сотня гвоздей двухсоток, да канат из пеньки общей длиной метров триста, триста пятьдесят. Тяжко вздохнул. Если еще без досок можно было обойтись, заменив их жердями или бревнами, то без всего остального, увы, но этот проект казался столь же недостижим, как полет на Луну. Хотя. Нет, это я с горяча. Мне бы десяток помощников, и через полгода я даже в этих условиях сделал бы, нет не мост, но надежную переправу точно. С одним условием, если бы нашел надежные волокна для будущих канатов. Надо сделать себе зарубку в памяти. Если моё племя не угаснет в ближайшее время, если получится выжить и наладить быт, то такую переправу построить будет просто необходимо. А! Гадость, не время мечтать!

Эксперименты с пращей придется отложить. У меня появились более срочные дела. А именно подготовка к завтрашнему выходу в джунгли. Даже если никто со мной не пойдет, то мне хоть и одному но выходить в джунгли надо. И для этого мне надо сплести заплечный короб. Чем я и занялся.

Так же при изготовлении этого прообраза ранца, я собирался опробовать одно новшество, которое мне показалось очень полезным в свете моих планов на будущее. Нарубив прутьев в достаточном количестве, собрал вокруг себя все племя, вместе с детьми. И принялся как можно подробнее объяснять и показывать все свои действия. Это может показаться, что если умеешь плести лукошко или большую корзину, то сплести заплечный короб труда не составит. На самом деле это не так, в этом деле есть ряд нюансов, которые если не учесть, то ношение такого короба станет сущей пыткой. Тут нужен был и каркас особой формы и ребра жесткости, не дающие гулять конструкции по спине и много иного. Поэтому, такой сложный с точки зрения детальной отработки предмет я и выбрал для своего первого всеобщего урока.

Мысль, собрать всех, а самому проговаривать все свои действия, мне показалась очень перспективной. Ведь мало заучить какие-нибудь действия, намного больший эффект в работе получается тогда, когда работник понимает, почем он совершает те или иные действия. Да и само по себе понимание процесса, уже дает тому кто его понял необходимую гибкость и вариативность в изготовлении предметов, по той технологии суть которой работник понимает. Воодушевленный такими размышлениями я принялся за первый наглядный урок с лекторским сопровождением. И буквально сразу наткнулся на ряд огромных проблем.

Во-первых пришлось убрать детей, они вечно лезли под руки и пытались растащить прутья. К тому же они хотели играть и страшно галдели из-за чего мне приходилось повышать голос, что впрочем не помогало совершенно. Так, что пришлось выделить семерых нянек и удалить молодое поколении подальше от «лектория». Во-вторых меня подвел словарный запас. Нарубая ветки я готовился к этому уроку, проговаривая про себя все детали будущей лекции. Но вот беда, делал я это на родном языке. На том языке что привык, а не на местном! И сейчас я чувствовал себя полным идиотом, за такой эпический провал. Нет, у меян даже получалось объяснять, что я делаю. «Беру толстый прут из кустов, срубленный из кустарника что растет на холме. Сгибаю этот прут. Вот так сгибаю, как показал сгибаю.» Но вот почему я сгибаю именно так, а не иначе, вот тут без перехода на русский объяснение срывалось. А ведь весь смысл того, что я всех собрал тут и показывал все так подробно и был в этих «почему»! Ну надо же было так облажаться. И чем больше я пытался объяснить тем косноязычное становился. Думаю, будь моими слушателями обычные студенты, меня бы освистали и никто никогда бы не пришел на иные мои уроки, захоти я провести хоть еще один.

