Что скрывают мутные воды - Грегг Даннетт

Я сильно устал. В школе на этой неделе мне пришлось несладко. Кроме того, если говорить честно, я немного волнуюсь, потому что это первые выходные с тех пор, как отец купил мне серф. Очень скоро придется ему объяснить, почему я не собираюсь им пользоваться. При мысли об этом я слегка поеживаюсь. За волчьим воем продолжаю слышать рев океана – он словно нарочно напоминает о себе. Стекла в окнах звенят, будто кто-то пытается проникнуть в дом. Знаю, что на самом деле это не так, просто шторм разбушевался. Проверяю показания моей метеостанции. Порыв ветра скоростью пятьдесят восемь узлов. Я не усну, пока шторм не уляжется.

Глава 20

Шторм затих только около трех, но отец проснулся с рассветом. Ветер успокоился, но валы на океане просто громадные. Очевидно, я к ним и близко не подойду, но бухта внушает ужас даже с нашего утеса. Валы вздымаются вверх, словно гигантские складки, через всю семимильную бухту. Ближе к пляжу, где разбиваются волны, они образуют огромные круглые полости, которые зависают в воздухе невероятно долго. А потом, когда все-таки обваливаются вниз, раздается оглушительный грохот, от которого дрожат стекла. Белая пена обрушивается на пляж подобно цунами. Пляж выглядит страшно. Он весь покрыт длинными языками пены, колышущейся, как желе.

Вы подумаете, что только сумасшедший может подойти к воде в такую погоду, но вы не знаете моего отца. Он напевает себе под нос, и глаза у него широко распахнуты. Если честно, он выглядит именно как сумасшедший. Отец обожает такие дни. Это его стихия.

После шторма на улице похолодало. Я дрожу в своем свитере и напяливаю носки и кеды, прежде чем спуститься вниз. Отец все так же в джинсах и босиком.

– Привет, дружище! Видал волну?

Когда я захожу в кухню, он ест мюсли из глубокой миски. Я бросаю встревоженный взгляд в угол, где стоит мой новенький серф – он там с тех самых пор, как мы ездили в «Зеленую комнату». Отец это замечает.

– Ох, да! Уж прости, парень. Знаю, я обещал позаниматься с тобой в эти выходные, но день сегодня неподходящий. Волны великоваты.

Из бухты снизу до нас доносится грохот – это разбилась очередная волна. Мы оба глядим в окно, стекло звенит в раме. Нам видны волны, набегающие длинной чередой, – они разбиваются далеко-далеко. Отец присвистывает.

– Может, через пару лет, ага? Поставим тебя и на такую. Веришь – это ощущение ни с чем не сравнится. Даже с… – Он не заканчивает фразу, поспешно заталкивая в рот ложку мюсли. – Отложим пока до завтра. Хорошо? – говорит отец, прожевав. – По прогнозу, волнение продержится недолго. Может, завтра уже зайдешь в воду, да?

Я ничего не отвечаю. Это ни к чему – отец все равно не слушает. По сути, его нет в кухне рядом со мной. Он думает только об одном.

– Слушай, нам уже пора. Надо поспешить, пока ветер не переменился. Ты готов?

Я не успел позавтракать, но все равно киваю. Если я его задержу, он только разозлится.

Мне хватает времени взять рюкзак и горбушку хлеба, прежде чем на улице раздается рев мотора. Я выскакиваю во двор. Куда мы едем, мне и так ясно: никто не прогребет через гигантские волны в Силверли – даже отец. Но в Литтли устье реки подправляет волны, а утес немного защищает от ветра, поэтому в такие дни, как этот, серферы собираются там. Я забрасываю велосипед в кузов пикапа, чтобы проехать сначала по пляжу, а потом по городу до дома мистера Фостера и забрать свою карту памяти.

Забираюсь в кузов и кусаю горбушку. Я бы сел спиной к кабине, как обычно, но мешает велосипед. Приходится мне прижаться к борту. Отцовский серф толкает меня в бок, и я отодвигаю его, чтобы освободить немного места. И тут мне кое-что бросается в глаза.

Сначала я не понимаю, что это, – просто вижу блеск, как от маленького зеркальца. Какая-то мелкая вещица застряла между бортом и дном кузова. Я пробую подобраться ближе, чтобы посмотреть, но в этот момент пикап проваливается в выбоину, и я ударяюсь о борт головой. Отец едет слишком быстро. Потираю голову рукой и несколько раз моргаю. Я уже готов наплевать на свою находку, но она снова блестит. Что-то сверкает и переливается в дневном свете.

Я пытаюсь снова, на этот раз осторожнее. Скорее всего, там просто гвоздик или шуруп – остался с отцовской работы, – но какой-то он слишком блестящий. Я просовываю пальцы в щель, но они не пролезают. Я не могу даже дотянуться до этой штуки, не говоря о том, чтобы вытащить ее. Но теперь, сидя ближе, я понимаю, что это такое. И почему выглядит не на своем месте. Это заколка для волос. А блестит на ней бриллиант.

Естественно, дома у нас заколок нет, потому что мы живем вдвоем с отцом. Но девочки в школе носят их, поэтому я знаю, как они выглядят. А бриллиант на заколке, конечно, не настоящий. И не он меня интересует. Я вовсе не подумал, что нашел какое-то сокровище. Обвожу кузов глазами в поисках проволоки или палочки, чтобы подцепить заколку, но ничего не вижу. Мы тем временем уже въезжаем на парковку в Литтли. Там уже стоит четыре или пять машин – все отцовских друзей-серферов. Они непременно приезжают в дни подобные этому, хотя многие остаются на пляже, если волны слишком большие.

Резко тормозим на гравии, и отец распахивает дверцу еще до того, как затихнет мотор.

– Эй, парни! – кричит он приятелям, наблюдающим за тем, как закручиваются волны. Они такие высокие, что видны даже из-за дюн. – Лучший день года, да? Лучший день года! – Отец издает нечто вроде воинственного клича и оборачивается ко мне: – Вылезай, Билли, мне надо взять доску.

Так что у меня не остается возможности вытащить заколку – или что это на самом деле такое. Я немного раздражаюсь от этого, но ненадолго. У меня сегодня масса важных дел. Надо забрать карту памяти из камеры у дома мистера Фостера и добыть доказательства. Так что я выкидываю заколку из головы и достаю из кузова велосипед. Немного слоняюсь рядом с пикапом, пока отец переодевается. Правда, он в таком возбуждении, что мой жест вежливости излишен. Так что я сажусь на велик и отправляюсь в сторону дюн.

Глава 21

На пляже многолюдно. Люди всегда собираются посмотреть, когда на