Тогда и теперь - Сомерсет Моэм

— А я умирал от голода.

— Мы оставили вам немного рыбы и половину цыпленка.

— Благодарю за заботу.

— Часы пробили одиннадцать, и монна Аурелия пошла спать.

— Спать? — Макиавелли чуть не задохнулся от возмущения.

— Мы пытались задержать ее. Мы говорили, что вы придете с минуты на минуту. Но она ответила, что два часа ожидания — более чем достаточно. И если вы ставите дела выше наслаждения, то чего можно ждать от такого любовника. Она сказала, что вы нашли бы возможность прервать беседу с герцогом, если бы действительно любили ее. Мы старались убедить ее, но…

— Как будто кому-то удавалось убедить женщину!

— Она не захотела нас слушать. Поэтому монна Катерина решила, что ждать больше нечего, дала мне еще кружку вина и проводила до двери.

Тут Макиавелли вспомнил, что у Пьеро не было ключа от дома Серафины.

— А где ты провел ночь?

Юноша довольно улыбнулся.

— С Ниной.

— Значит, тебе повезло больше, чем мне, — сухо заметил Макиавелли. — Но я думал, она отправилась к родителям.

— Так она сказала монне Катерине. Мы заранее обо всем договорились. Она сняла комнату у Ла Барбетины, и я сразу же пошел туда.

(Ла Барбетина содержала публичный дом в Имоле.)

Несколько минут Макиавелли молчал, собираясь с мыслями. Он не мог смириться с поражением.

— Послушай, Пьеро, этот старый осел Бартоломео вернется сегодня вечером. Мы должны действовать быстро. Не будем забывать, что Юпитер предстал перед прекрасной Данаей в образе золотого дождя. Пойди к купцу Луке Копелли, у которого я покупал перчатки для монны Аурелии, и возьми голубой шарф с серебряной вышивкой. На днях он показывал его мне. Скажи, что я заплачу через пару дней, как только прибудут деньги из Флоренции. Отнеси шарф монне Катерине и скажи ей, что я умираю от любви к Аурелии и простуды. Но, как только мне станет лучше, мы придумаем новый план.

Макиавелли едва дождался возвращения Пьеро.

— Шарф ей понравился, — доложил юноша. — Монна Катерина спросила, сколько он стоит. После моего ответа шарф понравился ей еще больше.

— Естественно, — хмыкнул Макиавелли. — Что еще?

— «У мессера Никколо не было никакой возможности уйти из дворца», — объяснил я ей. Но она ответила, что это уже не имеет никакого значения.

— Что? — вскричал Макиавелли. — Действительно женщины — самые безответственные существа. Разве она не понимает, речь идет о ее будущем! Я больше часа стоял под дождем. Ты сказал ей об этом?

— Да. Она полагает, что вы поступили неблагоразумно.

— Разве можно ждать благоразумия от влюбленного? С таким же успехом можно попросить море успокоиться во время шторма.

— Монна Катерина надеется, вы позаботитесь о своем здоровье.

24

Макиавелли пролежал несколько дней, а встав с постели, первым делом отправился к фра Тимотео. Монах сочувственно кивал, слушая рассказ о трагических событиях той ночи.

— А теперь, — закончил Макиавелли, — давайте подумаем и попробуем еще раз избавиться от нашего дорогого Бартоломео.

— Я сделал все, что мог, мессер. Не требуйте от меня невозможного.

— Святой отец, когда наш прославленный герцог напал на Форли, он сначала потерпел поражение. Но он не снял осаду, а прибег к военной хитрости. И очень скоро крепость пала.

— Я видел мессера Бартоломео. Он в точности выполнил мои указания и убежден в действенности вмешательства святого Виталя. Он уверен, что монна Аурелия зачала в ночь его возвращения из Равенны.

— Он просто дурак.

— Хотя я и далек от мирской жизни, но мне известно, что должно пройти некоторое время, прежде чем станет ясно, прав он или нет.

Макиавелли испытывал все нарастающее раздражение. Монах стремился выйти из игры.

— Подождите, подождите, святой отец, не принимайте меня за круглого идиота. Какой бы чудодейственной силой ни обладали святые мощи, мы знаем, силу импотенту они вернуть не способны. Я сам придумал эту историю, и вам прекрасно известно, в ней нет ни слова правды.

Фра Тимотео ласково улыбнулся и заговорил елейным голосом:

— Что мы знаем о путях господних? Разве вы не слышали о святой Элизабете Венгерской? Жестокий муж запретил ей помогать нуждающимся. Однажды она несла хлеб беднякам и встретила его на улице. Подозревая ее в ослушании, муж спросил, что лежит в ее корзинке. «Розы», — в испуге ответила Элизабета. Муж вырвал корзинку, открыл ее и обнаружил, что она сказала правду. Произошло чудо. Ломти хлеба превратились в ароматные розы.