Но тут мне повезло с аудиторией. Повезло в том плане, что меня честно и внимательно слушали. И как подсказала память Одыра, слушали даже не потому, что я «Тот кто ведет», а просто потому, что так много и так долго говорить, тут никто ранее не пытался. Да-да, местные часто общались между собой, но в основном коротким фразами, зачастую предпочитая звукам родной речи, обычные жесты. И надо сказать, сие отсутствие словоблудия, в местном общении, вызвано отнюдь не отсутствием желания, как и любые люди поболтать женщины любили. Но, вот как уже упоминал предпочитали жесты разбавленные малым количеством слов. И было от чего. Язык четырех племен был чудовищен по своей фонетике. Половина звуков тут издавалось на вдохе! А сколько тут тональностей! Не будь у меня памяти Одра, несмотря на очень примитивную конструкцию этого протоязыка, у меня все равно бы не получилось на нем за говорить! Точнее получилось бы, но только после многомесячных тренировок. Но нет худа без добра, это произношение очень хорошо развивало голосовые связки и мышцы языка, да и вообще все мышцы, что отвечали за речь. Именно благодаря этому у меня и получилось прочесть поэму Гумилева на русском, хотя Одыр конечного же никогда не тренировался в изучении этого языка. И тем не менее из-за сложности произношения местного наречия, связки и языковой аппарат Одыра оказался достаточно развит, что бы быть способным произвести на свет непривычные звуки того языка, что появятся только через многие тысячелетия. Подводя итог, могу сказать, что полчаса беспрерывного молочения языком, все восприняли как подвиг сравнимый с убийством крокодила голыми руками. Поэтому меня честно слушали все это время. Но вот беда, толку не было от этого никакого.

Я видел, что мои слова только бесполезная нагрузка к тому, что показывают мои руки. Да, я научил как сделать заплечный короб. Только с тем же успехом я мог просто показать как его делать, а не утруждать себя речами, а всех остальных вынуждать слушать эти завывания, что по «ошибке» тут считаются за разумную речь! У местных очень хорошая визуальная память. Хотя это и не мудрено, тут иначе не выжить. Так что мне достаточно был просто показывать свои действия и немного контролировать то, как эти действия пытаются повторить другие. Как у меня уже получилось с обучением плетению корзин. Но нет, я возжелал большего. И сел со всего размаха в лужу. Главной своей цели, ради чего все это затевалось, не достиг. Не смог донести почему надо делать так как делаю я. Не смог донести главного. Не смог повернуть обучение новому с «делай как я», в «делай так, потому-что»! И это был неожиданный и очень болезненный удар по всем моим планам на будущее.

Зато, тут же, не сходя с места, оправдалась поговорка: «нет худа без добра». Как только завершил, закончившуюся эпическим провалом, всей моей вынашиваемой с первого дня системе обучения, лекцию. Так не надеясь на положительный отклик, озвучил свое желание завтра наведаться в джунгли. И был несказанно удивлен, со мной желали пойти все. Ну кроме детей конечно, которые вообще не понимали о чем идет речь. И никого не пугал переход над бурной рекой перепрыгивая по скалам. Сперва этому сильно удивился, пока не обратился за ответом, на столь не понятное мне поведение древних, к памяти Одыра. И сложив его знания со своими, понял почему именно так и в чем секрет их бесстрашия. Они считали, что раз один раз получилось, то все последующие разы тоже должно было получится. Хитрый выверт сознания, но на самом деле вполне логичный если вспомнить как они думают, а главное как воспринимают мир. Точнее, не так, они верили, что раз получилось, то скорее всего получится и опять. И стоило мне вспомнить, что все меня окружающие люди на самом деле безмерно молоды, как все вставало на свои места. Ну вот кто в столь юном возрасте думает что смертен? Так и они видели смерть, но еще не понимали, что эта смерть может придти и к ним. Просто не верили, как мальчишки и девчонки из моего мира. «Смерть случается, но не со мной», вечный девиз молодых. И все это приводило к тому, что они знали, что переход даже днем по валунам может быть опасен, но не верили, что эта опасность грозит думающему о ней лично. Вот такой выверт сознания, который сейчас мне играет на руку, но в дальнейшем может принести очень много проблем. Но те проблемы, когда еще будут, а сейчас мне нужен был повод порадоваться, после провала моего наглядного урока с пояснениями и я просто порадовался тому, что пойду завтра не один.

К тому же появился отличный повод закрепить урок по плетению заплечных коробов. Ведь каждый кого я намеревался взять с собой, должен был иметь такой короб, что бы унести все, что сможет собрать. И это вселяло определенные надежды. Ведь раньше, почти все съедалось там где находилось, а брать с собой много мешало отсутствие тары. Теперь такая тара была создана. И судя по тому, как мои корзины и короба нравятся древним, исчезни я прямо сейчас, эта технология не погибнет, пока живо само племя. Я конечно понимал, что племя может в буквальном смысле поголовно вымереть чуть ли не завтра и по сути радоваться не чему, но тем не менее настроение, от осознания этого момента, приподнялось из той ямы, в которую его вогнал провал с уроком-объяснением.