Статьи раввина на темы иудаизма - Р Штейнзальц

У революций есть определенные свойства, и одно из них, обладающее определенной важностью во многих местах, - это взгляд на историю. Взгляд на историю, как я уже сказал, - это очень общий взгляд. С другой стороны, революция - это движение в определенную сторону. Это движение заключается в том, что вы пытаетесь что-то сдвинуть с места силой, силой ускорить ход истории. Вы не работаете вместе с историей, а подталкиваете ее, чтобы ее ход ускорился. Революция может потерпеть поражение, то есть вы терпите неудачу, вам не удается победить существующий режим, существующий порядок. Возьмем, например, попытку революции в этой стране в 1905 году. Она провалилась. Судя по всему, царь или его окружение были еще достаточно сильны, поэтому революция провалилась. Были революции во многих странах - на западе, на востоке, некоторые из них произошли совсем недавно - но они провалились. Иногда революционеры были казнены, иногда им позволили эмигрировать, писать книги мемуаров, а это еще хуже. Я не знаю, кто был счастливее: Троцкий или Керенский. Никто не пытался убить Керенского, но я не уверен, что это его радовало. Он попытался сделать что-то, у него не получилось, и тогда ему было позволено поселиться, где он хотел, и писать книги. Итак, одна из возможностей - революция терпит поражение. Но есть и другая. Что происходит, если революция побеждает? Если революция побеждает, то она умирает почти так же, как умирает, когда ее убивают. Она умирает, потому что в определенном смысле цель достигнута. А когда цель достигнута, уже нет смысла продолжать. Поэтому в определенном смысле попытка создания утопии приводит к тому, что это или не получается, или, если утопия достигнута, революционеры уже не нужны.

Итак, во многих смыслах революции умирают, достигнув своей цели, почти по определению. Или же, и это врожденное свойство революций, революция может сделать нечто другое, а именно: революция может продолжаться и совершить другую революцию, чтобы продолжать существовать. В этом смысле революция, будучи динамичным движением, предполагает изменение скорости. Это не что-то, происходящее на определенной скорости, а изменение скорости, и поэтому революцию необходимо постоянно поддерживать. Это означает, что нужна вторая революция. Об этом много думали, но если вы посмотрите на историю этой страны, то в определенном смысле конфликт между Троцким и, полагаю, в то время это был не только Сталин, но и Бухарин, и другие, - этот конфликт заключался в том, надо ли распространять революцию за пределы страны, продолжать ее или нет. В этом смысле Троцкий, будучи революционером, знал, что революция, если прекратить идти дальше и делать новые революции, умрет. Троцкий был убит позднее в Мексике, но когда было решено, что революция не будет продолжаться за пределами границ России, это означало, что она уже мертва, потому что в ней уже не было революционного компонента. Итак, если революция хочет продолжаться, то ей необходимо завоевывать новые страны. Она завоевывает новые страны не потому, что сама по себе является империалистической, а потому, что революция хочет продолжаться как живой организм, она должна продолжаться, распространяться и расти. Дело в том, что, будучи динамичной силой, она не может оставаться стабильной, и поэтому она склонна к распространению.

По-другому обстояло дело с тем, что, возможно, разрушило Китай, который попытался создать Мао Цзе-Дун. Культурная революция казалась невероятным сумасшествием, то есть: ты получил страну с таким огромным количеством проблем (Китай - огромная страна с огромным количеством проблем), так почему бы тебе не держаться за старую страну? Но дело в том, что, будучи революционером, если вы хотите существовать, вам надо продолжать революцию. Способ Троцкого - распространять революцию за пределы страны; способ Мао Цзе-Дуна - распространять ее внутри страны, то есть совершать революцию внутри революции. Теоретически, если бы эта революция была успешной, то она бы, возможно, привела к третьей революции, революции против нее. Ведь если вы революционер, то вы постоянный революционер; это происходит не потому, что в революции содержится разрушительная сила, а потому что революция динамична и, будучи динамичной, она постоянно нуждается в продолжении. Если же она не продолжается, то она мертва.

Видите ли, есть одна вещь: то, что называют успешной революцией. Много-много лет назад произошла революция в Мексике. Это была революция против фашизма, против сильно коррумпированной системы, против правления латифундистов, церкви, я бы сказал, прекрасная левая революция. Сегодня же партия, совершившая эту революцию, является правящей партией, и она уже правит, я думаю, лет 65. Она прекрасно называется: Институционно-революционная партия. Это прекрасное название, ибо как партия может быть одновременно институционной и революционной? Она либо институционная, что является вещью в себе, либо революционная. Кстати, когда эта революционная партия стала институционной, то Мексика во многом стала такой, какой была до революции: в нее вернулся капитализм, вернулась церковь, коррупция никуда и не девалась, потому что ни одна революция не знает, как убить коррупцию; итак, партия стала институционной, с той лишь разницей, что вместо одной группы людей к власти пришла несколько другая группа.