— Эта история очень поучительна, — холодно заметил Макиавелли. — Но я не могу понять, к чему вы ее рассказали.

— Может, и святого Виталя, услышавшего в раю молитвы Бартоломео, тронула искренняя вера этого благочестивого человека в его могущество и он сотворил чудо. Разве Святое писание не учит нас, что истинная вера может сдвинуть горы?

Макиавелли с трудом сдерживал злость. Он понимал, почему монах отказывается ему помочь. Полученные двадцать пять дукатов он уже отработал. Задуманный план провалился не по его вине. Он хотел денег, а у Макиавелли их не было. Цепочка, подаренная монне Катерине, перчатки и розовое масло для Аурелии поглотили все его средства. Он задолжал Бартоломео, нескольким купцам, а денег, полученных от Синьории, едва хватало на покрытие текущих расходов. Он не мог предложить ничего, кроме обещаний, а обещания, как подозревал Макиавелли, не впечатляли фра Тимотео.

— О вашем красноречии и благочестии, святой отец, говорит вся Имола. И, если мое рекомендательное письмо произведет должный эффект, я уверен, что флорентийцы также получат незабываемое наслаждение от ваших проповедей.

Монах с достоинством поклонился. Но Макиавелли видел: одних слов слишком мало.

— Мудрый человек не кладет все яйца в одну корзину, — продолжал он. — Когда один план терпит неудачу, придумывают другой. И не стоит забывать, что надежды Бартоломео могут не оправдаться. Тогда он усыновит племянников. А его жена и теща, как и ваш монастырь, окажутся у разбитого корыта.

— Ну что ж, мы перенесем это несчастье с христианским смирением.

— Сказано: на бога надейся, а сам не плошай. Вы уже убедились в моей щедрости. Будьте уверены, я не поскуплюсь и в будущем. Вы, как и мать с дочерью, заинтересованы в том, чтобы не разочаровывать Бартоломео в могуществе святых.

— Вы знаете, я всегда готов оказать услугу такому выдающемуся человеку, как вы. Допустим, поездка Бартоломео не принесет желанного результата. Как я смогу тогда помочь вам?

И тут Макиавелли осенило. Идея показалась ему столь забавной, что он чуть не расхохотался.

— Святой отец, как и всем смертным, вам, несомненно, приходится принимать слабительное. И вы должны знать, что сабур, принятый на ночь, помогает гораздо лучше, если с утра принять еще и соль. Не кажется ли вам, что эффект от паломничества Бартоломео многократно усилится, если наш друг еще разок прогуляется. В Римини, например?

— Я не перестаю восхищаться вашей изобретательностью, мессер. Но на этот раз у вас ничего не выйдет. Бартоломео, возможно, и дурак, но не стоит его считать глупее, чем он есть.

— Ваше влияние на него безгранично.

— Тем более я не хочу терять его.

— Значит, я не могу рассчитывать на вашу помощь?

— Я этого не говорю. Подождем месяц, а потом вновь вернемся к этому вопросу.

— Для влюбленного месяц — целая вечность.

— Иаков ждал Рахиль семь лет.

Макиавелли чувствовал, что монах смеется над ним. Он не собирался и пальцем шевельнуть, не получив награду за труды. Макиавелли кипел негодованием. Но он понимал: скандал не приблизит его к цели. Прощаясь с монахом, он передал фра Тимотео флорин и попросил поставить свечку деве Марии и помолиться за Бартоломео.

25

Теперь единственной надеждой Макиавелли была монна Катерина. Он не сомневался, что досадный вызов во дворец, помешавший воплощению в жизнь их тщательно продуманного плана, огорчил ее в тысячу раз больше, чем его. Он потерял лишь ночь любви, она могла лишиться безбедного будущего. На монаха Макиавелли уже не надеялся, но в монне Катерине видел верного союзника. Женщины, по его твердому убеждению, не могли жить без интриг. А успешное завершение их совместных усилий полностью отвечало ее интересам. Макиавелли решил встретиться с ней.

На следующее утро Макиавелли купил на базаре чудесную свежую рыбу и, заблаговременно узнав, когда толстяк уйдет по делам, отправил Пьеро с покупкой к Бартоломео. Ему нужно было, чтобы тот поговорил с монной Катериной наедине. Юноша как всегда прекрасно справился с поручением. Монна Катерина сначала сопротивлялась, но затем согласилась встретиться с Макиавелли в церкви святого Доминика. Женская интуиция подсказала монне Катерине, что она не может больше доверять фра Тимотео и будет лучше, если монах не узнает об их встрече.

Макиавелли пришел в церковь, не имея конкретного плана, надеясь на изворотливость монны Катерины. Он только опасался, что ее идея обойдется ему в кругленькую сумму. В крайнем случае он рассчитывал вновь прибегнуть к помощи Бартоломео. В конце концов в выигрыше оставался именно он.