Само понятие "революция" предполагает, что если попытаться остановить революцию, то революции больше нет. Появляется другой правящий класс и, возможно, другая система правления, другая форма существования, но это конец революции, и революции больше нет. Это вызывает огромное разочарование среди тех, кто были настоящими революционерами, и они хотят продолжать революцию. Конечно, я не буду, по крайней мере сейчас и здесь, защищать Сталина. У меня нет причин делать это. Уже неоднократно рассказано о том, что сталинские репрессии были направлены против старых членов Коммунистической партии. Если произвести общий подсчет, то видно, что в результате этих репрессий те, кто непосредственно участвовал в революции 1917 года, в большинстве своем или умерли, или были убиты, или были отправлены в Сибирь. Я знаю человека, который был в Сибири, и он обвиняет Сталина во всем плохом, что произошло со времени его рождения до наших дней, но, опять же, в определенном смысле это была историческая необходимость. Если нужен был истэблишмент, то нужно было убить революционеров, потому что революционеры не могут оставаться спокойными. Дело не в том, что они плохие или ненавидят того или иного правителя, но если они революционеры, то есть люди, которые верят в то, что необходимо подталкивать события для улучшения мира, то это означает, что они продолжают их подталкивать. Если они перестают это делать после того, как им объявили, что революция достигла своей высшей точки (а иногда действительно можно достичь очень высокой точки в чем угодно), - то революция мертва.

Приведу другой пример. Сионизм в своей основе был революционным движением. Это была революция против ситуации, состояния и положения евреев в изгнании. Сионизм стремился произвести основную перемену в судьбе евреев. Его целью, которая была ясна с самого начала, было создание еврейского государства. Сионизм по определению умер, когда было создано государство. Каждому, кто наблюдает сложившуюся картину, видно, что сионизм - это лишь воспоминание, как институционно-революционная партия, и не потому, что он потерпел поражение в том смысле, что не достиг своей цели, но он потерпел поражение потому, что достиг своей цели. Кстати что очень странно, если говорить об израильской политике, - человек, возглавлявший революцию тогда, когда она одерживала победы, то есть Бен-Гурион, был глубоко разочарован ситуацией, сложившейся в сионистском движении, и он стремился переопределить сионизм в более насильственной форме, не в том смысле, чтобы убивать людей, но намного в более крайней форме, потому что, опять же, он чувствовал то же самое: революционное движение умерло, как только достигло своей цели.

Итак, если движение хочет продолжаться, то оно должно создавать что-то новое. Оно должно создавать более высокую цель, другую цель, если оно хочет продолжаться. Таким образом, в определенном смысле и революция и революционеры мертвы, - как в случае победы, так и в случае поражения. Они не могут оставаться в живых ни в каком случае.

Это одна часть вопроса. Есть и другая часть, которая также связана с революциями. Она не настолько глубока, чтобы служить частью определения революции, но, судя по всему, является частью истории революций. Я бы сказал так: каждая революция имеет довольно хорошее представление о том, что неправильно в настоящем или в прошлом. Каждая революция начинается с уродливой картины существующего положения. Это ясно. Нельзя стать революционером, если вы довольны сегодняшним положением. Если все нормально, то зачем вы начинаете революцию? Таким образом, революция - это то, что начинают, если сегодняшнее положение плохое. Итак, у вас есть представление о том, насколько плох сегодняшний день, есть прекрасные описания будущего и огромная вера. Вы даже вырабатываете какую-то стратегию и тактику того, как изменить сегодняшнее положение. Некоторые из планов очень хорошо разработаны. Не только Мао Цзе-Дун, - разные люди в разных местах писали книги о том, как сделать хорошую революцию. Это происходило во всем мире; эти книги были своего рода курсами по революциям. Некоторым, судя по всему, было все равно, какая революция. Возьмите, например, Че Гевару: он был не только профессиональным революционером, но, судя по всему, ему было не важно, что это за революция, в каком направлении, - главное, чтобы революция была. Это касается персоналий, но, как я уже сказал, постоянно ведутся дискуссии, и иногда успешные дискуссии, о том, как заставить революцию работать.